– Вы уверены, что ей сейчас не требуется помощь? – спросила я, кивая на дверь. – Возможно, нужно вызвать врача. Или обычную «Скорую», или нарколога. Вы заходили в квартиру?
Я не исключала, что у бабки есть ключ. И оказалась права. Бабка поливала цветы в квартире актрисы, когда та уезжала на съемку. Вероятно, цветы появились после того, как она начала мстить Бондаренко. Никакие цветы, даже неприхотливые кактусы, не выдержали бы того, что сегодня показал «Желтый город».
– Я сегодня ее видела с утра, – сообщила бабка. – Какая-то сволочь ей газетенку вручила, когда она с пробежки возвращалась. Она же теперь бегает по утрам, форму держит. И правильно делает! Я услышала, как она по лестнице поднимается и рыдает. Она у нас по лестнице пешком ходит, тоже для поддержания формы. Я газетенку у нее забрала. А она заперлась. Я звонила, она не открывает. Но давай моим ключом откроем. Ты права. Как бы руки на себя не наложила.
Мы вошли в квартиру. Актрису нашли в спальне. Она не напилась. Она не наглоталась таблеток. Она просто рыдала все утро, а теперь, похоже, у нее даже не осталось сил рыдать. Она так и лежала в спортивном костюме и кроссовках.
Следующие часа полтора мы с бабулькой приводили актрису в чувство. Наконец она, можно сказать, стала адекватна.
– Вы? – уставилась она на меня.
Я, теперь актрисе, повторила, что готов сделать наш журнал. Бабка тут же меня поддержала. Актриса глубоко задумалась, потом опять посмотрела на меня.
– Вы сейчас главный редактор «Dolce Life»?
Я покачала головой и объяснила ситуацию.
– Вы присутствовали на похоронах Романицкой?
Я кивнула.
– Кто ее опознавал?
«Ах, вон откуда ветер дует…»
Я сказала, что муж, с которым она не успела развестись, и взрослый сын.
Актриса задумалась. Значит, у нее есть веские основания считать, что Анжелика Львовна жива? И фотографии, появившиеся в «Желтом городе», – из ее коллекции?
– Фотографии делала Романицкая? – спросила я нейтральным тоном.
– Не знаю. Я была неадекватна. Я не помню, кто тогда приходил и кто уходил. Я думала, что моя жизнь кончилась. Но предъявляла их мне потом Романицкая.
Бабка очень заинтересовалась услышанным.
– Почему ты не пошла в полицию?! – закричала она на актрису. – Шантаж – это уголовное дело!
– Вы видели фотографии? – спокойно спросила актриса, закуривая тонкую сигарету.
– Что хотела Романицкая?
– Вы в курсе, что она занималась шантажом?
Я рассказала про лесбийские фотографии, про Аню Бояринову, про ее отца-банкира, про пакеты со снимками, которые получила сама. Бабка то и дело хваталась за сердце. Актриса слушала спокойно и внимательно.
– Что от вас хотела Романицкая? – снова спросила я.
– Дважды – чтобы я дала согласие на съемки в определенных фильмах.
– Вы соглашались?
– Да. Хотя в то же самое время предпочла бы сниматься в других.
– Зачем ей это было надо?
– Бабки, – пожала плечами актриса.
Я вопросительно посмотрела на нее.
– Я не знаю, как именно она участвовала в тех проектах, но как-то участвовала. Я получала за те роли хорошие деньги. Но мне они были неинтересны. Хотя принесли известность… Но фильмы-то дурацкие. Мне хотелось более серьезных ролей. То есть, насколько я понимаю, Романицкая на снимках зарабатывала опосредованно. Не прямо просила денег, а заставляла людей участвовать в каких-то проектах.
«Опять власть над людьми», – подумала я.
– Эта гадина к тебе заявлялась и предъявляла снимки? – уточнила бабка.
Актриса кивнула.
– Я была в шоке, когда все это увидела, – призналась женщина.
Она теперь и без профессионального макияжа выглядела неплохо. Вот только губы ей надо было бы подкачать гелем. Над зубами поработал дорогой стоматолог, волосы хоть и не блестели, но были в хорошем состоянии. Свой цвет у корней не проглядывал, волосы были чистыми. Одутловатость отсутствовала, даже при полном отсутствии косметики. Глаза покраснели и припухли от слез, но это – другое. Это пройдет. И еще есть линзы, накладные ресницы, маски…
– Я не хотела, чтобы эта дрянь всплыла, – продолжала актриса. – Не хотела, чтобы мои поклонники видели меня в разобранном виде. Чтобы Бондаренко видел, как я переживала его уход, как я опустилась! Хотя ему, наверное, было плевать… В общем, мне этого страшно не хотелось, и платить особо высокую цену за то, чтобы не всплыло, не было нужно.
– А деньги эта гадина от тебя никогда не требовала? – спросила бабка.
Актриса покачала головой.
– Я сама предлагала. Просила назвать цену. Романицкая только смеялась мне в лицо. Говорила, что я ей еще нужна.
– Что случилось в последнее время?
– Она пришла ко мне ночью.
– Анжелика Львовна?!
– Та, которую недавно пристрелили в своей квартире? – уточнила бабка.
Актриса кивнула.
– Ты почему об этом никому не рассказала? – закричала бабка. – Ты почему полицию не вызвала?
– Вы посчитали, что она явилась с того света? – спросила я.
Актриса глубоко затянулась сигаретой, выпустила дым в потолок, потом снова посмотрела на нас с соседкой.
– Я была очень усталой. Встала в половине седьмого утра, весь день на ногах, легла в два. Вначале я решила, что мне снится дурной сон.
– Анжелика Львовна выглядела… как обычно? – я не знала, как лучше сформулировать вопрос.
– Нет. Вы какие-нибудь вампирские саги смотрели?
Я покачала головой. Бабка кивнула.
– А что-нибудь про оживших покойников? – посмотрела на меня актриса.
– Я понимаю, что вы имеете в виду. Она была в маскарадном костюме.
– Теперь я думаю, что да. А когда проснулась, вроде только опустив голову на подушку… И свет они еще какой-то странный поставили. У меня такого нет. Значит, с собой принесли.
– Она была не одна?!
– С двумя сопровождающими.
– Что?!
Я даже представить не могла, кого Анжелика Львовна взяла себе в помощники. Вроде бы у нее не было подруг. Или были? Я же ничего не знала про ее жизнь вне офиса. И никто не знал. Анжелика Львовна никого в нее не пускала. Хотя надо будет поговорить с Глебом, законным мужем Анжелики Львовны. Может, она уже и к нему заявлялась? Но он-то считает, что похоронили не его жену! И его таким трюком не проведешь!
– Ее сопровождали двое. Больше ничего сказать не могу. В общем, это был спектакль. Но я же сама актриса… Да, меня подловили в момент страшной усталости, зато на следующий день я уже хорошо соображала. Я не знала, у кого спрашивать, Романицкую похоронили или нет. У молодого мужа? Я с ним не знакома. Я не исключала, что он в этом деле преследует какие-то свои интересы.
Я кивнула.
– Наташа, вы знаете, она мертва или нет?
– Точно не знаю. Думаю, что нет.
Актриса усмехнулась.
– Что она хотела на этот раз? – спросила я.
– Чтобы я пошла в прокуратуру и призналась в ее убийстве.
– Вот гадина-то! – воскликнула бабка.
– Я немного посмотрела спектакль, который для меня подготовили, потом схватила пепельницу, которая всегда стоит у меня на прикроватной тумбочке, и запустила в Романицкую. Она, отдать ей должное, увернулась, и пепельница попала в глаз девке, которая ее сопровождала. Девка заорала, парень хотел броситься на меня…
– Парень? Был еще и парень?
– Да, я же сказала: двое сопровождающих. Парень и девка. Или мужик и баба. Я не смогла определить возраст. Они все были в масках. Ну, в общем, я вскочила с кровати, то есть скатилась, чтобы взять гантель. У меня под кроватью гантели лежат, с которыми я упражнения делаю. В общем, они сделали ноги. Но у меня осталось очень неприятное ощущение… Потом было еще два звонка. Не знаю, Романицкая звонила или нет. Я ее по голосу не узнаю. Я посылала подальше.
– Знаешь, лучше такие фотографии, чем в тюрьму садиться за убийство, которое не совершала, – сказала бабка.
Я кивнула.
– Может, в полиции уже известно, что похоронили не Романицкую? – посмотрела на меня актриса.
Я пожала плечами. Возможно, Анжелика Львовна в ближайшее время планирует возвращение с того света? И актрису бы отпустили.
Но ведь кого-то же убили!
Глава 25
Я вскоре уехала от актрисы, которая обещала позвонить в самое ближайшее время, чтобы уточнить дату интервью. Она полностью пришла в себя. Думаю, что ее агент или пиар-менеджер сообразят, как использовать снимки в «Желтом городе» во благо, а не во зло. И ведь Анжелике Львовне больше нечем держать актрису! Снимки-то можно было использовать только один раз. Или есть что-то еще?
Я заехала на работу, Демпси уже ушел. Сотрудники занимались своими делами, все, что можно было обсудить с утра, уже обсудили. Но я не успела углубиться в работу. Позвонил Николай Павлович.
– Вы знакомы с Екатериной Леонидовной Саблезубовой? – спросил он.
– Фамилия знакомая, – сказала я, в первый момент не сообразив, что такую же фамилию носит известный модельер, статьи о которой Демпси запретил публиковать, так как она нам не платит.
