Притча. Как Багдад не может существовать без реки Дижлы, так и ты не можешь жить без Вис.
Твою любовь к Вис труднее вытравить из твоего сердца, чем смыть черноту с негра. Старая кормилица, заворожив тебя, связала неразрывными узами с Вис; веревкой и гвоздем ей служили колдовство и заклинания. Ты не можешь быть вдали от Вис и оставаться даже с такой красавицей, как я. И так как ты не можешь быть без нее, принадлежи только ей. Она опозорила тебя, и ты ее, а вы оба опозорили шахиншаха. Нет места на земле, где бы не рассказывалась ваша история и где бы не насмехались над вами.
Рамин ответил так:
— О сребротелая луна, никогда не упрекай любовника, которого постигла неудача. Когда ты видишь такого человека, проси для него прощения у бога. Ныне я проклинаю мои прежние мысли и себя. Но деяния божьи сокрыты от человека. Воля божья тяготеет над нами. Не упрекай меня. Если мой поступок был позорным, в этом виновата судьба. Никто не может вернуть прошлого. Не следует вспоминать вчерашний день. Ныне я горю желаньем быть с тобою и предпочитаю тебя всем женщинам, виденным раньше. Если последует божье соизволенье, ты не раскаешься, ставши моей женой. Стань моим солнцем, и пусть твое лицо восхищает сердце. Я буду всецело твоим и постараюсь исполнять все твои желания. Если ты пожелаешь даже мою душу, я не поскуплюсь тебе ее отдать. Я не буду искать другой, чтобы озарить мой дворец, и никто не будет бальзамом моей души, кроме тебя. Я никогда не возвращусь к тому прошлому, которое настраивало бы меня против тебя и тебя против меня. Если ты будешь моей женой, клянусь, что я, которому противна всякая любовь, кроме твоей, никогда не упомяну имени Вис.
Гуль ответила ему:
— Не раскидывай для меня, о Рамин, сети очарования. Я не из тех, которых легко запутать в тенета. Я не желаю от тебя ни власти, ни величия, ни поля, заполненного войском, ни сокровищницы с драгоценностями. У меня одно желание, и если ты его исполнишь, я буду во всем тебе покорна. Если ты будешь верен мне в любви и не покинешь меня, ты не найдешь другого, более преданного существа. Если ты будешь верным возлюбленным, никогда не пожелаешь ехать в Хорасан, ни быть вблизи Вис, ни упоминать. о ней, ибо чужое добро не должно быть нашим; если ты поклянешься, что никогда не напишешь Вис, не пошлешь гонца, не позволишь любви к пей пребывать в твоем сердце, то на моем теле будут две головы, а в нем — одна душа.
Рамин возрадовался ее речи и, ничего не ответив, взял ее за руку, и оба они вошли в дом Рафеда. Усадив Рамина на золотой трон, перед ним рассыпали сто чаш драгоценных камней и жемчуга. Потом созвали всех вельмож и родню Гуль и стали веселиться. Рамин торжественно поклялся богом и огнем в том, «пока существует земля и течет Джеон, пока в морях плавают рыбы, пока сияют солнце и луна и наступают ночи, пока ветры дуют в горах и на полях пасутся стада, пока я жив, я не буду искать никого, кроме Гуль, я не пожелаю ни другой жены, ни возлюбленной, и никогда не произнесу даже имени колдуньи Вис. Пока во мне есть душа, Гуль будет моим сердцем. Я отрешился от любви к другим женщинам, и они мне чужды. Та, что зовется Гуль-Розой, — моя роза, моя жена, и Гораб — мое местопребывание. Пока я обладаю розой, я не буду нюхать фиалок; пока светит луна, я не соблазнюсь блеском звезд».
После того как он поклялся, стали съезжаться родственники Гуль: из Горгана, из Рея, из Кума, из Испаана, из Хойстана, из Хузистана и из Рана. Среди них были вельможи и знатные люди. Дворец сиял огнями. Справили свадьбу, и Гуль стала женой Рамина.
43.
СВАДЬБА РАМИНА И ГУЛЬ-РОЗЫ
Площадь в сорок стадий была пышно убрана, и жители стояли на кровлях. От чаш с красным вином руки их уподобились макам. Ночью от множества зажженных свечей земля походила на звездное небо. Под златотканой парчой не видно было травы. Уши ничего не слышали, кроме радостных голосов и пения мутрибов. Птицы распевали, как мутрибы, и от сжигаемых благовоний поднимался ароматный дым. Целый месяц женщины и мужчины без устали веселились и пировали до устали. Не было такой радости, которой бы они не предавались. Они развлекались разными играми и конными состязаниями. Не было горестей в их сердцах. Мир не может быть без горестей, но в этой стране их в то время не было.
Юные и любящие супруги проводили вместе день и ночь, они не знали отдыха от утех. Они раздавали подарки властителям и вельможам и всему народу. Певцов и мутрибов щедро одаряли за прославление Рамина, а поэты декламировали поздравительные стихи, в которых восхваляли Рамина. Женитьба Рамина прославлялась, и имя его было возвеличено. Он приехал из Хорасана на охоту и захватил солнцеликую, бесподобную добычу. Поэты ему говорили: «Ныне роза и цветок красоты цветут на твоем ложе, вдыхай вечно райскую розу, чья садовница — двухнедельная полная луна. Твоя роза цветет и зимой, и она без шипов. Радуйся, твоя роза не вянет ни зимой, ни летом. Два нарцисса на страже у твоей розы. Взирая на цвет твоей розы, старцы становятся юношами, а от ее благоухания мертвые оживают. Подобает искать твою розу сердцем и обонять ее душой; твоя роза посажена ангелом и охраняется богом; вокруг нее раскинута сеть из амбры. Живите оба вечно, пусть исполнятся все наши пожелания, и да следует судьба вашему велению!»
Когда прошел месяц, гости разъехались. И Рамин отдал полностью свое сердце Гуль. Он радовался, охотился, состязался на ристалище, пировал и развлекался.
Они уединились в Горабской крепости. Когда Гуль нарядилась и показалась на башне, она так озарила землю, что взирающие недоумевали: «Не она ли солнце?» Она была в царском одеянии и источала блеск. Зачем говорить пространно? — красота ее лица и одеяние были бесподобны. Рамин безмятежно взирал на нее, совершенную и ему одному принадлежащую. Ее волосы были, как туча, источающая мускус, и серьги казались звездами в ее ушах, подобных хрусталю. Рамин радостно благодарил бога и свою судьбу, вероломно забыв клятву, данную Вис.
Однажды они сидели одни. Глядя на Гуль, Рамин ей сказал:
— На земле нет тебе подобной, даже Вис не может сравниться с тобой, но между вами есть некоторое сходство. Хотя ты затмила луну, и ты — бальзам моему сердцу, но ты все же похожа на Вис, похитительницу моего сердца, которую я забыл с тех пор, как нахожусь с тобой.
Гуль была огорчена словами Рамина. Она рассердилась и сказала ему:
— О изменник, хулитель бога! Пристойно ли так говорить царю? Пусть враг мой походит на нее, зачем я должна ей уподобляться? Она колдунья, злодейка, злоречивая, бесстыжая, распутная! Дай бог, чтобы не было на свете колдуньи, подобной ее кормилице, предводительнице ведьм, развратнице и своднице! Благодаря им ты так сбился с пути, что сам никогда не радуешься и не даешь радоваться тем, кто около тебя. Не клялся ли ты мне, что пока жив, никогда не упомянешь имени Вис? Если бы ты не продолжал ее любить, ты не забыл бы этой клятвы.
44.
ПИСЬМО ВЕРОЛОМНОГО РАМИНА К ВИС
Когда Рамин увидел, что упоминание о Вис так огорчило Гуль, он решил загладить свою вину и получил прощение. Он велел принести чернильницу и бумагу. Чернила были разведены мускусом, но он опоясал себя острым мечом вражды, которым отсек ветвь от дерева радости. Кому из женщин доведется узнать эту историю, пусть убережет свое сердце от любовника и не влюбляется, чтобы, подобно Вис, не остаться с безнадежным, разбитым сердцем. Вот что написал вероломный Рамин своей возлюбленной Вис, которая не забыла его:
«Вис, ты сама знаешь, сколько позора и бесчестия я испытал из-за любви к тебе, чего я не сознавал, ослепленный чувством. Я прогневал бога и заслужил упреки людей. О моем неразумии говорят во всех странах, и я не видел человека, который бы не осуждал мое поведение. Одни давали мне советы, другие упрекали и насмехались надо мной из-за тебя. А некоторым мужчинам и женщинам моя любовь к тебе была ненавистна, и они проклинали меня. Даже не знавшие меня, услышав мое имя, хулили меня; я пал в глазах моих воинов, Я обретал покой, лишь помышляя о том, чтобы меч обрушился на мою голову или чтобы голодный лев встретился на моем пути. С тех пор как я увидел тебя, я не имел минуты покоя и радости не было в моем сердце. Когда же я находился возле тебя, то лил непрестанно кровавые слезы и ужас смерти томил меня. Я никогда не разлучался с тобой, не изливая из глаз Джеона, и я никогда не видел твоего лица без того, чтобы не слышать тысячи укоров, и, кроме всего этого, страх и ожидание божьего гнева угнетали меня. До моей любви к тебе я был весел и всеми прославляем. Врагов я устрашал, одарял друзей и уничтожал диких зверей; моего гнева боялись даже львы, а когда меня охватывал гнев, я был губителен, как меч; когда я пускал сокола моей юности, небесная луна сторонилась его, и скакун моей воли мчался так далеко, что мысль не могла следовать за ним. Душа моя была полна радости и веселья, жемчужная раковина моя была полна драгоценных камней; в саду радости я был кипарисом, а на поле битвы — горой из басрийской стали; камень моей горы был золотом, а камень из моей Мтквари — жемчугом. Когда я увидел тебя и узнал, — ты сама знаешь, во что я превратился. Судьба, которую я держал в подчинении, стала моей притеснительницей. Станом я уподобился таволге[26], и любовь превратила меня— двухнедельную луну — в звезду. Судьба омрачила свет моих небес и сделала их для меня темными, как ад. Когда огонь любви коснулся меня, радость улетела от меня на расстояние ста дней пути; сердце мое обессилело, и я стал немощным. Каждый натягивал лук и стрелял в меня стрелами упрека. Сам я был ранен любовью, а люди осыпали меня солью упреков. Ты полонила мое сердце, и я пал, опьяненный любовью. Ныне я шлю тебе привет, хотя я пресыщен твоей любовью, и сообщаю тебе о моем самочувствии. Оно, с божьей помощью, очень хорошее, я не нуждаюсь ни в чем, и у меня нет недостатка в утехах. Знай, Вис, что бог помиловал меня, потому что я смог тебя покинуть. Я омыл сердце водой терпенья, без тебя обрел все радости мира и нашел бесподобную жену, о которой мог лишь мечтать. Я посеял в моем сердце любовь цвета розы и стер ржавчину горя. Я словно в раю вблизи моей Гуль, в моих руках всегда неувядаемая роза. Ложе мое и изголовье осенены розой, которая мне дороже очей и жизни. Пока я владею ею, я не буду искать лилии; пока луна освещает меня, не буду я искать звезду и преклоняться перед ней. От тебя мне выпали лишь горести и заботы, а от нее я получаю тысячи утех, и исполняются все мои желания. Если бы хоть одно мгновенье я испытал то же с тобою, я бы от радости мог взлететь на небо. Когда я вспоминаю минувшие дни, я жалею самого себя. Как я мог претерпеть, следуя за тобой, столько печали и горестей! Я не знал своего пути, подобно заблудившемуся псу. До сих пор я спал, ныне только проснулся; был пьян, ныне я отрезвился. Я разорвал цепи несчастья и вышел из темницы невзгод. Ныне я в здравом рассудке поклялся Гуль богом-создателем, солнцем, луной, верой, огнем, мудростью и надеждой, что, пока я жив, я не расстанусь с розой и не покину ее ни на мгновенье. Отныне знай это и примирись с тем, что Морав — твой, а Махи — мой; что Моабад — твой, а Гуль — моя. Ты принадлежишь ему. Одно мгновение пребывания здесь и радостную близость к Гуль я предпочитаю тысяче лет пребывания с тобой, ибо моя юность мне казалась темницей. Отныне не считай больше месяцев и дней в ожидании моего приезда, не жди меня и не смотри на дорогу, ибо долго придется ждать тебе моего возвращения. Когда с человеком случается подобное, ему лучше иметь терпение, чем вьюк с золотом».
