Далее сказалась еще одна специфическая особенность театра. Хотя американцы старались бомбить только промышленные объекты, с такой высоты попасть точно крайне трудно, и большинство бомб ложилось на жилые кварталы. Японские города того времени представляли собой сборище деревянно-бумажных хибарок, которые вспыхивали лучше спичек. И так получилось, что, не ставя себе подобной задачи, американцы превращали эти города в пепел, потому что после их налетов не оставалось даже головешек.
Однако командующего 20-й Воздушной Армией генерала Кэртиса ЛеМэя не устраивала крайне низкая точность бомбометания, и он решил кардинально поменять тактику. Вместо дневных налетов на большой высоте он решил бомбить ночью с малых высот, причем уже не промышленные объекты, а жилые кварталы. 9/10 марта 1945 года такому налету подвергся Токио, и это стало самой чудовищной трагедией Второй Мировой войны, так как даже атомные бомбардировки привели к меньшему количеству жертв. 334 «сверхкрепости» засыпали город зажигательными и напалмовыми бомбами. После двухчасовой бомбардировки в городе образовался огненный смерч, подобный тем, что были в Гамбурге и Дрездене. Пламя уничтожило 41 кв. км площади города, сгорело 330 тысяч домов, было разрушено 40 процентов всего жилого фонда. Температура была настолько высокой, что на людях загоралась одежда. Точное количество жертв осталось неизвестно и уже никогда не будет выяснено. Оценки колеблются от 85 до 120 тысяч человек.
После этого аналогичным налетам стали подвергаться и другие крупные японские города, они тоже превращались в груды пепла, но воля японцев к сопротивлению совсем не пострадала. Но вот к сентябрю 1945 года в руки американских генералов попало оружие, о котором Джулио Дуэ не мог и мечтать, – атомная бомба. Отпала необходимость готовить к вылету сотни бомбардировщиков, отпала необходимость точно целиться – один сокрушительный удар и гарантированное уничтожение.
Точно так же, как и бомбардировкой Дрездена, вопрос об атомных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки обсуждается до сих пор. Что это было: последний залп Второй Мировой войны или первый залп «холодной»? Наверное, дать точный ответ не сумел бы и сам президент Трумэн, приказавший сбросить эти бомбы. Но, как и в случае с бомбардировками Германии, прежде всего виновато в этом японское командование. И дело даже не в том, что именно Япония начала войну, а в том, как именно она ее начала. Из всех объяснений, наверное, ближе всего к истине такое: если бы не было Перл-Харбора, не было бы и Хиросимы.
Прежде всего следует указать, что оба города имели важное стратегическое значение. В Хиросиме располагался штаб 2-го армейского округа, отвечавшего за оборону всей Южной Японии, а в Нагасаки находилась крупная военно-морская база. Часто высказываемая нашими историками гипотеза, будто американцы специально берегли эти города, чтобы испытать на них атомные бомбы, не выдерживает никакой критики. Как мы только что указали, налеты «сверхкрепостей» на Японию начались осенью 1944 года, а первое испытание атомного устройства состоялось в июле 1945 года. Поистине, американские генералы должны были проявить сверхчеловеческую прозорливость, чтобы предугадать будущее развитие событий. Кстати, а как насчет военной тайны? Я совершенно не уверен, что генерал Ле-Мэй хотя бы что-то знал о Манхэттенском проекте, когда готовил планы своих операций. Скорее всего, при всей своей важности, это были не первостепенные военные или промышленные объекты. Скажем, можно ли сравнить Нагасаки с главной базой и арсеналом японского флота в Курэ?
Рассказывать о деталях этих операций нет смысла, ведь, по сути, не было и самих операций – отправили один самолет, он сбросил одну бомбу, на том и закончилось. Правда, закончилось характерным грибом, который стал символом второй половины XX века. Точно так же, как и тени испарившихся людей на мосту Аиой в Хиросиме. Цифры потерь, как и во всех подобных случаях, приводятся самые различные, но чаще всего упоминаются такие: 70 тысяч человек в Хиросиме и 35 тысяч в Нагасаки. Но здесь в первый, но все нормальные люди надеются, что и в последний, раз проявился специфический характер атомного оружия. Количество зараженных лучевой болезнью и скончавшихся позднее – хибакуся, как их называли в Японии, так и не было подсчитано. А вслед за ними последовали и новые жертвы, ведь радиация нарушает механизмы наследственности человека, и смертность и уродства среди детей проявлялись и в первом, и во втором поколениях, поэтому точное количество жертв атомных бомбардировок неизвестно, если же учитывать также отдаленные последствия, то даже сегодня нельзя сказать с полной уверенностью, что этот счет завершен.
Япония капитулировала через 6 дней после взрыва второй атомной бомбы, и американцы, разумеется, ставят это себе в заслугу. Япония капитулировала через 7 дней после объявления войны Советским Союзом, что мы себе ставим в заслугу. Скорее всего, капитуляция 15 августа была результатом одновременного воздействия многих причин, среди которых упомянутые две занимают первые места. Но сказать точно, какая именно повлияла на японское руководство больше, невозможно.
Если просуммировать итоги террористических бомбардировок, проводившихся авиацией всех воюющих стран на протяжении всей войны, то можно сделать вывод: из двух главных задач она сумела решить лишь одну, и то частично. Военная промышленность Германии пострадала в результате налетов достаточно сильно; военная промышленность Японии в результате налетов пострадала очень сильно, но полностью прекратить военное производство не удалось ни в том, ни в другом случае. Задачу подорвать моральный дух населения стратегическая авиация провалила полностью, подарив человечеству примеры дикого и совершенно бессмысленного массового убийства ни в чем не повинных людей, и нам следует запомнить эти названия: Сталинград, Гамбург, Дрезден, Токио, Хиросима, Нагасаки.
Не знаю, но если вы подскажете мне, чем маршал авиации Артур Харрис или генерал Кертис ЛеМэй отличаются от Тамерлана, строившего пирамиды из отрубленных голов, я буду только благодарен. Впрочем, одно отличие я могу подсказать и сам. Чтобы уничтожить 90 тысяч жителей Багдада, Тамерлану не понадобились ни «ланкастеры», ни атомные бомбы.
После окончания войны настало время осмыслить ее итоги и определить дальнейшие пути развития, и вот как раз с этим у стратегической авиации возникли серьезные проблемы. Если истребители, получив реактивные двигатели, рванули, что называется, с места и в карьер, то стратегическая авиация на долгое время забуксовала на месте. Английская авиация погибла сразу, американская какое-то время еще трепыхалась, однако замена В-29 на В-36 не производит впечатления. Это самолет того же самого поколения, с теми же самыми принципиальными возможностями, хотя ему для красоты и приклеили четыре реактивных движка. И официальное создание Стратегического авиационного командования в марте 1946 года мало что меняло, тем более что в его состав были включены и ракетные части. Может быть, до военного и политического руководства дошли невпечатляющие результаты Второй Мировой, но когда в 1950 году началась война в Корее, стратегическая авиация там применения не получила. Более чем ограниченное использование мелких групп В-29 таковым назвать нельзя, тем более что из всех задач перед стратегической авиацией осталась лишь одна, а именно – воздействие на коммуникации. Если еще вспомнить, что В-29 за истекшие годы успели разжаловать из тяжелых в средние бомбардировщики, то окажется, что стратегической авиации в Корее как бы и не присутствовало, а ее задачи пыталась решать авиация тактическая, точно так же как и во время Битвы за Англию.
Вдобавок появилась грозная опасность в лице МиГ 15, сразу доказавшего американцам ошибочность ставки на устаревшие самолеты. Для маленькой колониальной войны поршневые бомбардировщики еще годились, для настоящей – никак, тем более что им противостояли реактивные истребители, вооруженные крупнокалиберными пушками, как раз предназначенные для борьбы со стратегическими бомбардировщиками. И даже если бы американцы направили в Корею В-36, это совершенно ничего не изменило бы. Однако корейские события все-таки заставили американцев проснуться и поспешно принять на вооружение более современный бомбардировщик В-47. Однако «более» совсем не означает действительно современный, в чем им пришлось убедиться во время следующей кампании в Юго-Восточной Азии, точнее, во время войны во Вьетнаме, в которой участвовал уже следующий бомбардировщик В-52 «Стратофортресс», хотя он принадлежал к тому же самому поколению самолетов, что и В-47, и в эпоху сверхзвуковых скоростей смотрелся довольно архаично.
Пока В-52 сыпали свои бомбы на джунгли Южного Вьетнама, все обстояло благополучно, но в декабре 1972 года президент Никсон вдруг решил с помощью авиации принудить к миру Северный Вьетнам, то есть на поверхность снова вынырнули замшелые постулаты Джулио Дуэ – с помощью тотальных бомбардировок сломить моральную волю к сопротивлению. Началась операция «Лайнбейкер II», в которой участвовали самолеты 7-го Флота и В-52, бомбившие Ханой, Хайфон и их окрестности.
