Сцены в недавнем прошлом
Ли мог бы восстановить сцену с Джой, когда она требует слушать ее пленки, а не идти на пляж. Зоя могла бы представить недавнюю сцену на работе или дома, в которой она вела себя как мышка, и эта сцена могла бы быть использована для принятия нового решения. Филипп мог бы мысленно перенестись в то время, когда он в последний раз вел терапевтическую группу.
Грег, как и Филипп, был озабочен своей работой терапевта. Он описывает своего клиента и переносит сцену из недавнего прошлого в «здесь и сейчас».
Грег: Она в ступоре. Она уставилась в пол. И я в таком же ступоре. Я не знаю, что сделать для нее.
Боб: А что вы думаете?
Грег: Я думаю… пытаюсь понять, что делать.
Боб: Пытаетесь? С «попытками» всегда проблемы. Итак, вы не придумываете, что делать и что дальше?
Грег: Дальше я думаю, что все делаю неправильно.
Боб: Приведите родителей в ваш терапевтический кабинет и посадите их позади себя. Говорят ли они, что все, что вы делаете, неправильно?
Грег: Мой отец говорит. Да, у меня отец в голове.
Боб: А профессия вашего отца?
Грег: Хирург.
Мэри: Он что-нибудь смыслит в психотерапии?
Грег: Ничего. (Смеется). Ни слова.
Мэри: Вы крайне глупо поступили… наняв такого некомпетентного инспектора.
Грег: (Смеясь). Точно… точно. Эй, папаша, ПОШЕЛ ВОН!
(Группа смеется).
Боб: Когда вы в следующий раз блокируете способность принимать решения брюзжанием своего Родителя, представьте, что сзади сидит ваш отец… и дайте ему хорошего пинка под зад. У него не больше дел в вашем терапевтическом кабинете, чем у вас в его хирургическом.
Обычно мы используем сцены в настоящем и недавнем прошлом скорее для выяснения фактов и требующих решения проблем, нежели для принятия новых решений. В подобных сценах клиент находится в настоящем, а потому он легче использует свое Взрослое эго-состояние. Ли мог «решить проблему» — что сделать в настоящем, чтоб перестать раздражаться на Джой. Он мог также вновь разыграть сцену с записями и сцену на пляже, чтобы понять, в какую игру играет, говоря «нет» вместо «да», и таким способом покончить с раздражением.
Сцены раннего детства
Для многих клиентов принять новое решение легче всего в сцене раннего детства. В этих сценах они действительно дети, они не должны прилагать усилий, чтобы оставаться в Детском эго-состоянии. Кроме того, новое решение ощущается ярче, когда воображаемые протагонисты — люди, давшие изначальное предписание. Чтобы обнаружить сцену раннего детства для Ли, мы могли бы сказать:
«Будьте маленьким мальчиком и услышьте слова „Не кричи на людей!“»,
или
«Кто запретил вам кричать на людей? Выберите сцену»,
или
«Задержите дыхание, как вы обычно делаете, и послушайте себя, вежливо говорящего. Вы напуганы и уступаете кому-то дорогу. Какая сцена из детства вспоминается вам?»,
или
«Чьему нажиму вы поддавались, когда были маленьким?».
Какую бы сцену ни выбрал Ли, цель его работы — расстаться с ранее полученными предписаниями.
Чтобы обнаружить с Филиппом сцену раннего детства, мы могли бы сосредоточиться на его словах «Чувствую, как бегу изо всех сил, но все время отстаю и задыхаюсь, мне не хватает воздуха и я их никогда не догоню» и посмотреть, какую сцену они будят. Он мог бы повторить эти слова или же разыграть их, имитируя бег на месте в погоне за недостижимыми «ими». Он мог бы принять позу, выражающую его чувства. «Покажите своим телом, как вы чувствуете себя, когда не можете их догнать». Когда его тело примет позу, удовлетворяющую Филиппа, мы просто спросим: «Сколько вам лет, и что происходит?».
У Зои сцены раннего детства могут совпасть с «днем рождения», разыгранным участниками семинара. Мы бы спросили, ходила ли она когда-нибудь на дни рождения, и если да, то попросили бы выбрать такой, в котором она играла роль запуганного зайчика. Когда бы она эмоционально включилась в сцену, мы бы попросили ее вести себя в соответствии с ее новым решением. Она могла бы проиграть всю сцену в своем воображении или вместе с членами группы, исполняющими роли других детей.
Если бы Трои не «испарил» свою головную боль, мы бы, вероятно, двинулись к ранней сцене между Троем и его мамой, в которой он сказал бы ей, что расстается с болью и ласками, потому что он лучше пойдет во двор поиграть с ребятами.
Грег мог бы выбрать раннюю сцену с отцом-хирургом.
Наша формула проста. Вместе с клиентом мы находим в его детстве сцену, где он сталкивался с той же проблемой, что и сейчас. Ли, Филиппу, Зое, Трою и Грегу мы могли бы просто сказать: «Закройте глаза и вернитесь назад в прошлое. Как ваши сегодняшние проблемы соответствуют вашим детским проблемам? Найдите сцену».
Мы могли бы использовать и игровую расплату: шантаж плюс характеристики себя и остальных. Ли чувствует себя «раздраженным» и «запуганным». На языке Ребенка он «зол» и «испуган». Он говорит о другом человеке, о Джой: «Ты портишь мне удовольствие», и о себе: «Я не делаю того, что хочу делать». Филипп чувствует себя «загнанным в угол» и говорит: «Другие на порядок лучше меня», и: «Я не могу ничего придумать». Мы могли бы попросить их закрыть глаза, вернуться в детство и найти там соответствующую сцену.
Клиентам доступно несчетное количество ранних сцен, поэтому важно, чтобы выбранная сцена соответствовала решению-предписанию клиента. Только такая сцена будет способствовать принятию нового решения.
Не будь. Новые решения: «Я не убью себя», «Я достоин любви», и «Я люблю себя и буду о себе заботиться». Чтобы принять такие решения, клиент находит сцену передачи предписания и, оставаясь в ней, заново решает: «Я достойна любви, пусть даже ты, папа, и не умел любить», «Я достоин любви, пусть даже ты говоришь, что я убиваю тебя с самого дня рождения», или «Я достойна любви, пусть далее не нашлось людей, пожелавших меня удочерить». (См. Главу 9).
Не чувствуй. Клиент возвращается в сцену детства, чтобы заново решить испытать запрещенное чувство. Он говорит окружающим, что ценит свои способности чувствовать и проявлять чувства, пусть даже люди их не понимают и не одобряют.
Не будь ребенком. В сцене раннего детства клиент утверждает свое право мочить штанишки, гулять, а не заниматься или не нести ответственности за маленького братишку.
Не думай. Если предписанием является «Не думай о нашем семейном секрете», клиент возвращается в сцену детства, чтобы сказать взрослым о том, что он всегда знал этот секрет. Если предписание подразумевает, что клиент «глуп», то в этой сцене он может оспорить такую характеристику.
Не делай этого. Для принятия нового решения «Я сделаю это, даже если ты не захочешь, чтобы я делал», клиент возвращается ко времени, когда его либо поглаживали за неуспех, либо не поглаживали за успех.
Не расти. Здесь снова конфронтация между теми, кто желает задержать клиента в детстве, и самим клиентом, объявляющим, что он не останется ребенком навечно. Часто мы берем у родителей «интервью», спрашивая, почему они боятся взросления своего ребенка… а затем клиент имеет полную свободу принять новое решение «Я вырос, даже если вы желали навсегда оставить меня ребенком».
Нет. Клиент возвращается' к сцене детства, чтобы продемонстрировать, что он не только может, но и будет делать выбор. Он также может объявить родителям, что возвращает им свой страх, ведь это они боялись, когда он хотел жить: качаться на качелях, лазить по деревьям, переходить улицу.
Не будь своего пола. В нашем мире для каждого пола закреплены жесткие правила поведения. Тот, кто стремится быть иным по полу, естественно, нарушает эти правила. Девочки, желающие быть мальчиками, ведут себя отнюдь не «сладко и нежно». Мальчики, которые хотели бы родиться девочками, позволяют себе нежность и мягкость и получают за это насмешки суперменов. Поместив себя в сцену раннего детства, клиент принимает новое решение любить себя «таким как есть». Если клиент чувствует вину за то, что он «неправильного пола», мы просим клиента воссоздать сцену рождения, в которой он сможет сказать родителям, кто на самом деле несет ответственность за его пол.
Не будь близок. Это предписание имеет так много разных значений, что каждый раз необходимо отыскать сцену, в которой оно давалось, а затем уже в ней клиент может принять новое решение: «Я буду близок к другим, далее несмотря на то, что вы не были близки со мной» или: «Я буду сексуальной, даже несмотря на то, что вы боялись секса», или: «Я позволю себе быть зависимым, даже несмотря на то, что мне не удалось быть зависимым от вас». Иногда изначальное решение принималось не под влиянием принятого предписания, а в результате травмы. «Ты умерла, и я решил никогда больше не любить. Сейчас я люблю… даже несмотря на то, что ты умерла. Я разрешаю себе любить».
