Первой в корпусе переправилась 110-я танковая бригада. Переправляться можно было только ночью, в сплошной темноте, и утром, при густом тумане. Днем, как только прояснялось, налетала немецкая авиация и нещадно бомбила. Переправа затянулась. Не хватало переправочных средств, четкой организации. У реки скопилось много войск: наших и югославских. Все подступы были забиты танками, артиллерией, машинами, пехотой. Вокруг царила нервозная обстановка – гнали одних, задерживали и уводили в сторону других. Все это сопровождалось отборной бранью. То и дело возникали заторы, пробки, скученность, и это хорошо использовала вражеская авиация. Потери росли. Чтобы ускорить переправу, стали переправляться днем, прикрываясь дымом. Саперы на лодках зажигали дымовые шашки и, разъезжая вокруг переправы, ставили дымовую завесу. Река здесь была не особенно широкая – метров 700–900, но сильное течение с водоворотами затрудняло движение. Маломощные катера с трудом тащили тяжелый паром по мутным водам Дуная, почему-то названного голубым.
Только в полдень 1 декабря начала переправу 170-я танковая бригада. Первым вышел к переправе наш батальон. 2-й и 3-й батальоны расположились в лесу в 5 км восточнее Бездан, а мотобатальон автоматчиков оставался в прежнем районе. Завершить переправу бригада с большим трудом смогла лишь к исходу 2 декабря. Более суток мы стояли в бездействии, ожидая приказа, а 3 декабря маршем в районе Удвар перешли югославско-венгерскую границу и сразу почувствовали прохладное отношение венгерских жителей. Запуганные гитлеровской пропагандой, венгры с появлением наших частей в страхе разбежались по домам, спрятались и украдкой следили за нами. В темноте мы прошли Герешд, Хидаш Бонзгард. При подходе к Пюштек-Надашу все услышали взрывы. Разведка доложила, что все мосты через небольшую речушку взорваны, а бродов нет. Средств для наведения моста бригада не имела, и полковник Чунихин повернул колонну обратно и повел ее на Дунай, Тамаши и далее, в район Хедьесеверо. Здесь разведчики доложили, что мост через канал Канош в районе Сакали для танков непроходим. Корпусные саперы строили новый мост через канал, разбирая для этого близлежащие бревенчатые строения.
Время подпирало. Обстановка требовала быстрейшего выхода бригады к линии фронта. Комкор торопил, ругался. Полковник Чунихин лихорадочно искал выход. Он приказал капитанам Гусаку и Калугину быстро и тщательно обшарить ближайшие окрестности и найти переправу через канал. Разведчики и саперы разъехались вдоль канала, и вскоре капитан Гусак доложил по радио, что нашел мост в районе железнодорожной станции Хидег-Кутдек, но не уверен в его надежности. Выбора не было. Комбриг во главе танковой колонны помчался к обнаруженной переправе. К мосту вела полевая дорога по насыпи. Мост был деревянный, но на железобетонных опорах и с виду добротный. Канал же был глубокий, шириной около 20 м; его высокие насыпные берега, одетые в бетон, спускались в воду. Переправочных средств для преодоления таких каналов у нас не было. У моста собралось командование бригады, комбаты, подъехал капитан Калугин. Судили, рядили, прикидывали. Наиболее горячие головы самоуверенно утверждали: «Мост добротный, выдержит. В Союзе не по таким ходили. На дохлых сваях, и те, приседая, выдерживали». Многие изъявляли желание первыми переправиться по мосту. Чунихин колебался, опытного и осторожного комбрига терзали сомнения. Скрепя сердце, он решился и приказал Максимову отобрать лучшего механика-водителя из взвода танков командования, высадить экипаж и опробовать мост. Выбор пал на старшего сержанта Трухачева. Еще раз осмотрели мост, посоветовались, – и танк пошел на переправу. Наступила тишина, все замерли в ожидании. Трухачев вел танк уверенно, медленно и плавно. Но когда вся масса машины оказалась на мосту, пролет рухнул, и танк, словно пикировщик, пошел вниз и скрылся в воде. В оцепенении ждали – вот-вот появится механик-водитель, но он не появлялся… Отчаянные добровольцы ныряли в ледяную воду в надежде спасти Трухачева, но это не удалось. Это была первая и такая трагическая потеря на правобережье Дуная в Венгрии. В скорбном молчании колонна бригады повернула обратно и возвратилась в Хедьес, где мы простояли почти полтора дня в ожидании готовности моста.
Пока корпус в муках преодолевал речушки и каналы, войска 2-го Украинского фронта 5 декабря перешли в наступление. В распутицу, по бездорожью, с трудом преодолевая водные преграды и яростное сопротивление противника, наши войска медленно продвигались вперед. После большого шума, аврала и напряженной работы саперов простейший, но добротный мост через канал был построен, и 7 декабря бригада преодолела канал и продолжала движение по маршруту Сокали – Тамаши – Фельдшег – Мадьяркеси – Мезекомаром – Лайошкомаром. К 8 декабря танки бригады сосредоточились в роще в 5 км юго-восточнее Эньинга. Перед началом движения к танку командира 1-го танкового батальона лихо подъехал «Виллис», из которого вышел подполковник Негруль, а следом за ним капитан среднего роста, широкоплечий, в кожаной куртке и танкошлеме.
– Принимай гостей, комбат, – здороваясь, сказал подполковник. – Вот тебе новый замполит.
– Климов Степан, – представился капитан, протянув руку комбату. Так началось служба в батальоне этого удивительно душевного человека. Во время ночного марша, на коротких остановках, на ходу замполит побывал во всех танках батальона, познакомился и поговорил с каждым солдатом и офицером. Утром он уже знал офицеров по фамилии, а взводных и ротных командиров по имени и отчеству. Авторитет Климова быстро стал в батальоне непререкаемым. Люди тянулись к нему, шли за ним, готовые выполнить любую задачу.
Как мы ни старались, а в пути из-за неисправностей отстало 9 танков. Зампотехи батальонов Сергиенко, Ковалык и Аракелян с ремонтниками растянулись по маршруту, восстанавливая их. Неделю бригада находилась в районе сосредоточения. За это время подтянули все неисправные танки, удалось провести углубленное техобслуживание машин и оружия, мы заправились горючим, довели боезапас до двух боекомплектов. Мы также провели занятия по изучению местности в районе предстоящих боевых действий, изучили особенности театра военных действий и противостоящего противника. Со всеми штабами провели тренировки на местности и на картах.
Все отчетливее чувствовалась близость фронта. В воздухе часто появлялись «рамы», бомбила вражеская авиация, слышались раскаты артканонады на передовой. Везде были видны следы прошедших боев: разрушенные строения, сгоревшая боевая техника, неубранные, раздутые трупы лошадей. Появилось обычное после длительного отдыха чувство напряжения, страха неизвестности.
