Как-то раз мне довелось слушать выступление Кросса в Чикагском университете на семинаре по составлению психологических характеристик преступников. Он произвел на меня серьезное впечатление. Я молился о том, чтобы Кросс выжил, хотя прогнозы, передаваемые по телевидению, были малоутешительными. Ничто из того, что я до сих пор успел услышать, не оставляло места даже слабой надежде на выздоровление Алекса.
Наверное, тяжелое состояние Кросса явилось одной из причин, по которым меня немедленно подключили к расследованию. Зверское нападение на семью Кросса будет означать сенсационные статьи в прессе и бесконечные телевизионные сообщения. А это, в свою очередь, приведет к неимоверному давлению, как на полицию, так и на ФБР. И вот меня вызвали сюда, в Вашингтон, с единственной целью: уменьшить этот прессинг.
Я ощущал вокруг неприятную ауру, нечто вроде осадка, оставшегося после совершения неслыханного насилия, еще когда я приближался к опрятному белому дому Кросса. Несколько полицейских, повстречавшихся мне на пути, шли с заплаканными красными глазами. Другие, казалось, до сих пор находились в состоянии шока. Все это обеспокоило меня и показалось немного странным.
Теперь я подумал о том, не умер ли Кросс, пока я совершал свое путешествие из Куантико. Незадолго до этих событий меня уже терзало какое-то нехорошее предчувствие, что в ближайшем будущем будет совершено жестокое, невероятное насилие в самом скромном и мирном доме. Теперь мне больше всего хотелось, чтобы все остальные исчезли, испарились отсюда, чтобы можно было спокойно войти в дом, проникнуться его атмосферой, не отвлекаясь ни на какие посторонние шумы.
Ведь именно для этого меня и доставили сюда. Произвести обследование места, где семье Кросса были нанесены немыслимые увечья. Я должен был применить весь свой талант, чтобы при помощи внутреннего чутья определить, что же произошло здесь глухой ночью. И сделать это необходимо быстро и правильно.
Краем глаза я заметил, как из дома вышел Кайл Крейг. Он, как всегда, куда-то торопился. Я вздохнул. Ну вот, кажется, начинается.
Кайл почти бегом пересек Пятую улицу, и мы с ним обменялись рукопожатиями. В общем, мне было приятно видеть его здесь. Кайл умен и весьма организован. Кроме того, он всегда готов оказать любую поддержку тем, с кем вместе работает. Он знаменит своими быстрыми и эффектными победами.
– Только что отправили Алекса в госпиталь, – сообщил Кайл. – Он держится молодцом.
– А что говорят врачи? Кайл, от меня ничего не надо скрывать, – мне действительно нужна была голая правда. Я приехал сюда для того, чтобы собирать факты.
Кайл отвел взгляд в сторону:
– Ничего хорошего. Похоже, он не выживет. Вернее, они абсолютно в этом уверены.
Глава 73
Как только мы с Кайлом направились к дому Кросса, нас тут же остановила целая армия корреспондентов. Сюда понаехало уже несколько десятков газетчиков и фотографов. Эти стервятники не давали нам пройти. Им было слишком хорошо известно, кто такой Кайл и чем он занимается. А некоторые, как я полагаю, видели мою физиономию и раньше.
– Почему с самого начала в дело вмешалось ФБР? – проорал один из наиболее рьяных журналистов, заглушая своим громовым голосом бедлам, творящийся вокруг дома. Над нашими головами кружились два вертолета, принадлежащие телевизионным компаниям. Специалисты по новостям любят такие страшные события. Для них, чем больше крови тем лучше. – Мы уже слышали, что сегодняшняя трагедия связана с делом Сонеджи. Вы можете это подтвердить?
– Дай-ка я сам с ними поговорю, – успел шепнуть мне на ухо Крейг.
Но я лишь помотал головой:
– Меня все равно в покое не оставят. Рано или поздно они выяснят, кто я такой. Лучше сейчас от них отделаться раз и навсегда.
Кайл нахмурился, а потом согласно кивнул. Я пытался казаться спокойным. Несколько секунд я сосредотачивался, а потом смело врезался в самую гущу репортеров.
Для начала я поднял вверх руки и принялся размахивать ими так, что многие из присутствующих сразу же притихли. Я давно заметил, что все эти деятели сферы средств массовой информации очень тонко реагируют на визуальные сигналы. Даже те, кто не имеет дела с телевидением, а только пишет. Я имею в виду тех, кого называют «акулы пера». Все они слишком много сидят у телевизоров, поэтому такие визуальные сигналы действуют на них просто потрясающе.
– Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы, – добровольно отдался я на растерзание, но при этом тут же оговорившись: – Если, конечно, смогу.
– Первый вопрос: кто вы такой? – прокричал мужчина из первых рядов. Он напоминал отшельника Томаса Харриса, а, может быть, это и был он сам, с козлиной тощей бородкой и одетый так, словно пользовался услугами магазинов Армии Спасения.
– Ну, здесь все просто, – тут же отозвался я. – Я Томас Пирс, изучаю поведенческие отклонения преступников. Работаю в ФБР.
Это окончательно успокоило журналистов. Даже те, кто не знал меня в лицо, определенно читали про меня в газетах. А то, что меня подключили к расследованию, уже само по себе было сенсационной новостью. Фотографы защелкали вспышками, но я отнесся к этому спокойно, так как давно успел привыкнуть к такому вниманию репортеров.
– Жив ли Алекс Кросс? – выкрикнул кто-то из толпы журналистов. Я ожидал именно такого вопроса, хотя представители СМИ могут спросить что угодно.
– Доктор Кросс жив. Как вы сами, наверное, заметили, я только что прибыл сюда, поэтому знаю о случившемся немного. Пока что у нас нет ни подозреваемых, ни теорий, ни малейшей ниточки. Так что и говорить о чем-либо преждевременно.
– А как насчет дела мистера Смита? – поинтересовалась темноволосая журналистка, ведущая репортажи с мест событий, бойкая, наглая и самоуверенная, словно бурундук. – Полагаю, вы отложите его дело? По-моему, нельзя одновременно заниматься двумя столь важными расследованиями. Верно, Док? – репортерша улыбнулась. Очевидно, она была умнее, чем хотела казаться. Я подмигнул ей, закатил глаза и улыбнулся в ответ:
– Пока что у нас нет ни подозреваемых, ни теорий, ни малейшей ниточки. Так что и говорить о чем-либо совершенно преждевременно, – повторил я слово в слово свое заявление. – А теперь мне нужно пройти в дом. Интервью закончено. Благодарю за внимание. Я надеюсь, оно было искренним в столь трагической обстановке. Алекс Кросс меня тоже восхищает.
– Простите, я хотел бы уточнить: вы сказали «восхищает» или «восхищал»? – крикнул мне кто-то уже в спину.
– А почему именно вас подключили к расследованию, мистер Пирс? Имеет ли случившееся отношение к мистеру Смиту?
Услышав этот вопрос, я недоуменно приподнял брови:
– Меня прислали сюда, потому что мне частенько просто везет. Это понятно? Может быть, удача улыбнется и на этот раз. Обещаю, что расскажу все, как только у меня появится хоть какая-то информация для вас. Если кого-нибудь интересует мое мнение, то я сомневаюсь в том, что именно мистер Смит совершил нападение на Алекса Кросса. И я сказал «восхищает». Время настоящее.
Я утащил Кайла за собой, подхватив его под руку. Так было удобней, и я чувствовал его поддержку. Как только мы выбрались из этой толпы. Кайл усмехнулся:
– Черт побери, у тебя все получилось великолепно. По-моему, ты сбил их с толку настолько, что они теперь вообще ничего не напишут. Взгляды у них были просто обескураженные.
– Бешеные псы какие-то, – я пожал плечами. – У них по губам кровь размазана. По-моему, им вообще глубоко наплевать и на Кросса, и на его семью. Обрати внимание: ни единого вопроса о детях. Эдисон говорил: «О любой вещи нам не известна и миллионная доля процента!» Только представителям прессы этого не понять. Им все подавай черным по белому. А наивность и бесхитростность они ошибочно принимают за правду.
– Ты, пожалуйста, будь поласковей с местной полицией, – тут же переориентировал меня Кайл. А может быть, просто дал дружеский совет. – Для них это не только трагедия. Кстати, вон там, у порога, стоит детектив Джон Сэмпсон. Он приятель Кросса. А если быть точнее, его ближайший друг.
