- Кто там? - раздался до боли знакомый голос.
- Я, - ответил он, и с другой стороны вдруг наступила тишина. Секунда... другая... и дверь медленно отворилась.
На него смотрели грустные синие глаза.
- Пустишь? - спросил он Яру, и она спокойно распахнула створку шире, отходя в сторону. Он шагнул внутрь помещения и домашнее тепло тут же окутало его с ног до головы.
Ярроу отошла к печи и замерла в ожидании, сцепив руки перед округлившимся животом.
Ник застыл на месте, забыв, что дверь открыта и тепло стремительно уходит из дома: настолько беззащитно и ранимо выглядела эту хрупкая, но такая отважная и сильная женщина. А он ведь может потерять её навсегда...
Николас повернулся и тщательно, неторопливо прикрыл дверь, сам же в это мгновение пытался понять была ли на лице Ярроу радость, когда она увидела его. И по всему выходило, что его жена умеет прекрасно держать лицо. Либо она его уже разлюбила и ничего к нему не испытывала...
За долгие бессонные ночи он отрепетировал десятки, сотни речей – от язвительных сентенций до самых ласковых признаний. Сейчас же, когда пришло время сказать хоть что-то, Ник не мог вспомнить ни одной заготовленной речи. Он совершенно не представлял, что может сказать сейчас своей жене.
- А где дети? - спросил он, оборачиваясь и окидывая небольшой домик взглядом.
- Они остались в новом доме Рика и Тика, - ответила Яра спокойно, - а я вернулась сюда, у меня много лекарственных трав не разобрано, некогда отдыхать.
Ник покивал головой (в этом вся его Ярроу - каждая минута наполнена стремлением созидать), и снял промокший плащ.
- Можно? - спросил он, кивая на крючок у двери.
- Конечно, - кивнула любимая женщина и развернулась к печи, - взвар будешь? Листья смородины и малины с сушёными ягодами и мёдом для сладости. Не хватало, чтобы ты простудился.
- Я недостоин твоей заботы.
После этих слов Ярроу резко вскинула голову и посмотрела ему в глаза.
- Не люблю, когда люди болеют, - ответила она и повернулась к печке. - Как поживаешь? - спросила она, ссыпая листочки в чайник.
- Если бы я не был ослом, – тихо усмехнулся он, присаживаясь на скамью, обитую мягкой тканью, – наша разлука не затянулась бы настолько. Её бы вообще не было. И, тем не менее, поняв, что ты нужна мне, я терял время даром, проведя целую седмицу в размышлениях, как мы сможем жить дальше, если мне все-таки удастся тебя найти. Так что я неплохо живу – учитывая, что с момента твоего отъезда я жив лишь наполовину.
Яра повернулась к нему и, поставив чайничек на стол, вскинула на него большие глаза, в которых стояли слёзы.
- Мы могли бы сейчас помириться и притвориться, что ничего не случилось, но тогда страх и недоверие навсегда останутся с нами. Они будут преследовать нас каждый раз, когда случится что-нибудь необычное, и мы никогда не сможем доверять друг другу. Мы будем неверно истолковывать слова и поступки друг друга, старые раны начнут кровоточить, и в конце концов нам придётся расстаться. Я хочу, чтобы ты знала: в моей жизни никогда не было такой свободной в суждениях и поступках женщины, как ты. Я старался соответствовать. Не ограничивать. Даже то, что ты всё вспомнила, уже находясь в Бобхоа в Абу-баде и не помчалась ко мне сразу же, а взялась за лечение некоего аши Рашана, резануло мне по сердцу. Но потом я понял, что ты такая, какая есть: будешь спасать и лечить, забыв о сне и еде. Мне нужно было осознать это давным-давно. У тебя на первом месте всегда будет спасение чьей-то жизни. И я готов жить с этим знанием, лишь бы ты была рядом.
Ярроу молча достала чашки и разлила в них тонкой струйкой взвар. Одуряюще вкусно запахло летом и ягодами... Николас на мгновение прикрыл глаза, вдыхая пьянящий аромат. Одну из чаш Ярроу поставила перед ним и сказала:
- На первом месте семья, Николас. А сразу я не могла уплыть к тебе, потому что корабль, шедший в Ляйле, должен был приплыть лишь через седмицу. Вот так всё просто. И ты прав: хорошо, что мы сейчас без прикрас всё это обсудим, - Яра на секунду задумалась и добавила, - я лекарь, спасаю жизни, если это в моих силах. Тебе в тот момент ведь ничего не угрожало, а молодой человек мог остаться калекой на всю жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пока Ярроу говорила, Николас перехватил узкую, аристократическую ладошку с длинными красивыми пальцами и крепко сжал. После чего встал и притянул жену к себе, заключая в крепкие объятия.
- Мне так жаль, – Ник взял ее лицо в ладони, приподнял его и заглянул в огромные, полные слёз глаза, – только Всевышний знает, как мне жаль, – прошептал он, стирая пальцами слезы с её мокрых щек. – Прости меня. – Николас наклонил голову, но целовать не решился.
Ярроу на мгновение замерла и не шевелилась, словно размышляя: дать ему ещё один шанс или нет? Николас застыл в мучительной неподвижности, ожидая её решения. И она сделала шаг вперёд, целуя его неистово, вкладывая в поцелуй всю свою боль и отчаяние одиноких ночей.
– Пожалуйста, дорогая, не плачь, – умоляюще прошептал он.
Николас приобнял супругу, сел и устроил Яру на своих коленях.
Разговаривали они долго. Он рассказал обо всех своих страхах, без утайки. "Выложил на стол" терзавшие его сомнения. Также поступила Яра, хотя ей говорить пришлось гораздо меньше: всё же его жена была с ним всегда пугающе откровенна.
- Любимая, я знаю, что это всё слова, но, будь уверена, действиями докажу свою любовь, - говорил Ник, но Ярроу молчала.
Его жена уснула, убаюканная шумом дождя. Ник осторожно поднялся с лавки и отнёс супругу на кровать. Лёг позади и мягко погладил по животу. Отчетливое шевеление вызвало счастливую улыбку на его осунувшемся лице. И впервые за долгое время, кронпринц провалился в сон без тревожных сновидений.
Николас проснулся от громкого стука распахнувшейся двери и детских весёлых возгласов. Жены рядом не было и он, резко встав с кровати, вышел из спаленки Ярроу и тут же столкнулся с двумя мелкими пострелятами.
- Эм-м, - протянул Бер, - эр Николс, что-то вы задержались в дороге.
- Тшш, - шикнула на него Аля и улыбнулась кронпринцу, - эр Николас, видать, разобрался в себе?
Ник согласно качнул головой, несколько ошарашенный прозвучавшими словами.
- Вы правы, юная лисса. Но не подскажете ли, где мама Яра?
- Она, наверное, в сушильном домике, - ответила Аля, хихикнув от обращения "лисса", но тут дверь снова распахнулась и в дом вошла Ярроу с маленькой корзинкой в руках.
- Доброе утро! Дети, чего это вы так рано? - спросила она, опуская свою поклажу на стол.
- Мы хотели вас позвать в дом к Рику и Тику, они с Васком всю ночь делали ту штуку, о которой вы рассказывали нам недавно, - округлил глаза Бер, - и у них получилось! Просто диво-дивное!
Ярроу весело переглянулась с Николасом и сказала:
- Давайте я быстро сделаю омлет, мы позавтаракаем, а потом все вместе сходим полюбоваться на поделку парней. Как вам такое предложение?
Аля и Бер согласно закивали головами, а Николас нежно приобнял любимую женщину, согласный на всё на свете, лишь бы она была рядом.
Глава 38
- И что же вы тут сделали, полуночники? - спросила я, входя в гостиную в новом доме Рика и Тика.
Парни замечательно утроились в Альпе. Постоянный поток заказов на новую невиданную доселе мебель и не думал иссякать.
- Мама Яра! - воскликнули мальчишки, что-то чинившие за большим деревянным столом, стоявшего у широкого окна, - помните, вы говорили о поездах? — это Рик вышел вперёд и широко улыбнулся, потерев ладонью красные от недосыпа глаза, - мы всю ночь мастерили макет по вашему образцу. Бились над вопросом: а как же сделать так, чтобы колёса плотно прилегали к рельсу. Вот, вроде придумали, нужно сделать выемку в центре, оказывается. И борозду в рельсе. Ну вам лучше самой посмотреть.
Но тут парень смолк, потому что в комнату вошёл Николас и приветливо улыбнулся всем.
Васк при виде моего мужа нахмурился: парень сильно за меня переживал и простить кронпринцу "предательство", не хотел. Я покачала головой, предостерегающе посмотрев на подопечного. Тот понял, сжал губы в тонкую линию, но здороваться, в отличие от всех остальных, не стал. Даже вернулся к своей работе, сделав вид, что эра Николаса нет в помещении.
