Начиналось дело на Балканах – последняя большая война с османами за свободу православных народов. Возможно, самая благородная война из всех, которые вела Россия. Скобелев, как никто другой, был душой предан делу освобождения братских народов. Для него славянская свобода – это заря будущей славы России, независимой, сильной, способной бросить вызов и Британской империи, и германской мощи.
Но на Балканы Скобелев прибыл в полуопальном положении, хотя и в ореоле туркестанской славы. Статус его на первых порах был сомнителен: он состоял при Главной квартире, а потом руководил штабом дивизии, которой командовал его отец. Но герою удалось отличиться в бою при переправе через Дунай у Зимницы. С тех пор и начались скобелевские чудеса – чудеса отваги и героизма, военной выдумки и полководческой твёрдости. В 1877 году «Белый генерал» совершил невозможное. 7 июля отряд Скобелева с боем занимает Шипкинский перевал. «Белый генерал» снова рисковал, снова оставался неуязвимым...
Ярко проявил себя Скобелев при третьем штурме неприступной Плевны. Его отряд принял на себя удар третьей части турецких войск, хотя составлял всего лишь пятую часть русской армии, штурмовавшей Плевну. «У нас только Скобелев умеет вести войска на штурм!» – говорили в армии. Скобелевцы захватили важнейшие укрепления, казалось, путь в Плевну открыт, но командование не поторопилось с подкреплением – и пришлось приступить к длительной осаде.
После взятия Плевны и перехода через Балканский хребет русская армия опрокидывает турецкие войска на линии Шипка–Шейново, и решающую роль в этом сражении снова сыграли войска Скобелева. Затем во главе авангарда Скобелев овладевает Адрианополем и Сан-Стефано. Вот он, Константинополь, Царьград – рукой подать! Скобелев мечтал освободить православную столицу. Но, как известно, англичане помешали, турки запросили мира... Подписанным в Берлине договором генерал был недоволен, хотя в те дни его осыпали наградами. Он мечтал о великом будущем славянских народов под руководством России.
Скобелев жил в сравнительно счастливое для России время, империя казалась могущественной. Но мировоззрение генерала сформировалось и во дни трагической Севастопольской эпопеи. Крымская война сбила благодушие с патриотов – и Скобелев понимал, что Родина входит в полосу кризиса. Как спастись, как уберечься от поражений и распада?
Генерал писал: «Мой символ краток: любовь к Отечеству, наука и славянство. На этих китах мы построим такую политическую силу, что нам не будут страшны ни враги, ни друзья! И нечего думать о брюхе, ради этих великих целей принесём все жертвы».
Он мечтал о возрождении «пришибленного русского самосознания», весьма глубоко (совсем не по-солдафонски!) анализировал набиравшее силу явление революционного нигилизма.
В последние годы не раз Скобелев впадал в апатию, подчас он переставал верить в собственные силы, разочаровывался в людях. В такие минуты он повторял: «Я дошёл до убеждения, что всё на свете ложь, ложь и ложь. Всё это – слава и весь этот блеск – ложь. Разве в этом истинное счастье? Сколько убитых, раненых, страдальцев, разорённых». Метался, а потом возвращался к борьбе.
Он был рьяным противником Германии и немецкого влияния в России, предвидел большую войну с немцами. Скобелев чувствовал: Германии и России тесно на одном континенте, а особенно – в Восточной Европе...
Скобелев предлагал опереться на союз с Францией – с ней русским вроде бы нечего делить. Планы Скобелева не были маниловскими, царь Александр Третий, с которым у Скобелева не сложилось добрых отношений, через некоторое время изберёт именно такую тактику. Но... генерал совершил роковую ошибку: он ринулся в политику. А ведь Суворов предупреждал: не следует полководцу ввергаться в вихрь политический. Там – гибель. И вот уже «Белый генерал» заговорил с товарищами о кризисе династии Романовых, о том, что не худо бы её сменить, о том, как должен генералитет вести себя во время революции...
Вряд ли он был лидером заговора, но иногда «уж лучше грешным быть, чем грешным слыть». Много хуже, что при дворе его считали заговорщиком. Его, Скобелева, чьё слово в армии ценилось на вес золота и свинца. Такого врага не приведи Господь! И вот уже «весь Петербург твердит о нём как об искателе с династическими притязаниями». Считалось, что генерал возглавит переворот во время коронации Александра в Москве. И вместо Александра Третьего венчать на царство будут Михаила Третьего – Скобелева. Он мечтал о вольном союзе славянских народов с решающим словом русского царя, общей армией и общей валютой, но при автономии правительств. Славянского Гарибальди вдохновляли откровения Хомякова и Аксакова. Разумеется, в окружении нового императора Скобелева как минимум опасались. А генерал всё размышлял: как сохранить и усилить великую державу в условиях всевластия ростовщиков?
Он вёл жизнь, далёкую от аскетической. Тёплым вечером 25 июня 1882 года в гостинице «Англия», что на углу Петровки и Столешникова переулка, Скобелев поужинал в шумной компании случайных знакомых, после чего направился в номер вместе с некоей кокетливой женщиной – как поговаривали позже, с немкой. В её номере генерала и нашли мёртвым. Сколько раз он ходил под пулями на поле боя, а умер в чужой постели. В протоколе после вскрытия было сказано: «Скончался от паралича сердца и лёгких, воспалением которых он страдал ещё так недавно». Но Москва, оплакивавшая героя, не поверила газетам.
Мало кто сомневался, что Скобелева убили. Так же считали и в Болгарии, которая надолго погрузилась в траур. Каких только версий не было – обвиняли и немку, и полицейских, и купцов, кутивших в ресторане... Поговаривали, что негласный суд императорского двора приговорил Скобелева-заговорщика к смертной казни. Развесёлые купцы, с которыми он ужинал, были агентами тайной полиции, они-то и привели приговор в исполнение, отравили героя... Конечно, ходили слухи и о самоубийстве. Печально, когда смерть героя омрачают такие версии.
Прощание со Скобелевым прошло в храме Трёх Святителей, что у Красных Ворот (эта скромная церковь не сохранилась). А похоронили его в родном сельце – Спасском-Заборове, что на Рязанской земле. Столицы уже спорили о том, где ставить памятник Скобелеву...
Он взметнётся в Москве, возле генерал-губернаторского дома, неподалёку от места смерти генерала, примерно там, где ныне – памятник Юрию Долгорукому. Замечательный памятник уничтожат на маёвке 1918 года. В советские времена Скобелева не вычёркивали из истории – его считали передовым генералом, продолжателем лучших суворовских традиций. И всё-таки Скобелев оставался на обочине парада героев истории. Правда, в 1954 году вышел на экраны фильм «Герои Шипки», в котором роль Скобелева сыграл Евгений Самойлов – энергично и обаятельно. А в 1970-е Скобелев стал героем романа-эпопеи Бориса Васильева «Были и небыли», заново открывшего для многих из нас ту Русско-турецкую войну...
Скобелев завершил плеяду русских героев-полководцев, каждый из которых был олицетворением воинской доблести народа. В позднейшее время храбрые люди и талантливые стратеги на Руси не перевелись, но наступила эпоха миллионных армий, эпоха оружия массового поражения.
Воля одного человека не могла решать судьбы кампаний. Потому и чтит Россия Скобелева – последнего из могикан. Полководцы Великой Отечественной гордились, когда их подвиги сравнивали с деяниями Скобелева. Будем помнить о генерале не только в день его рождения! Русские, болгары, украинцы, сербы – все, за чью свободу он сражался. И пускай звучит для нас Скобелевский марш – прорывной, бодрый.
Теги: Генерал Скобелев
Вера товарища Жданова
Алексей Волынец. Жданов. - М.: Молодая гвардия, 2013. – 619 с. – (Серия "ЖЗЛ"). – 5000 экз.
Популярных биографий Андрея Александровича Жданова до сих пор не было. Хотя в советские годы он входил в официальный канон главных политических деятелей и по размаху топонимического прославления уступал мало кому. Но писать о нём развёрнуто после ХХ съезда побаивались – он был истинным наследником Сталина, не дожившим ни до смерти вождя, ни до десталинизации.
Автор представляемой книги не скрывает, что является в какой-то мере единомышленником Жданова по линии «национал-большевизма». Биограф пристрастен к своему герою, так что перед нами биография во многом адвокатская. Но, с другой стороны, Жданова столь яростно клеймили, что он и нуждается если не в защитнике, то в объективном исследователе.
Его бесконечно пропесочивали перестроечные публицисты – чего стоит одна огоньковская статья Юрия Карякина «Ждановская жидкость». «Любимец Сталина», «мучитель Ахматовой и Зощенко», он был зачислен в когорту «упырей», которых разрешалось бить ниже пояса чем попало и по любому поводу. И без повода тоже. Перестройщики не ограничивались политикой, могли пройтись и по внешности, и по тембру голоса, и припомнить о многих физических недугах. До 1987-го жила уважительная память о работе Жданова в блокадном Ленинграде. А потом начались фантазии сначала о горячих пирожках и шампанском, а потом и о пирожных, ананасах, апельсинах, которыми объедался Андрей Александрович чёрной зимой 1942-го. Мало ананасов! Начались россказни о поварах, расстрелянных за недостаточно горячие оладьи, подземных теннисных кортах... Волынец не первый разоблачил эту клевету, поведал о дипломатическом таланте Жданова-переговорщика, который – на благо державы – умело, когда было надо, маневрировал и хитрил.
