Неподдающийся» Занук
Мне понадобилась поддержка Наташи, дело в том, что режиссер, хотя и возился со мной, как с неопытной актрисой, совершенно не понимал, что нужно не перечислять: пройди там, подойди сюда, посмотри туда, а объяснять, что происходит, что чувствует или думает героиня и почему так ведут себя остальные действующие лица сцены. Ведь именно так делают театральные режиссеры, никто не будет во время репетиций диктовать актеру, куда ему встать или сесть, скажут, что именно сыграть, и актер все делает сам. Наученная Наташей и Михаилом Чеховым, который умудрялся играть вообще не вставая с места, но при этом погружаясь в роль, я катастрофически терялась, когда слышала короткие команды:
– Два шага вперед… теперь повернись… ближе, еще ближе…
Понимаю, это специфика кино, но если мне объяснить, что именно творится в этой сцене, я сыграю ее, как чувствую.
Актеры тоже обижались, что я не подыгрываю, зато требую множества дублей, чтобы получить лучший результат.
– Ради удачной фразы одной старлетки мы должны раз за разом повторять уже сыгранное?!
Наверное, это непрофессионализм, наверное, мне лучше бы идти на сцену, потому что, по словам режиссера, я все делала неправильно, всех приводила в бешенство и всем мешала. Казалось, если бы не я, фильм сняли вдвое быстрее и куда лучше.
Правда, потом выяснилось, что лучше всех роль сыграна у меня и на фильм зрители ходили ради моей Полы с ее дурацкими очками с толстенными стеклами. Негулеску каждый день хватался за голову, почти со стоном возвещая, что день потрачен впустую, потому что из-за моих выходок завтра придется переснимать все, что снято с таким трудом.
– Это невыносимо – зависеть от чьего-то непрофессионализма!
Я рыдала, Наташа успокаивала, как могла, по ночам мы до одурения репетировали предстоящие сцены и те, что успели снять в этот день, утром я никак не могла проснуться и, хуже того, от страха не могла заставить себя прийти на площадку. Мои опоздания раздражали всех, атмосфера вокруг накалялась до предела.
Но каждый раз оказывалось, что ничего переснимать не придется, потому что все отснятое можно прямиком вставлять в картину. Негулеску разводил руками:
– Не понимаю, как это происходит, но получилось здорово.
Никому не приходило в голову сказать хотя бы слово в мою защиту, даже если сцену переснимали по моему требованию или вообще только со мной. Моей заслуги и даже моего участия в удачных кадрах не замечали, я по-прежнему была старлеткой, «понятно как оказавшейся на съемочной площадке». Мои опоздания объявлялись причиной любых срывов, а мои требования и просьбы сделать еще дубль – капризами.
И все равно фильм был снят, и глупая блондинка Пола получилась настолько человечной и трогательно смешной, что вызвала у зрителей настоящую симпатию.
Джо Ди Маджио на премьерный показ пойти со мной отказался, это было тем более обидно, что Лорин Бэколл, конечно, была с Хэмфри Богартом, привычно пьяным и привычно высокомерным. Он не придумал ничего лучше, как насмехаться надо мной:
– Иди к зрителям, расскажи им, как ты испоганила весь фильм!
Зрителей на премьере оказалось много, и большинство привлечено афишей, на которой красовалась именно Мэрилин Монро в роли Полы.
Успех был оглушительным, фильм получился одним из самых кассовых, снятых в те годы на «Фоксе», причем зрители откровенно сочувствовали моей героине, а критики отметили прекрасную игру Мэрилин Монро.
Но на студии все равно предпочитали считать меня ничем не выдающейся. «Это случайность, просто у зрителей не всегда хороший вкус…» И не важно, что этот «не очень хороший вкус» и неопытная Мэрилин Монро приносили студии миллионы каждой картиной.
Док, хотите, я Вам расскажу по секрету (совсем по секрету), почему опаздываю на съемки? Ведь одно дело – опаздывать на разные встречи, когда тебя ждут просто в ресторане, тогда я действительно могу очень долго приводить себя в порядок и делать макияж, я уже говорила Вам об этом. Но совсем другое, когда ты в гримерке сидишь, читая книгу, а на площадке мается режиссер и другие участники съемки.
Мне много раз выказывали, что мои опоздания приводят к огромным финансовым потерям для студии, ведь простой аппаратуры и людей стоит больших денег.
Идиоты, если бы они заплатили половину потерянных денег мне лично, я не опоздала бы ни на минуту! Студия платит мне чуть больше, чем рядовой старлетке, а ведь я едва не с первых фильмов просто приманка для зрителей, позволяющая иметь неплохие сборы с каждой картины. Не хотят платить больше мне, пусть платят за простои! Я понимаю, что при этом страдает множество неповинных людей, но не могу иначе заставить студию потерять больше, чем они экономят на мне.
Если бы я это сказала Артуру Миллеру, он бы не поверил, ведь я опаздывала и на съемках «Неприкаянных», а ведь это была моя собственная кинокомпания, и деньги платила я себе сама, вернее, из собственных доходов. Но тогда я уже ничего не могла с собой поделать: проваливаясь в сон с большим количеством таблеток или вообще после укола, очень трудно проснуться рано утром.
К концу 1953 года я все еще не числилась на студии не только звездой, но и вообще актрисой, была всего лишь недоразумением, которое временно приносит большие деньги.
Мне все еще платили меньше тысячи долларов в неделю, в то время как другие актрисы рядом со мной получали за роль по сотне тысяч, а то и больше. Я не слишком гонюсь за деньгами, хотя всегда твердила, что обязательно стану самой высокооплачиваемой актрисой Голливуда. Не стану, Док, мне никогда не платили большие деньги, зрители зря думают, что я купаюсь в миллионах, я очень НЕвысокооплачиваемая актриса Голливуда. Но обидно не это, а само отношение ко мне – пренебрежительное, высокомерное. Даррил Занук не слишком отличался от Хэмфри Богарта, да и остальные тоже. Мэрилин так и не была принята в актерское сообщество Голливуда, осталась чужой, чуть в стороне, хотя у меня со многими были и есть прекрасные отношения. Прежде всего с теми, кто не смотрел свысока.
За тот год я снялась в трех весьма успешных фильмах, стала популярной, мои ладони отпечатались на цементе Голливудского бульвара…
А еще у меня исчезла последняя связь с прошлым – умерла Грейс Годдард. Она давно и сильно пила, а умерла от передозировки снотворного. Больше в детстве и юности меня не держало ничто и никто. Тети Энн не было давно, Джимми Догерти, думаю, не вспоминал свою женушку, даже за кружкой пива в баре не испытывал желания похвастать женитьбой на красотке с календарей. Боллендеров навещать я просто не могла, они воспитывали маленькую Норму Джин совсем не так, внушая строгие требования морали. Оставалась еще Глэдис в частной клинике, но связи с ней я не чувствовала никогда: ни в детстве, ни сейчас. Эта женщина меня просто родила, а потом запретила называть себя мамой и не позволяла делать это кому-то другому. Я не считала себя обязанной ей чем-то морально, а материально помогала всегда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
