Тем временем подошёл назначенный врачом день.
С самого утра у меня все валилось из рук. Завтрак пригорел, чего раньше никогда не бывало! Потом мы с сыном вышли из дома и направились к машине. И тут только до меня дошло, что я забыла ключи от машины дома. Пришлось подниматься назад и брать их.
А главное, я пропустила вопрос сына, и он явно что-то заподозрил. Скосил в мою сторону взгляд и спросил:
– Мам, у тебя все хорошо?
– Да! – ответила я поспешно, паркуясь возле школы. – Так что ты там спрашивал, милый?
– Я спросил, когда можно будет узнать, кто будет у меня: братья или сестры? А я задохнулась от его вопроса! Как? Вот что мне на это ему ответить? Если не будет у него никого.
На глаза навернулись слезы. Но я быстро проморгалась и сделала пару глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Улыбнулась как ни в чём не бывало и повернулась с этой улыбкой к сыну.
– Рано! Ещё очень рано об этом говорить, – ответила я.
– Ну вот! А мне так не терпится скорее это узнать, – пробурчал он, вылезая из машины. – До вечера, мам.
– До вечера! – сказала я. – Я люблю тебя, сынок! – добавила тише.
Знаю, его очень смущают такие вещи, особенно возле школы. У нас даже однажды состоялся серьёзный разговор. Сын требовал от меня соблюдать возле школы максимально серьёзное отношение к нему. То есть никаких телячьих нежностей возле школы! Ведь он же мужчина! Помню, тогда мне еле хватило сил сдержаться и не засмеяться. Но я смогла! Сохраняла серьёзное лицо до конца разговора.
– Ну, мам! – запротестовал он и стал оглядываться по сторонам, не услышал ли кто. Удостоверившись, что никого нет рядом, Дима быстро нырнул в машину и поцеловал меня в щёку. – И я тебя! – прошептал он и, выскользнув из машины, скрылся на территории школы.
Проводив сына взглядом, я вдохнула полной грудью. Знаю, обманывать нехорошо, но мы как-нибудь выкрутимся.
Я завела машину и отправилась сначала в ресторан. Там скопилось несколько дел, которые без моего участия невозможно было решить. Я планировала их решить до того, как надо будет быть в клинике.
Я нервно мерила шагами коридор перед дверьми кабинета врача.
Отчего-то мне ужасно не хотелось в него заходить. Возможно, это был страх. Я многого боялась. Боялась посмотреть после этого сыну в глаза. Боялась того, что ждёт меня за этими дверями. А ещё я боялась боли, не телесной, а душевной. Как я смогу после такого поступка жить дальше? Как смогу радоваться жизни после того, как убью двух ни в чём ни повинных детей? Как?..
– Женщина, вы идёте?
Я вздрогнула от этого вопроса. Он заставил меня вынырнуть из своих раздумий, чему я была очень рада.
Я посмотрела на девушку. Совсем молодая! Лет двадцать-двадцать два, модная стрижка, одета, на мой взгляд, слишком вызывающе. Она сидела в расслабленной позе, жуя жвачку и листая какой-то новомодный журнал. Вся её поза говорила, что она ни капли не волнуется и для неё эта ситуация вполне нормальна.
Либо ей не впервой это, либо она просто не знает, что творит.
Хотя мне ли её судить?! Сама тут стою и собираюсь сделать непоправимую ошибку.
– Ну? Так вы идёте или как? – снова спросила она.
Я вновь посмотрела на двери кабинета и решила, что роли не сыграет, если я пропущу девушку вперёд.
– Вы, наверное, идите первой, – вежливо проговорила я.
– Зря вы так! – неожиданно сказала она, поднимаясь с кресла. – В этом вопросе нельзя задумываться. Если решились, надо идти и делать, чем больше думаете, тем больнее, вот тут, – и показала в район груди.
Девушка скрылась за дверями, а я застыла на месте как пригвождённая. Оказывается, она в этом неплохо разбирается!
Через час, который показался для меня вечностью, девушка вышла из кабинета. Она была бледной и измученной. От её вида и мне стало плохо. Девушка присела в то же кресло и устало откинулась на спинку, прикрыв глаза.
Я, не зная, что нужно в таком случае говорить, просто молча присела рядом. Но, не выдержав длительного молчания, из чистого любопытства спросила.
– Каково это?
Она приоткрыла глаза и, пристально посмотрев на меня, медленно проговорила.
– Как ты думаешь, если оторвать и выбросить частичку себя, каково это?
Я ненадолго задумалась над её словами.
Это больно! Очень больно, и душевно, и физически.
– Тогда зачем ты сделала это?
– Я детдомовская. У меня нет никого, кто бы мне помог. Да, у меня есть квартирка, но нет средств для нормального существования. Того, что я получаю на работе, едва хватает на жизнь. Что бы я могла дать ребёнку? А обрекать его на нищенское существование я не хочу, – устало проговорила она. – А вот какие причины вынудили тебя прийти сюда? Мне, конечно, не очень интересно, но по твоему виду могу сказать, что ты не бедствуешь. И ещё, твоё поведение показывает, что ты не очень-то и хочешь идти туда, – проговорила она и кивнула на двери кабинета.
– Да, ты права! Я не горю желанием туда идти, – подтвердила я. – Но по-другому я не смогу.
Девушка хмыкнула и вяло полезла в свою сумочку. Недолго там порывшись, она достала небольшой блокнот и ручку. Что-то быстро написав в нём, она вырвала листок и протянула мне.
Пока я непонимающе смотрела на цифры на листочке, она поднялась со своего места.
– Это мой номер, – пояснила она. – Захочешь выговориться – звони, не стесняйся, чужому человеку легче выговариваться, чем родному. – Снова хмыкнув, она кивнула на двери в кабинет. – И удачи тебе там, – проговорила она и неспешно ушла.
Я смотрела ей вслед, пока она не скрылась за поворотом. Да вроде нормальная девушка, а по виду не
