не завладели Босфором в 1916 году, необходимо обратить внимание на некоторые обстоятельства. В первую очередь неизбежно придется коснуться высоко стоящих в русской военной иерархии лиц, от которых решение этого вопроса зависело. Между тем связанная с этим решением громадная ответственность не только перед Россией, но и перед историей обязывает при упоминании имен к сугубой осторожности и документальной обоснованности, а документы штаба Верховного главнокомандующего частью погибли, частью же находятся в советской России.
Однако автор настоящих воспоминаний берет на себя смелость касаться этого вопроса лишь потому, что в Ставке морская, то есть главная, часть этого вопроса была сосредоточена в его ведении, вследствие чего все, что касалось Черноморских проливов, составляя главную сущность и смысл его должности в штабе Верховного главнокомандующего во время войны, глубоко врезалось в его память. Кроме того, сознавая громадную историческую важность этого вопроса и связанной с ним личной ответственностью, автор принял перед крушением Ставки меры к тому, чтобы препроводить в надежное место все дела его управления, так что историки получат в свое время возможность документально проверить все то, что будет приведено в дальнейшем изложении.
* * *
Решение проблемы Босфора находилось в сфере деятельности и ответственности правительства, военного и морского командования и, наконец, государя. Для точного определения роли каждого необходимо установить отношение каждого из них к этому вопросу во время, непосредственно предшествовавшее Первой мировой войне и в ходе военных действий.
Как известно, вопрос о завладении Босфором исчез из поля зрения русских государственных деятелей в конце XIX столетия и вплоть до самой войны не значился в числе правительственных заданий, которые русская вооруженная сила должна была бы в случае войны решать. Поэтому постановка этого задания нашей вооруженной силе правительством уже после начала войны застала ее совершенно к тому неподготовленной, за что главная доля ответственности и падает именно на русское правительство.
Известную долю вины в этом вопросе несет и русская общественность, поскольку, конечно, она могла в те времена влиять на политику правительства. После того как в конце XIX столетия славянофильские круги, для коих вопрос о проливах считался краеугольным камнем русской политики, утратили в России свое влияние, этот вопрос значительно поблек в сознании русской общественности. Под влиянием же разочарования в военной мощи России после войны с Японией в обществе стало внедряться мнение о неспособности России к разрешению столь широкой военно-политической проблемы, а потому русское правительство не видело перед войной никаких побуждений со стороны общественности к решению этого вопроса.
Чтобы составить себе полное представление о том, как перед войной стоял вопрос о завладении Босфором в морских кругах, необходимо рассмотреть, как он ставился в Морском генеральном штабе, на котором лежала ответственность за разработку основных директив по подготовке флота к войне и составление самих планов войны.
Созданный незадолго до войны, Морской генеральный штаб не успел еще выработать собственную военно-политическую идеологию и находился под большим влиянием своего значительно более старшего сухопутного собрата – Главного управления Генерального штаба. Последний, всецело поглощенный после войны с Японией подготовкой к назревающей грандиозной борьбе с Германией и не сознававший в полной мере, насколько важно для этой борьбы обеспечение наших морских сообщений через проливы, требовал от морского ведомства в первую очередь сосредоточить все усилия и средства на укреплении флота Балтийского моря, ибо это море было тесно связано с тем сухопутным театром, на котором предполагалось вести военные действия против Германии.
Вследствие этого в идеологии нашего Морского генерального штаба Балтийское море приобрело значение главного морского театра военных действий, и на усиление балтийских морских сил были направлены все средства, а интересы Черноморского театра были отодвинуты на задний план, тем более что задача завладения Босфором для обеспечения наших морских сообщений через проливы ни правительством, ни Главным управлением Генерального штаба нашему морскому ведомству ни в какой форме перед войной и не ставилась.
Вопрос о завладении Босфором рассматривался Морским генеральным штабом лишь в перспективе отдаленного будущего и приурочивался к 1930–1935 годам, когда планировалось закончить так называемую большую программу восстановления нашего флота после войны с Японией в 1905 году.
Вместе с тем в Морском генеральном штабе господствовало убеждение, что вопрос о проливах решится сам собой в результате грядущей войны с Германией. Внушенный нам Главным управлением Генерального штаба лозунг «Ключи от проливов находятся в Берлине» был Морским генеральным штабом положен в основу подготовки наших морских вооруженных сил к предстоящей войне.
Иными словами, Морской генеральный штаб полагал, по примеру своего сухопутного собрата, что вопрос о проливах будет решен победой над Германией, ибо эта победа повлечет за собой перестройку всех мировых политико-географических взаимоотношений, а поэтому он и направил все свои усилия на обеспечение победы на главном театре войны против Германии. В связи с этим мыслилось, что в случае победы над Германией не представится необходимым занимать проливы с бою, ибо они нам достанутся как плод нашей победы на главном театре войны. Поэтому Морским генеральным штабом – в целях сосредоточения всех усилий на том театре военных действий, где должна была решиться судьба всей войны, – было признано нецелесообразным ставить в войне с Германией Черноморскому флоту задачу завладения Босфором и в целях экономии средств считалось возможным не вести в ближайшее время никакой подготовки к выполнению этой операции.
На самом деле лозунг «Ключи от проливов находятся в Берлине», приведший к тому, что мы оказались совершенно неподготовленными для завладения Босфором, нельзя было никоим образом признать правильным.
Даже поверхностное рассмотрение истории наших международных отношений должно было привести государственных деятелей к убеждению, что ключи от проливов всегда находились не в Берлине, а в Лондоне и что даже после полной победы над Германией нам придется выдержать за обладание проливами ожесточенную борьбу с Англией, которая систематически препятствовала нашему выходу в бассейн Средиземного моря.
При этом совершенно неосновательны и даже наивны были надежды политических и военных руководителей России на то, что союзные обязательства изменят точку зрения и позицию «коварного Альбиона» в данном вопросе.
В этом отношении Венский конгресс 1814 года должен был бы дать нашим руководителям особо поучительный пример. На нем, как известно, Англия, добившись перед тем в союзе с Россией, и главным образом благодаря именно ей, победы над Наполеоном, столь решительно и систематически выступала против всех предложений России, что это едва не довело до вооруженного столкновения между ними.
Насколько же правильно утверждение, что ключи от проливов всегда находились ни в чьих иных руках, кроме английских, ясно видно из того, что после войны Англия, как нам уже
