уныние в тот день зашкаливало.
И все равно, хорошие вышли снимки. Их было три разных. Один у меня, где мы с Виком корчим рожицы на камеру, и два у Волкова. На одном из них этот жук поймал и впился поцелуем в мои губы, а на другом Вик отвернулся, выскочил из кадра, и на снимке получилась я, в гордом, офигевшем одиночестве. Два смешных молодых дурака.
– Ты улыбаешься, Тони.
– А? – отрываю взгляд от фотки. – В смысле?
– В прямом. Почему ты улыбаешься? – щурит глаза хитрая девчонка. В лицо мое вглядывается пристально. Я только сейчас понимаю, что и правда, так улыбаюсь, что скулы свело. Тороплюсь исправит свою ошибку.
– Кхм, неправда. Тебе показалось.
– Правда-правда. Ты смотрела на фотку во-о-от такими глазами и улыбалась. Так, прикольненько. Почему?
– Почему-почему… сложные у тебя вопросы, Ру!
Тяжело объяснить кому-то “почему”, когда ты этого даже себе самой объяснить не можешь. Просто рефлекс. Просто от этого снимка теплом и уютом повеяло. Морским бризом, теплым летом и ватой со вкусом бабл-гам. Молодостью и ощущением, что все у этих ребят на снимке еще впереди. Надеждой повеяло. Всего лишь.
– Тебе нравится Чип, да?
– Ч…чего?
– Ну, так глупенько улыбаются, когда кто-то нравиться.
– С чего ты это взяла?!
Плечами пожимает:
– Просто знаю. Ты ему, кстати, тоже нравишься.
Вот тут я уже не просто офигела, я поперхнулась. Воздухом. Закашлялась так, что заботливая Ру пару раз меня по спине стукнула, так и продолжая улыбаться.
– А это ты тоже “просто знаешь”?
– Не-а, это мне Агата сказала. Ну и Чип, он та-а-ак часто про тебя спрашивает! Что мы делали, что мы ели, куда ходили, что ты сказала, спросила ли что-то про него, как у тебя дела, – закатывает глаза девчонка, – как мальчишка, короче!
Вы только посмотрите, какая смекалистая проныра. Я предпочитаю игнорировать тот факт, что слова впечатлительного ребенка мое сердце восприняло слишком серьезно. Нахожу логичное объяснение услышанного, простым:
– Ты ошибаешься, он спрашивает, потому что надеется, что я как можно быстрее уеду. Всего лишь.
– Ну-у-у, я так не думаю.
– Я тебе гарантирую, Ру.
– Просто вы, взрослые, все всегда так усложняете! – вздыхает девчонка. – Вот если мне понравится какой-то мальчик, я просто пойду и скажу ему об этом.
Воуч, вот это у нас разговорчики пошли.
– А разве не мальчик должен первый проявить симпатию?
– Мальчик? – морщится Руслана. – Ну ты что, Тони, они же такие тугодумы! Пока он будет решаться, я уже его разлюблю. Сто пудов!
Логично, блин. Я начинаю тихо хохотать. Мелкая плечами пожимает и улыбается. Эх, дитя, если бы во взрослой жизни все было так просто и прозрачно, миллионы людей в этом мире стали бы гораздо счастливей.
– Пойду налью нам чай, – подскакивает с места гостья. – Ты будешь?
– Угу, с чабрецом который.
Провожаю ребенка взглядом и возвращаюсь к снимку. Снимаю блокировку в телефоне и пару раз щелкаю его на камеру. Открываю нашу с Волковым переписку и скидываю со словами:
"Смотри, что нашли".
Как вам такой баш на баш, товарищ майор? Прячу снимок в книжке Драйзера, захлопнув где-то на середине. Сгребаю мусор обратно в коробку, когда на телефон прилетает смс.
Дьявол: "Я тут получился, как всегда, неотразим".
Конфетка: "У тебя, кажется, были еще две такие фотки. Где они ?".
Дьявол: "Сжег".
Конфетка: "Врешь".
Дьявол: "Хочешь проверить? У тебя есть мелкая сообщница с ключами от моего дома. Ни в чем себе не отказывай. Тем более, где моя спальня, ты уже знаешь".
Намекает на подарок, который я ему на комод подкинула?
Конфетка: "Нет, спасибо, воздержусь. Боюсь, что найду у тебя в шкафах что-то такое, чего моя нежная психика не выдержит".
Дьявол: "Нежная психика? Я тебя умоляю, конфетка! Все, что есть в тебе нежного это твои губы, и то, только когда заняты моими”.
Ухмыляюсь. Ну, каков мерзавец, а?! Губы у меня, видите ли… нежные. Зато зубки острые. Ой, Кулагина, уже давно пора взять и не глядя кинуть его номер в "черный список", но когда женская логика была адекватной, правда?
Конфетка: "Кстати, о поцелуях. Как тебе мой подарок?".
Дьявол: "Мне? Да никак. А вот преступники несказанно рады, что наручники с розовой опушкой. Все как один тебе из камеры машут и привет передают. В следующий раз просят вместо дубинок, использовать кожаные плетки. Не найдется такой?".
Конфетка: "Вообще-то эти вещи созданы для других целей, мужлан ты несообразительный".
Дьявол: "Покажешь, для каких? Требую мастер-класс. Очевидно, ты в этом деле профессионал, Кулагина".
Конфетка: "Вынуждена отказаться от такого заманчивого предложения, но могу поискать для тебя пособие в интернете по правильному использованию".
Дьявол: “А если я разрешу напялить это розовое безобразие на мои запястья?”
Уф! Да что за дела-то такие? Прикладываю ладонь к щеке. Почему они у меня снова смущенно розовеют? Почему это происходит исключительно с подачи Волкова и как это контролировать? Не нравится мне мысль, что кто-то способен вогнать меня в краску! До прилета сюда я думала, что вообще эта функция в моем организме атрофировалась.
Конфетка: “А табельное оружие ты хранишь дома?”
Дьявол: “Оу, все горячее и горячее. Будем играть в преступника и полицейского?”
Конфетка: “Не обольщайтесь, Виктор, просто это идеальная возможность навсегда избавить себя от ваших похабных предложений”.
Дьявол: “Ну, куда мне до вашего Ларина, Антонина. Еще не тошнит от его занудства?”
Знает про наши завтраки? Неужели Ларин рассказал?
Конфетка: “Ревнуешь?”.
Отправляю и вздрагиваю. Телефон резко начинает вибрировать. Входящий звонок от того самого Ларина. Очень надеюсь, что он сейчас не в одном кабинете с Волковым сидит, я и так себя падшей женщиной чувствую. Кофе пью с одним, похабщину посылаю другому. Докатилась, блин!
– Слушаю.
– Нина? Привет еще раз.
– Привет, Лёнь. Что, всех преступников поймали? – понижая голос, – спасибо! – киваю Ру, протянувшей мне кружку с горячим чаем.
– Всех-всех. Слушай, я на пару минут вырвался, чтобы позвонить. Спросить хотел, какие планы
