что еще долго не удавалось проморгаться.
– Закрой дверь. Она прямо за тобой.
Пошарив за спиной, Эгрегий нашел бронзовую ручку. Дверь отодвигалась в сторону, не удалось сразу сообразить, как она работает.
– Туповат для нас.
– Просто ослеплен твоим сиянием.
– Эй, парень, поди сюда!
Эгрегий открыл слезящиеся глаза.
Что-то уже вырисовывалось, но только очертания. Вокруг стояло с два десятка ламп – все зажженные! Хозяин явно не экономил на масле и фитилях. И пожара он не боялся, Эгрегию захотелось чихнуть из-за пыли, наполняющей воздух. Стены вокруг закрыты стеллажами с гнездами для харт. От книг пахло тленом. Кругом были разбросаны дощечки, медные пластины. Под ногами хрустели черепки.
– Это все мусор, иди не боясь.
Эгрегий подошел ближе. Он различал силуэт сидящего на табурете человека, рядом стоял другой – это был Виал.
– Медленно приспосабливается, – отметил счетовод.
– А ты редко выходишь на улицу.
– Парень-то говорить умеет? Хотя в нашем деле немые были бы хорошим подспорьем.
– Осчастливь старика, – сказал Виал спутнику.
– Чего ему говорить, он уже взвесил и положил на прилавок меня.
– И никакого уважения к старикам, – заключил счетовод, но, вот чудо, улыбнулся.
Глаза привыкали к яркому свету. Эгрегий обратил внимание, что в комнате старика пахнет не только тленом, но и чем-то еще. На этот раз это был приятный запах, резкий, дразнящий, но все-таки привлекательный. Сам старик пах, как ему положено, словно немытая собака, которую окунули в котел с тушью и навощили.
Черты лица счетовода еще расплывались, но смотреть на него не больно-то хотелось.
– Знакомься, – заговорил Виал, – это счетовод нашей коллегии, Гай Привернат Гиерий. Можешь звать его дедушкой.
– Только посмей! – огрызнулся Привернат.
– Вряд ли мне придется с вами часто встречаться, но я запомню.
Некоторое время они знакомились, точнее, Виал представлял спутника. Он словно давал время Эгрегию привыкнуть к обстановке. Теперь уже черты лица счетовода увидеть удалось.
Обычный старик, почти лысый, морщинистый, с огромным носом. Облачен в просторную хламиду, словно мудрец из восточных царств. Стоптанные сандалии валялись рядом. И не сказать, что этот дед влиятельный гражданин – на что указывает его имя и положение в коллегии.
– В отличие от нас с тобой, черни, – говорил Виал, – этот дед полноправный гражданин. Судиться с ним бессмысленно, потому что он сам председательствует в суде. Так может, господин судья, скажет мне, как так получилось, что наших плотников переселили в Веры? Не разбогател ли род Привернатов на чужом горе?
– Обвиняй сколько хочешь, но я тут ничего не решал. Вот! Посмотри!
Старик передал Виалу харту. Явно письмо; на таком писали только патриции.
Виал развернул свиток, прочел письмо, бросил его на стол перед счетоводом. На столе лежало еще с десяток таких харт и множество восковых табличек. Дорогая чернильница из бронзы была заполнена свежей тушью – черной и красной, кисть как раз была обагрена красной тушью, словно счетовод только что делал пометки в записях или начинал новую главу в харте. На полке стояли медные пластины, где записывались расходы и доходы коллегии – одна эта пластина может стоить коллегии жизни. Так думают обыватели, Виал знал, что где-то есть серые счетные книги.
А это на полке, просто показуха, для проверяющих.
– Я прочел только то, что верский флот собираются доукомплектовать. Ни плотников, ни ремесленников не упоминают.
– А ты ожидал, что прямым текстом напишут – подай мне сотню мастеров! Так никогда не делается.
– Зато вы поняли, что от вас требуется!
Эгрегий взглянул на торговца. Тот выглядел взбешенным, хотя говорил размеренно и словно даже шутя.
Этот тон счетовод прекрасно знал, потому сник и больше не строил из себя мерзкого старикашку. Он предпочел честно признаться, даже голос изменился.
– Нас прижали. Угрожали расправой всей коллегии…
– Вам лично!
– И нам лично. Нашим семьям.
– Думаешь, они остановятся? – Виал нагнулся к счетоводу. – Думаешь, им хватит бригады плотников? Завтра они потребуют больше. Мы и так исполняем уйму требований, а теперь еще отдаем своих людей. Это не работорговля, на которой даже ты греешь руки. Это хуже! Это – предательство!
Возразить тут нечего, каждый преследовал свои шкурные интересы. Так что счетовод попытался перевести тему на более безопасную.
– Зачем ты отсчитываешь меня перед этим мальчишкой?! Тогда он подумает, что так и принято. А у нас…
– Все строится на уважении к старшим, – закончил за него Виал. – Вот только старшие что-то заботятся только о себе. К чему вам уважение тогда? Вы и так вино пьете неразбавленным и медовые соты жуете.
Виал решил, пусть уж парень поймет, как надо себя вести. Они рискуют жизнью, а прибыль уходит этим вот гражданам. Уходит, чтобы они их защищали, оберегали, заботились! А в итоге только бьют в спину.
– По-твоему я ничего не делаю?! – возмутился Привернат. – Я целыми днями нахожусь здесь, разгребаю все ваши дела!
– А до этого работу выполнял мой друг Дуилл, ты только величаво кивал и ставил печать. Всем занимался этот человек. А ты говорил, что незаменимых нет. Так убедился теперь в обратном?
– Убедился, – счетовод отвернулся.
– Раз так, то подумай, что будет дальше. Ты останешься один. А монеты не приходят сами. Прокормит тебя земля, твоя родовая земля? Отвечай!
– Нет.
– Заботиться надо о коллегии. О всех, кто связан с ней. И плотники, и кузнецы, и парусники нужны. Корабли сами по себе не появляются на свет.
– Хватит уже учить меня. Я прекрасно все понимаю.
– Так почему не сопротивлялся?
Из страха, конечно. Ответ не требовался. Но застыдить старика необходимо, может это послужит ему уроком.
– Не в лучшее время ты пришел к нам, – сказал Виал, обращаясь к Эгрегию. – Если еще не передумал, то сейчас мы отметим тебя, как коллегиата.
– Ты хочешь принять парня? Как своего ученика?
– Партнера.
– А опыт у него есть?!
Некоторое время они спорили, но Виал не в настроении был уступать. Тем более
