Плот вышел из туманов, подошёл так близко, как мог. «Это он. Мой тарпининкас. Кого ещё я ожидал увидеть?!»
Волкявичюс: Зайцевей, штэй ирр аш! Не лаукей маняс?!
Заяц: Жинояу, кад дар карта тавя паматисю! Давай ближе!
Волкявичюс: А ты так не допррыгнешь? Ты ж заяц?!
Заяц: Ну давай попробую!
Волкявичюс: Утонешь — достану! Не пярргивянк — вискас бус геррэй, ха ха ха!
Заяц разбежался и прыгнул на предложенное ему весло. С весла на плот — прямо в Волкявичюса, еле устоявшего на ногах.
Волкявичюс: А ты хоррош!
Заяц: Да и ты хорош!
Волкявичюс: Всё, поплыли!
Заяц: Весло-то дай!
Волкявичюс: У меня одно весло! Я тут юррейвис, а ты так… пассажирр. Вот и сиди… отдыхай. Скайчюок жвэйгждес!
Заяц: Как скажешь, понас капитонас! Куда плывём-то?!
Волкявичюс: А куда хочешь?
Заяц: Ну я так понимаю тут вариантов особо и нет. Выйдем на реку, а там вдоль леса и до полей (за которыми горы). Правильно?
Волкявичюс: Прравильно, прравильно! Только мы остановочку ещё сделаем. Есть тут у меня «пунктик». Потом спасибо мне скажешь!
Заяц: Я тебе и так спасибо скажу! А что там у тебя?
Волкявичюс: А что тебе надо?
Заяц: Что мне надо?
Волкявичюс: Давай по списку!
Заяц: Оружия у меня нет. Еды, питья нет. Денег нет.
Волкявичюс: Денег у меня тоже нет. А лук я тебе дам — дедовский, прравильный — сейчас таких уже не делают. Ну и… хавчику на перрвое врремя сготовим. Воды наберрём. Самогона я тебе — от фиррмы как от серрдца — отолью. Что ещё?
Заяц: Да вот я думаю «что ещё»… Замаскироваться мне как-то надо. Меня же каждая собака теперь знает!
Волкявичюс: Я тоже об этом думаю. Прридётся тебе перрекраситься, Зайцевей! Киту варрианту не матау.
Заяц: Перекраситься? Ты, я помню, этим успешно баловался в своё время.
Волкявичюс: Это было давно. Чего я только не делал!
Заяц: Я помню, ты, сволочь, в бабушку-ветеранку на параде переодевался! Медалей ещё где-то понатырил! Цветы тебе дарили!
Волкявичюс: Медали были левые — не тыррил, не наговарривай! А так-то… мне есть за что стыдиться. Не пррисиминк, не ррейкя.
Заяц: Да нет — чего уж?! Это сработало! Тебе ведь хороооший срок грозил! Ты был отъявленный проходимец, негодяй! А теперь мне… придётся у тебя учиться. Эх! Идеи-то есть?
Волкявичюс: В кррасный покррашу. Вот как рраз из моего самогона хорроший кррасный получится! Добавим только… так… так, знаю врроде место: насобирраем кошенили, выдррючим из них каррмин. Хотя… щас не сезон. Не лэйкас. Надо ждать, когда яйца откладывать будут, понял?
Заяц: Нет. Не понял ничего!
Волкявичюс: Не пярргивянк! У меня в чуланчике всё найдётся! А потом ещё сделаю. Когда сезон будет. Уже основательно. Кэйп ррейкя, на?! Ещё ррога тебе прримастыррим — я сделал как-то шапочку такую… для охоты.
Заяц: И кто я буду во всём этом? Красный, да ещё с рогами?! Дьявол какой-то, щетонас иш прагаро!
Волкявичюс: Тэй ирр буси щетонас иш прррагарро, ха ха ха! Тебе это… как вы там, имперрцы, говоррите? Про зубы коня, ка?
Заяц: Не смотрят, не смотрят! Ладно, придумаю что-нибудь! Так-то по легенде подходит — если с козлами договорюсь!
Волкявичюс: Ва! Ва! Тэйсингэй мастэй! Договорришься как-нибудь с козлами и будешь вполне себе официальный пасспорртирррованный крррасный козёл! И пиши уж там хоть «та-ла-лай», хоть «та-рра-ррай», кам идому кас ту токс?!
Заяц: Красный Талалай?!
Волкявичюс: О кас тау не патинка?! Малоизвестный вид — откуда-нибудь с востока дальнего — кррасный талалай, козёл горрный! Горры же бывают кррасные?
Заяц: Может и бывают, но кто их видел такие?!
Волкявичюс: Так в том и дело, что никто не видел таких! Но быть-то они могут?! Значит это что?
Заяц: Ну хорошо! Уговорил. Буду красным талалаем с дальнего-предальнего востока. С каких-нибудь там красных гор алого талая, мудрость которого не знает ни начала, ни конца. Потому поём ему песни день и ночь: талала, талала, рога, голова! Талала, талала, чтоб её!
Волкявичюс: Так и пой! Звучишь как сектант-агитаторрр — никто и рразбирраться не будет: некам не ррейкя то!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Заяц: Как же мне всё это не нравится!
Волкявичюс: Прривыкай!
Заяц: Ты же понимаешь, Волкявичяу, что мне теперь всю жизнь придётся эту маску носить?
Волкявичюс: Ну а что поделать?! Ка падарриси?!
Заяц: Мда. А краситься… не больно?
Волкявичюс: Ха-ха-ха! Нет.
Заяц: Нет?! Я ж не знаю — я не пробовал! А шапочка с этими… с рогами? Видно же будет, что шапочка?!
Волкявичюс: Э, обижаешь, Зайцевей! Рремень мы за уши запрравим — или наоборрот? В общем, будет не видно, герэй бус! На нём шеррсть — покррасим тоже в кррасный. Будет как влитая, сакау тау!
Заяц: Ну хорошо.
Волкявичюс: Отдыхай. Порра валанду дарр гали атсипалайдуот.
Заяц: Ей сакэй, вздремну.
Волкявичюс: Давай, Зайцевей, давай…
Заяц прилёг в палатке, Волкявичюс продолжал гребсти. Вышли из болот и стали набирать скорость. В дали виднелись огни леса, время от времени капал унылый дождик.
Заяц хотел поспать — ворочался, замирал в разных позах, вставал и снова ложился. Только на 10 минут провалился в лёгкий сон с бегущими картинками без смысла. Остальное время думал. Как много всего с ним происходит! Как несётся его жизнь, безумная «горящая зебра»… «река… а может не река.»
«Что правда из того, что я видел? Может и в самом деле надышался гадости на болотах? Причудилось? А как же волк? Кто такой «посредник»? Ему и объяснять ничего не пришлось — он знает всё заранее! Он знает кто он, знает роль свою. Он знает, что он должен делать. Он только мне этого не скажет. Почему? Какая тут тайна? Как же… как же всё это странно!
Ну дай же мне время отсидеться! Дай время передумать и перечувствовать! Собраться! «Но нет», оно скажет! Ты 15 лет собирался! Что? Что?! Так и не собрался полностью?! Нет, теперь уже не отсидишься. Рыцарь леса (и разгребатель дерьма)! Не сказка ли это? Не выдумка?»
Заяц: Волкявичяу? А, Волкявичяу?
Волкявичюс: Что воррочишься? Не спится?
Заяц: Не спится. Закрутило меня и снутри и снаружи. Разбираюсь вот… в круговертях своих.
Волкявичюс: В чём тебя закррутило там? Заворрот кишок? Ты прроще говорри, а? Кальбек лечяу! Прашау.
Заяц: Буду стараться!
Волкявичюс: На? Ир?
Заяц: Ты помнишь о принципах рыцарей леса?
Волкявичюс: А что там помнить? Это прринципы рразвития рразумного общества. «Саморразвитие всесторроннее». Ему и служим. Штэй ир вискас, а ня?!
Заяц: Нет, там сложнее.
Волкявичюс: Ка? Сложнее, говоришь? Ирр кэйп тян паращита? Сам-то помнишь?
Заяц: 2 Принципа развития общества. Принцип первый. Всестороннее самосохранение. Принцип второй. Всестороннее саморазвитие. Второе поверяется первым. То есть: всестороннее саморазвитие в рамках всестороннего самосохранения. О как!
Волкявичюс: Никогда не понимал, что значит «всесторроннее самосохрранение».
Заяц: Ну речь же идёт о развитии общества в целом. То есть не только физическое самосохранение, но так же и культурное. Это музеи, например. Образовательная система со всеми её втекающими и вытекающими. Без неё разумного общества-то быть не может!
Волкявичюс: Ну это всё для кабинетов, Зайцевей! В моей… «ррработе», скажем так, эти нюансы ррроли не игррают. Аш тик таррпининкас!
Заяц: Но ты ведь тоже… рыцарь леса? Тебя сам лес призвал на службу себе!?
Волкявичюс: Так я и служу! Что ты думаешь, я по добрроте душевной с тобой ношусь? «По добрроте душевной» я б тебя ррядом поселил, ир йокю проблему небуту!
Заяц: Самогонку гнать?
Волкявичюс: Самогонку гнать и рррусалок ловить! Я тебе свой «бизнесс-план» уже рррасказывал, ха ха ха!
Заяц: Мда, не скрою — он мне нравился, план твой! Но увы и ах! Лес изменил мои взгляды… щелчком одним. Иногда мне кажется, что воли никакой у нас нет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Волкявичюс: И мне так кажется.
Заяц: А что же есть? Ась?
Волкявичюс: Жизнь и нежизнь. Ту гивас арр не гивас — вискас!
