— Кто это были? — спросил Ник, раскручивая за хвост дохлого зверька.
— Крысы. Ой! Ники, зачем ты взял?! Брось немедленно!!
Они сидели на маленькой станции, настолько живописной, что железнодорожной станцией это можно было назвать с большой натяжкой: мраморная площадка с четырьмя скамейками, перерезанная надвое рельсовой полосой. Прямо над их скамьей висела крупная надпись «РАСПАДЫ», в точности такая же красовалась через линию напротив. Кругом шумел лес.
— Я таких зверей еще не видел! — сообщил Ник, наблюдая за полетом крысы, закинутой им только что через рельсы на противоположную сторону.
— Знаешь, я тоже… Только в кино и на картинках. — Чарли переводила дух: они шли сюда быстрым шагом, почти бегом, не захватив с собой ни единой сумки, вообще ничего — ни вещей, ни провизии. — Но ты их знатно поджарил! Слушай, Ники, как ты это делаешь? Ты же чуть весь дом не спалил! Бедный профессор! Проснется — его же удар хватит! — Чарли засмеялась — не то чтобы весело, скорее нервно.
— Во как я их! — Ник прямо раздулся от гордости.
Чарли задумалась:
— Странно. Откуда в доме взялось столько крыс?
— За Ключом пришли, — вяло предположил Ник. И оживился: — Здорово, что мы его выкинули, да?
Чарли совсем впала в задумчивость:
— Почему крысы? Почему не люди? Чего уж проще: окружили бы дом, приказали бы нам выходить по одному с поднятыми руками…
— А это чтобы тебя напугать! — хихикнул Ник.
Чарли несильно ткнула его локтем в бок: ну, визжала, мало ли что бывает — жизнь-то какая нервная! Тут она кстати вспомнила, что как раз перед появлением крыс собиралась устроить Нику взбучку.
— Слушай, Ники! Зачем ты всегда влезаешь в разговоры старших? Да еще выбалтываешь наши секреты? Теперь из-за тебя они найдут наш Ключ и достанут его из болота! Мы его, по-твоему, для этого выкинули? Так вот, на будущее учти: если ты что-то знаешь про взрослые дела, то не распускай язык, понял? Особенно при посторонних!
— А почему ты с ним обнималась, если он посторонний? Я знаю, если бы я не сказал, то ты тоже бы от меня уехала! С ним! Ты его даже целовала, а меня еще — ни разу!..
— Никуда бы я не уехала, — буркнула Чарли и отвернулась.
Леху она не целовала — это была неправда, которую домыслил Ник, но обличать его во лжи у нее не повернулся язык: умеют же дети после нагоняя выдать что-то такое, что впору самой извиняться. Она и впрямь почувствовала себя виноватой: Ник маленький, остался один, без родителей в страшном, враждебном мире… Надо будет как-нибудь его чмокнуть. Разумеется, не теперь, после взбучки. Ник тоже отвернулся, насупившись. Никакого толка из внушения, ясное дело, не вышло.
Посидели молча. Ник вскочил и принялся бегать по площадке, футболя камешек. Наблюдая за ним, Чарли вспоминала разговор с Лехой. Игроки — тоже люди? И они не сидят неведомо где за мониторами, нажимая на кнопки, как ей представлялось, а принимают участие в Игре? Сенсацией дня была его уверенность в том, что Ник — один из Игроков. Нелепее, кажется, ничего не придумаешь. Впрочем, ничего удивительного: у людей от Игры попросту едет крыша, они уже готовы увидеть пришельца в маленьком ребенке. Еще Чарли вспомнила, что до сих пор ничего не знает о Нике: откуда он, как сумел выжить в одиночестве, кто его родители и куда они подевались? Все как-то недосуг было расспросить. Сейчас, кажется, самое время.
Ник споткнулся, упал, вернулся, прихрамывай, и сел подальше от Чарли, на самый край скамьи. Похоже, он на нее дулся. Решив сделать первый шаг к примирению, Чарли попросила:
— Ники, расскажи О себе… Пожалуйста.
Вместо ответа Ник заявил мрачно:
— Я заболел.
У Чарли екнуло сердце.
— Чем?.. — Она даже не подумала, что если он чувствует себя плохо, то вряд ли сможет сказать ей название болезни.
Но Ник ответил:
— Геморроем.
Хочешь плачь, а хочешь смейся.
— С чего ты взял?..
Ник потер то место сзади, на которое упал:
— Болит.
— Ну, это… До свадьбы заживет.
— До свадьбы, до свадьбы.. — проворчал Ник. — А как я на поезд сяду?
— Но ты ведь сейчас сидишь? А что касается поезда, то мне кажется, что он вряд ли…
Чарли не успела договорить, что поезд, по ее мнению, вряд ли приедет, как с дороги послышался стук колес, сопровождаемый довольно мелодичным дребезжанием. Они обернулись: по рельсам к станции приближалось, лихо гремя и позвякивая, громоздкое металлическое сооружение, что-то вроде вагона-беседки грязно-рыжего цвета с раскладной электродугой на крыше. Невзирая на явную древность и отсутствие за рулем водителя, сооружение двигалось на удивление бодренько, но около станции сбавило ход. Если бы Чарли доводилось когда-нибудь видеть старинный трамвай, она пришла бы к выводу, что ветка эта вовсе не железнодорожная, а трамвайная, скорее всего дань земной моде на ретро третьего колыбельного периода, именуемого еще «предстартовым». Впрочем, что касается последней земной моды, Чарли еще из космоса обратила внимание на ее нестандартность и своеобразие.
Вагончик так и не остановился. Чарли на ходу подсадила Ника на заднюю подножку, потом сама схватилась за поручень — шершавый, чуть тронутый ржавчиной, входя в вагон, она машинально потерла руку о штаны. Внутри самодвижущаяся беседка была уставлена чудными ребристыми скамейками ("Несладко придется Нику с его «геморроем!»), и в нем обретался один пассажир, что удивило Чарли гораздо более отсутствия водителя (эка невидаль — программное управление). Пассажир, а вернее, пассажирка — хрупкая девушка с прямыми светлыми волосами в сером комбинезоне — сидела на задней скамье, при их появлении она слегка поежилась и сдвинулась ближе к окну. Ник уселся от нее через два сиденья, Чарли села рядом с ним. Довольно долгое время ехали молча. Чарли изредка косилась назад, как правило, после очередной станции — не сошла ли попутчица? И каждый раз встречалась с ее печальным взглядом. Надо же, ровесница. Интересно, откуда она? Куда едет? Почему одна? Наконец Чарли решилась: оставила Ника и подсела к незнакомке. Та сидела, отвернувшись к окну.
— Извини, я хотела спросить… — Чарли каждой клеточкой ощутила неловкость и неуместность своего порыва: она и в самом деле плохо представляла, о чем же хотела спросить, и наконец выдавила: — Можно узнать, куда ты едешь?..
Девушка, не оборачиваясь, вздохнула тяжко и произнесла с неизбывной тоской в голосе:
— В город.
Какой-никакой, а разговор завязался. Чарли вспомнила знакомство с Крисом, назвавшим сразу свое имя и сумевшим с первых слов вызвать симпатию у ребенка и расположить к себе большую часть компании. Отсюда мораль: чтобы вызвать доверие собеседника, стоит для начала назваться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
