"Дуротан!"
Это Драка. Она тоже тяжело ранена, но голос ее силен. Дуротан испытал облегчение. Благодарение предкам, она жива.
Дрек'тар поспешил к ним и возложил руки на сердце Дуротана, что-то шепча. Дуротан ощутил тепло и боль отступила. Он сделал глубокий, сладостный вздох.
"Хоть исцелять они мне позволяют", - молвил Дрек'тар так тихо, что Дуротан не был уверен, что услышал эти слова.
"Исцели остальных, а затем мы поговорим", - сказал Дуротан. Дрек'тар кивнул, стараясь не встречаться взглядом с вождем. Он и иные шаманы поспешили магически исцелять те раны, которые могли, налагая на иные мази и повязки. Раны у Дуротана все еще сохранились, но для жизни они не были опасны, потому он тоже помогал шаманам.
Когда Дуротан сделал все, что мог, он поднялся на ноги и осмотрелся. Не меньше пятнадцати тел остывали на зеленой траве, в том числе и Роккар, его правая рука. Дуротан покачал головой в изумлении.
Нужно вернуться с носилками и перенести падших в их родные земли. Их возложат на кострище, предав тела огню, прах - воздуху, а затем его поглотят вода и земля. Духи их отправятся в Ошу'ган и шаманы будут общаться с ними по вопросам особенной важности.
Но будет ли так? Случилось что-то ужасное и пришел час выяснить это.
Злость от потерь обуяла его. Несмотря на то, что сказали ему предки, что-то внутри Дуротана продолжало нашептывать ему, что эти атаки на дренеи - непоправимая ошибка. Он бросился к Дрек'тару и с рычанием схватил менее крупного орка, который сидел и пил воду, и рывком поднял его на ноги.
"Это была резня!" - выкрикнул Дуротан, яростно его тряся. - "Пятнадцать наших сородичей лежат мертвыми перед нами! Земля щедро напилась их крови, а я не видел, чтобы ты или остальные шаманы применили в битве свое искусство!"
Какое-то время Дрек'тар молчал. На поляне воцарилась полная тишина, ибо выжившие Снежные Волки созерцали своих лидеров. А затем тихим голосом Дрек'тар отвечал: "Стихии... они не ответили нам на этот раз".
Глаза Дуротана сузились. Все еще держа Дрек'тара за его кожаный доспех, он вопросил у иных притихших шаманов, глядящих на него округлившимися глазами: "Это правда? Они не помогли нам в сражении?"
Шокированные и подавленные, шаманы закивали. Один произнес дрожащим голосом: "Это правда, великий вождь. Я обращался ко всем из них по очереди. Они сказали... они сказали, что это - нарушение равновесия и больше не позволят нам использовать их силы".
Изумление Дуротана было прервано злым шипением. Он обернулся к искаженному от злобы лицу Драки. "Это больше, чем просто знак! Это крик, боевой клич о неправедности наших деяний!"
Медленно, пытаясь осознать значимость случившегося, Дуротан кивнул. Если бы не проявленнное Ресталааном сострадание, он и все члены его отряда лежали бы сейчас на земле, тела их холодели бы с каждым мгновением. Стихии отказались им впредь оказывать поддержку. Они отвергли мольбы о помощи шаманов.
Дуротан глубоко вздохнул и покачал головой, как будто физически избавляясь от темных мыслей. "Давайте доставим раненых в их дома так быстро, как только сможем. А затем... я отправлю письма. Если то, чего я боюсь, окажется правдой - что не только шаманы клана Снежных Волков отвергнуты стихиями за то, что мы творим с дренеи - следует кое о чем побеседовать с Нер'зулом".
Глава 13
Почему мы не заметили этого? Как легко переложить вину на харизматичного Кил'джедена, слабого Нер'зула или падкого на власть Гул'дана за наши неудачи. Но они просили каждого орка притворяться, что горячее было холодным, что сладкое было кислым, и даже когда все в нас кричало против того, что нам говорили, мы продолжали следовать за ними. Меня тогда не было, и я не могу сказать, почему это было так. Возможно, я тоже стал бы подчиняться, словно забитая собака. Возможно, столь велик был страх или столь закоренилось в нас уважение к нашим лидерам.
Возможно.
А возможно я, как и мой отец и другие, увидел бы недостатки. Мне так хочется на это надеяться.
* * *
Чернорукий сидел с нахмуренными густыми бровями. Правда, всегда казалось, что он хмурится, возможно, потому, что это в самом деле было так.
"Я ничего не знаю об этом, Гул'дан", прогорланил он. Его большая рука протянулась к рукоятке меча и стала ласкать ее с тревожной нежностью.
Когда Гул'дан попросил встречи с Черноруким две недели назад, он просил позвать его самых многообещающих шаманов, и наказал не говорить никому об их делах, и вождь Чернокамня согласился. Чернорукому всегда больше нравился Гул'дан, чем Нер'зул, хоть он и не понимал почему. А когда Гул'дан сел рядом с ним за щедро накрытый стол и объяснил текущую ситуацию, Чернорукий был очень рад, что выполнил все требования. Теперь он понял, почему так любил Гул'дана; бывший ученик, а теперь мастер, так походил на самого Чернорукого. Он не обращал внимания на идеалы, его интересовала только практическая сторона дела. Власть, вкусная еда, хорошая броня и кровопролитие - оба орка мечтали об этом.
Чернорукий был вождем орков Чернокамня. Он не мог подняться еще выше. По крайней мере... до недавнего времени. Когда кланы были порознь, самая великая слава была вести клан. Но сейчас... сейчас кланы сотрудничают. Теперь Чернорукий мог разглядеть искру жадности в маленьких глазах Гул'дана. Он мог почти чувствовать ощущение голода, идущего от другого орка возле него, голода, который терзал и его.
"Нер'зул - почитаемый и ценный советник", сказал Гул'дан, пережевывая сухой плод, пытаясь когтем достать кусочек, застрявший между его зубами. "Он обладает великой мудростью. Но... было решено, что я буду куда лучшим выбором, чтобы с этого момента вести орков".
Чернорукий жестко усмехнулся. Нер'зул больше нигде не показывался.
"А мудрый лидер окружает себя союзниками, которым он доверяет", продолжил Гул'дан. "Теми, кто силен и послушен. Теми, кто исполнит свой долг. И теми, кто за свою преданность получат высокое положение и будут щедро вознаграждены".
Чернорукий начал было негодовать при описании "послушного" помощника, но он успокоился, когда Гул'дан упомянул о "высоком положении " и "щедрой награде". Он посмотрел на восьмерых шаманах, которых привел к Гул'дану. Они сидели в кучке у второго костра недалеко от них, и их обслуживали слуги Гул'дана. Они выглядели ужасно опустошенными, они даже не были способно расслышать их разговор.
Чернорукий полюбопытствовал, "Ты попросил привести шаманов. Полагаю, ты знаешь, что случилось с ними?"
Гул'дан вздохнул и взял ногу талбука. Он так глубоко надкусил ее, что соки потекли по его лицу. Он рассеянно вытер свою выступающую челюсть, пожевал, проглотил и стал говорить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
