Со звериным ревом я, словно выпущенный из пращи, влетел в будуар Ясмины, прикрывая голову золоченым щитом. На меня тотчас же обрушились удары не менее чем двух десятков кинжалов. С трудом удержавшись на ногах в этом водопаде стали, я протаранил стоявших прямо передо мной ягья щитом. Отпрыгнув назад, я обернулся и, словно диск, запустил щит прямиком в лица пытающимся достать меня с тыла людям-птицам. Тяжелый щит срубил головы двум крылатым бестиям, отвлекая на миг внимание остальных. Я перехватил меч двумя руками и, широко расставив ноги, присел для надежности. Очертив вокруг себя стальной круг, я смел ягья, как косец траву, снося головы, отсекая руки и крылья, вспарывая животы нападавшим.
Но все равно я не смог бы продержаться больше нескольких минут и погиб бы, если бы вслед за мной не показались стволы дюжины мушкетов, Я грохнулся на пол, и надо мной пролетел шквал пуль, сразив наповал десяток людей-птиц.
Первым из люка выскочил Гор, затем комната наполнилась жаждущими крови котхами и хортами.
Нас беспрерывно атаковали ягья. Все соседние коридоры и комнаты оказались битком набиты воинами. Но, стоя плотным кольцом, спина к спине, мы сумели удержать горловину шахты. С каждой секундой все новые и новые гура присоединялись к нам, вступая в бой. Скоро относительно небольшой будуар Ясмины оказался завален трупами и умирающими гура и ягья, а меха настолько пропитались кровью, что помещение стало напоминать внутренности некой чудовищной мясорубки.
Нам сравнительно быстро удалось очистить от ягья ближайшие помещения и коридоры, и уже через сорок минут все восточное крыло дворца оказалось охвачено кровавым сражением. Многие ягья были вынуждены покинуть бойницы у стен снаружи и вступить в рукопашную, где наше превосходство было очевидным. Хотя мы десятками отправляли ягья на тот свет, наши силы тоже убывали. Нас осталось не более трех с половиной сотен, но больше из люка никто не показывался. Видимо, переправа через мост основных сил под командованием Кошута под ураганным огнем происходила крайне медленно. Я отправил вниз Таба Быстронога, чтобы тот велел Кошуту поторопиться любой ценой и показал путь наверх.
В бесконечной кровавой пелене мне начало казаться, что все защитники Югги оставили стены и обрушились на нас — так много их было за каждым углом, в каждой комнате. Я уже говорил, что по храбрости и умению им было далеко до моих бойцов, но любой народ будет драться до конца, обнаружив врага в своем последнем убежище. И нельзя сказать, что крылатые твари были слабаками. В любом случае, если бы верхняя часть дворца походила на нижнюю с ее огромными коридорами, мы не продержались бы и двадцати минут. В этих же узких коридорах ягья не могли даже развернуть крылья и взлететь, так что им приходилось биться в пешем строю.
В какой-то момент бой словно застыл на месте. Каждый воин продолжал сражаться лицом к лицу с врагом, действуя мечом и кинжалом. Все новые и новые трупы громоздились вокруг, заполняя бесконечные анфилады комнат. Но у нас подошли к концу заряды к мушкетам, а ягья не могли в такой давке пустить в ход луки. Мы странно топтались на месте, исполняя некий безумный танец смерти, не в состоянии занять хотя бы еще одно помещение, а ягья — бессильные откинуть нас обратно к шахте.
На какой-то страшный миг мне показалось, что мои бойцы вот-вот не выдержат, сломаются и начнут отступать под натиском огромного количества врагов. И вдруг — о чудо! — я услышал дикий рев, и из люка, буквально друг у друга на головах, посыпались люди Кошута, алчущие крови, как бешеные псы. Вы себе и представить не можете, до какого состояния могли известись доблестные варвары, будучи не в силах переправиться через реку и прячась, как кролики, от смертоносных стрел в зарослях и садах. Гура теперь были одержимы только жаждой убийства да желанием помочь друзьям.
Таба Быстронога с ними не оказалось, но Кошут успокоил меня, что тот был всего лишь ранен на мосту стрелой в ногу. Молодой воин сумел превозмочь боль и кратчайшим путем привел вождя и воинов гура к храму, безжалостно их подгоняя. Вообще же потери при переправе оказались не так велики, как я боялся. Своим нападением мы вынудили большинство стрелков ягья покинуть свои места у бойниц и принять бой внутри дворцового комплекса.
Завязалось самое ожесточенное и кровавое побоище, которое я когда-либо видел. Получив подкрепление, мы усилили натиск на защитников черной цитадели, и те дрогнули, начав отступать, Обезьяноподобные волосатые воины занимали зал за залом, коридор за коридором, десятками погибая от кинжалов ягья, но за каждого убитого гура крылатые демоны платили сторицей. Обезумевшие от ярости и запаха крови, воины не слушали вождей, пытавшихся удержать их вместе. И вскоре группки сцепившихся в смертельном бою гура и ягья рассыпались уже почти по всей крепости, оглашая воздух истошными криками и звоном стали.
Выстрелов практически не было с обеих сторон; вышли почти все боеприпасы. Шла жестокая сеча извечных врагов, в которой никто не просил и не давал пощады. К счастью, внутри зданий, в помещениях, люди-птицы не могли расправить крылья и были вынуждены вести с нами бой на равных условиях, неся значительно большие потери, чем во время налетов на города. По этой же причине не могли они и использовать свое любимое оружие — горшки с жидким огнем, подобным тому, что встретил нас в храме.
В бою на твердой земле гура были непобедимы, и мы старались избегать открытых площадок, крыш и залов с высокими куполами и потолками. Там же, где приходилось сражаться на крышах и широких открытых галереях между башнями, увы, мы несли куда большие потери. Десятки и десятки дикарей гура гибли в отчаянной схватке, но наши крылатые враги под разящими ударами тяжелых мечей гибли сотнями и сотнями.
Кто-то может посчитать, что нам неслыханно повезло: мы смогли незаметно перейти через Пурпурную Реку, захватить Акку, пробраться по подземному ходу и связать ягья боем на твердой земле, избегнув стрел и жидкого огня. Но вот что я скажу вам: на нашей стороне была справедливость, а ягья, уверовавших в свое «божественное» могущество, подвела их самонадеянность.
Гура мстили за тысячи лет страха и унижений, и их месть была неистовой и кровавой. Их мечи не знали пощады — жертвами острой стали становились равно и воины-мужчины, и подвернувшиеся женщины ягья. Но, вспоминая об их жестокости и кровожадности, я даже не могу себя заставить посочувствовать им. А в тот момент меня и вовсе интересовало другое.
Я искал Альту.
Тысячи женщин-рабынь всех цветов кожи попадались нам на пути. Синекожие акки и женщины из-за Барьера в ужасе жались к стенам и по углам, не в силах осознать истинный смысл происходящего, видя лишь кровавую резню. С лиц желтокожих и краснокожих рабынь не сходил страх, когда на их глазах еще более дикие и страшные, чем ягья, создания уничтожали их хозяев. В их прекрасных головках не укладывалось, что нас привела сюда не зависть и жадность, а месть.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
