А если тебе с младенчества вбивают, что все равны, ты немного теряешься. Ты бедный, или дурак, или неудачник, или безвестен, и никто тебе не виноват. Да? Зато вместе мы – сила, понял? Сила? А против кого? Против кого дружить? Сейчас найдем.
Фашизм решает проблему с гениальной простотой. Во всем виноваты евреи. Все неарийцы – ниже нас. Евреев истребить, неарийцев подчинить и поставить ниже себя. Все лучшее – нам. И тогда все будет хорошо. Для нас. Потому что мы того достойны. А для них – плохо. Потому что недостойны. Аргументы? Ерунда, сейчас найдем.
Фашизм удовлетворяет потребности человека иметь врага. Заведомо менее достойного, чем ты. Виноватого в твоих бедах. А главное – объединяющего твою группу в силу, придающего смысл ее агрессивным действиям. (Памятник врагу! Без него тебя нет!)
32. Фашизм дает простой и категорический идеал. И избавляет от поисков, порой мучительных, другого идеала. Бороться за торжество фашизма! Отдать за него жизнь – высшее счастье! Слава! А души – в первую очередь юные, активные, порывистые – жаждут обрести идеал. Набивать в благополучии карман – не может быть идеалом.
33. Надличностная цель. Смежно с предыдущим. Можно сформулировать чуть иначе: надличностная ценность. Человек не чувствует себя полностью живущим, если его интересы не выходят за пределы личного потребления в той либо иной форме. Человеку свойственно иметь что-то дороже собственной жизни. Тогда его чувства могут напрягаться до предела – не «разово», как у сорвавшегося скалолаза, а «постоянно», «по жизни»; только тогда он может совершать максимум, на что способен – не «разово», как скалолаз, который все же уцепился и взобрался, а «постоянно» – скорее как революционер, предпочевший всем благам служение революции.
Фашизм с сакраментальной простотой дает человеку надличностную цель. Служи великому делу!
34. Экспансия. Пока система здорова, пока она растет, пока она на подъеме – она стремится расширить пространство собственного наличествования. Фашизм всегда экспансивен. Психологии индивидуума это льстит.
35. Высокий энергетизм. В системе фашизма индивидуумы могут натворить такого, что в иной системе им и не приснится. Сажал цветочки, преподавал в школе музыку – форма! марш! оружие! война! груды руин и трупов! изнеможение, кровь, военные подвиги! – отбой. Что, всего пять лет прошло?! Мир содрогнулся и перевернулся! И снова до восьмидесяти лет цветочки сажать и Баха слушать.
А человек, повторяем как всегда, стремится к максимальным ощущениям и максимальным действиям.
36. Символ фашизма преходящ, но вбит крепко. Суть фашизма извечна, и сводить ее к символу и мифу означает уклоняться от рассмотрения.
коротко:
В свое время советские люди, изучающие в общем порядке труды товарища Сталина, любили их за то, что заключающие их выводы перед зачетом могли записываться в качестве шпаргалок на гранях карандаша.
1. Говоря о фашизме, мы оперируем символом и мифом.
2. Эпизодически употребляющие атрибутику фашизма люди с фашизмом обычно общего не имеют.
3. Акт употребления атрибутики может носить характер острого юмористического обыгрывания – «черного», «антиутопического юмора»
4. Он же – акт негативизма, нарушения запрета.
5. «Игра в фашизм» – обычно опыт острых отрицательных ощущений и отрицательных действий, в основе которого психологическая потребность в любых вообще сильных ощущениях и действиях.
6. Она же – акт «безопасного» садомазохизма, слабую степень которого правильнее расценивать как психологическую норму.
7. Она же – акт измещения страха перед фашизмом через игровое отождествление с ним.
8. Она же – акт циничной бравады как защитная реакция.
9. Акт жестокости может оснащаться фашистской атрибутикой для усиления психологического эффекта, имея абсолютно внеидеологический мотив.
10. Ничего по существу нового и принадлежащего исключительно ему фашизм не имеет.
11. Характерные для мифа фашизма явления мы склонны, упрощая анализ, обозначать его символом по причине мощного и расхожего символа фашизма.
12. Обозначение явлений по принципу схожести фашизмом часто подменяет понимание называнием и мешает пониманию.
13. Все, что применял фашизм (как миф), он скомпрометировал своим применением и сделал для нас скорее неприемлемым.
14. Под этим понимается диктатура, однопартийность, тоталитаризм, насилие, жестокость, нетерпимость, единомыслие и т. п.
15. Таким образом, экстремальные действия, часто самые эффективные в экстремальных обстоятельствах, мы осуждаем и отвергаем часто под тем предлогом, что фашизм также их применял (несмотря на то, что их и раньше применяли повсеместно).
16. С этим не согласны многие, не имеющие общего с фашизмом.
17. Мы истолковываем символ фашизма в самом расширительном смысле.
18. Часто пытаются отрицать вообще привлекательность символа и мифа фашизма.
19. Внешняя привлекательность фашизма – в высоком эстетическом уровне оформления атрибутики.
20. Психологическая привлекательность фашизма – в культе силы, мужественности, красоты, здоровья, твердости.
21. Комплекс неполноценности и физическая ущербность могут стимулировать увлечение фашизмом.
22. Обращение к фашизму может быть протестом против вседозволенности, анархии, преступности, безнаказанности, лжи современного цивилизованного государства.
23. Такой протест может не прибегать к символу фашизма.
24. Зато мы стремимся подверстать его к этому символу.
25. Фашизм сегодня есть род патологической реакции части общества, прежде всего остро чувствующей и меньше соображающей молодежи, на такие явления, как фактическое переселение народов из Азии и Африки в Европу и США и замещение европейского этноса южными и восточными.
26. Фашизм сегодня есть род патологической реакции части общества на неспособность демократического, гуманистического, плюралистического государства решить – разом, для всех, в полном объеме – проблемы преступности и воздаяния за нее, безработицы, коррупции, политической продажности, нищеты.
27. Фашизм предоставляет адепту готовую национальную идею – что особенно ценно в эпоху всеобщего кризиса национальных идей в развитых государствах.
28. Фашизм удовлетворяет потребности «кое-кого» иметь врага, заведомо недостойного, и через то ощутить свое единство.
29. Фашизм – легко! – дает адепту идеал и надличностную цель: человеку свойственно стремиться иметь их.
30. Фашизм способен удовлетворить потребность человека в сильных ощущениях и значительных действиях.
31. Фашизм дает адепту индульгенцию на любые поступки по отношению к «чужим» и внушает ему комплекс «сверхчеловека».
P.S. Американец, воевавший против Америки на стороне исламских экстремистов; американский мальчик, направивший самолетик в небоскреб в подражание исламским террористам 11 сентября; погромы кавказских торговцев в Москве и демонстрации национал-большевиков; разномастные «левые», объединенные прессой под невразумительным названием «антиглобалистов»; и т. д., и т. п. – вкупе с вышесказанным дают все основания полагать, что преуменьшать опасность современного фашизма и отмахиваться от понимания корней этого явления по меньшей мере неосмотрительно.
Разгром национал-социалистической Германии еще не означает окончательной победы над идеей фашизма. Военно-политическое уничтожение не равнозначно идейному. Более того: поражение дает ореол мученика идеи. Подполье – теплица идеи. Оппозиция – стимул идеи. А дом идеи – наша голова. Будьте внимательны к себе. Заботьтесь о голове, а не о кармане.
Национализм
«Откуда у нас национализм?!» От верблюда.
1. Национализм – это когда одна национальность недолюбливает другую национальность. Или вообще ненавидит. Или даже просто презирает. Или терпит, но себя считает лучше. Достойнее. Умнее, или нравственнее, или талантливее, или трудолюбивее; честнее, или цивилизованнее, или придерживающейся более правильных взглядов по каким-то вопросам. А если в общем и короче?
Национализм – это непризнание одной нацией во всем равной себе другой.
А можно ли считать другую не хуже себя, по определенным параметрам даже и круче себя, пожалуй, – но все равно не любить? А почему, собственно, нет? Может, от ее достоинств тебе только хуже живется? Тогда:
Национализм – это конфликтное отношение одной нации к другой.
О. Конфликт может быть острый и сглаженный, явный и скрытый, реальный и надуманный, ментальный и экономический.
2. А возможно ли вовсе бесконфликтное отношение одной нации к другой?
Современная цивилизованная мораль говорит нам, что не только возможно, но и должно, но и единственно прилично и правильно. Все люди – братья. Друг, товарищ и брат. Коллега, помощник и сосед. Любимый кореш.
Берем братьев и сестер, делаем соседями и суем в коммунальную квартиру. Потеснее. С одним сортиром. С общей лампочкой в коридоре и одной газовой плитой на три семьи. И мгновенно получаем коммунальные склоки. Плюют в кастрюли и пишут доносы.
