— Всем отражать абордаж! — И секундой позже последовал мощный удар: это столкнулись два корабля.
«Противники сошлись в беспощадной схватке».
Иллюстрация из книги Говарда Пайла «Приключения Джека Баллистера» (1894)
Выкрикнув команду, лейтенант Мейнард бросился вперед сквозь дым, на бегу выхватывая пистолет из кармана и саблю из ножен. Следом, поднявшись из трюма, хлынули матросы. Внезапно раздался оглушительный пистолетный выстрел, а потом, почти одновременно, еще несколько. Послышался стон и звук падения тяжелого тела, а затем через фальшборт перепрыгнула чья-то фигура, и за ней еще две или три. Лейтенант был в самой гуще порохового дыма, когда перед ним внезапно предстал Черная Борода. Пиратский капитан был обнажен по пояс, всклоченные черные волосы падали ему на лицо, безумное выражение которого вполне отвечало его облику: настоящий демон, явившийся из преисподней. Не теряя времени на размышления, Мейнард вскинул пистолет и выстрелил. Пирата отбросило, он начал было падать, но удержался на ногах. В каждой руке Черная Борода держал по пистолету, однако по его обнаженной груди текла кровь. Вдруг дуло пиратского пистолета нацелилось прямо в голову лейтенанта. Он инстинктивно нырнул вниз, одновременно сделав выпад саблей. Буквально у него над ухом громыхнул оглушительный выстрел. Мейнард вновь вслепую, наугад ударил саблей. В ответ блеснула вражеская сабля, и он машинально выставил свою вперед, встретив обрушившийся на него клинок. Кто-то за его спиной выстрелил, и в тот же самый момент лейтенант увидел, что пирата рубанул кто-то еще. Черная Борода снова пошатнулся, и на этот раз кровь из шеи разбойника так и хлестала. А потом на Мейнарда рухнул матрос из его команды. Они оба упали, но лейтенант почти сразу же вскочил и заметил, что пиратский шлюп немного отошел в сторону: похоже, их абордажные крючья отцепились. Руку ему жгло, словно по ней как следует ударили плетью. Мейнард огляделся: пиратского капитана нигде не было видно — ах да, вот он, лежит на фальшборте. Черная Борода приподнялся, опершись на локоть, и лейтенант увидел, что противник пытается прицелиться в него из пистолета — но рука его совершенно не слушалась, пальцы едва удерживали оружие. Вдруг локоть его подвернулся, и пират упал лицом вниз. Попытался было подняться, но снова упал. Раздался грохот, вслед за которым разрослось облако дыма, а когда оно рассеялось, Черная Борода уже стоял, покачиваясь из стороны в сторону. Зрелище он представлял собой ужасное, голова его безвольно склонилась на грудь. Кто-то опять выстрелил, и пошатывающаяся фигура рухнула. Какой-то миг пират лежал без движения, потом перевернулся — и снова замер.
Послышались громкие всплески: кто-то прыгал за борт, а затем раздались крики:
— Пощады! Пощады!
Лейтенант подбежал к борту. Да, всё как он и думал: абордажные крючья пиратского шлюпа отцепились, и его стало относить. Несколько флибустьеров, оставшихся на шхуне, прыгнули за борт и теперь тянули руки.
— Пощады! — кричали они. — Не стреляйте! Пощады!
На этом сражение и закончилось.
Лейтенант внимательно осмотрел свою руку и только тогда обнаружил на ее внутренней стороне большую рубленую рану. Рукав был весь мокрый от крови. Мейнард прошел на корму, придерживая запястье раненой руки. Боцман так и стоял у руля.
— Проклятье! — разразился лейтенант нервным смехом. — Кто бы мог подумать, что у этих мерзавцев достанет храбрости затеять сражение!
Его разбитый шлюп снова поймал в паруса ветер и подходил к пиратам, но те уже сдались, и битва прекратилась.
Глава VI
Пират Блускин
1
Мыс Мей и мыс Хенлопен образуют, так сказать, верхнюю и нижнюю челюсти гигантской пасти, извергающей из своей чудовищной глотки в волнующиеся и пенящиеся сине-зеленые просторы Атлантики мутные воды Делавэрского залива. С мыса Хенлопен, этой нижней челюсти, выступает длинный загнутый клык высоких скругленных песчаных дюн, резко очерченных на фоне спокойного голубого неба — безмолвных, обнаженных и совершенно безлюдных: там нет совсем ничего, за исключением приземистого белостенного маяка, возвышающегося на гребне самого высокого холма. За сим изгибающимся защитным серпом песчаных дюн раскинулись гладкие воды гавани Льюис, а через лес мачт стоящих в ней на якоре судов, на некотором удалении от берега, сонно взирает на четкую фиолетовую линию океанского горизонта старинный городок из выцветших дощатых домов под шиферными крышами.
Льюис — весьма своеобразное старинное поселение, пропитанное ароматом солончаков да морских бризов. Пришлые в нем редкость. Предки местных обитателей жили здесь не одно столетие, а потому тут обожают стародавние легенды и предания: всячески лелеют, хранят и украшают их, пока из разрозненных слухов они не превращаются в полноценные исторические сказания. И если в городах покрупнее оживленно обсуждают, скажем, прошлогодние выборы, то здесь всякому слушателю, который только соизволит внимать, пересказывают обрывки старинных преданий. Вам непременно поведают об Англо-американской войне 1812–1814 годов, когда в гавань вошел флот Бересфорда, угрожая городу обстрелом; о Войне за независимость, о кораблях графа Хоу, стоявших какое-то время в спокойной гавани, а затем поднявшихся по реке и уже из Ред-Бэнка и Форт-Миффлина сотрясавших старую Филадельфию громом своих пушек.
Наряду с этими достоверными и весьма здравыми нитями действительной истории в узор местных преданий вплетаются и другие, более колоритные и зловещие: легенды о мрачных деяниях знаменитых пиратов, об их загадочных и ужасных появлениях и кровавых подвигах, о сокровищах, закопанных в песчаных дюнах да сосновых борах за мысом или чуть южнее на атлантическом побережье.
К числу этих последних и относится история о пирате Блускине.
2
Прославленный пират Блускин, насколько можно судить, стал в Льюисе популярным персонажем местного фольклора после событий 1750–1751 годов.
Какое-то время — на протяжении трех-четырех лет — капитаны торговых судов то и дело доносили до сведения широкой общественности рассказы о кровавых деяниях Блускина в Вест-Индии и у берегов Каролины. И не было тогда во всех тех кишащих корсарами водах пирата более жестокого, кровожадного, отчаянного и ужасного, нежели он. О Блускине ходило великое множество самых невероятных слухов, но добрые обитатели Льюиса и вообразить себе не могли, что однажды имя этого прославленного морского разбойника станет неотъемлемой частью их собственной истории.
