Не мешкая, я произнес заклинание. Дело это непростое: ни слова, ни даже звуки его не похожи на язык людей. Случайный человек может даже повредиться в уме, услышав такое. Я произнес заклинание медленно, четко, слог за слогом; звуки отдавались в моей голове так, что череп едва не треснул. Демон дико взвыл в бессильной ярости, но тут же исчез, прихватив с собой мясной трон и заскорузлые инструменты. Остался лишь тусклый красный свет и имена жертв, написанные на сводах собственной кровью.
Сладкая Отрава посмотрела на меня с уважением.
— Как ты можешь произносить эти слова безнаказанно? Силы в них достаточно, чтобы выбить твою душу вон из тела.
— Есть во мне неизведанные глубины, — просипел я. В горле саднило.
Там, где только что стоял трон, обнаружился проем в стене.
— И тут тоже…
Мы осторожно подошли поближе. Это было похоже на дверь с гладкими косяками — ничего больше. Ни надписи, ни таблички, ни половичка. За порогом — выбитая в вертикальной скале лестница, освещенная редкими парящими огоньками. Ступени спускались вниз — очень, очень глубоко, насколько хватало света, чтобы разглядеть. Перил не было: с одной стороны — каменная стена, с другой — бездонная пропасть. Я двинулся вперед, держась вплотную к скале, остальные — за мной. Спуск в темную пропасть занял целую вечность.
— Сколько еще? — спросил Безумец.
— Заткнись! — сорвался я.
— Мы все еще под Темной Стороной? — поинтересовался Грешник. — Путь был неблизкий…
— Да, милый, мы все еще здесь. Я знаю.
— Мы сейчас в темных недрах Земли, — объявил Безумец. — В местах, где спят самые страшные тайны. Древние создания повсюду, в земле, в скалах, в соседних измерениях. Говорите вполголоса: они очень чуткие. Сны этих существ имеют вес и силу в нашем заурядном мире. Мы сейчас среди забытых богов и спящих демонов, переживших тот день, когда мир остепенился и объявил себя разумным и нормальным.
— Знаешь, мне больше нравится, когда ты несешь полную ерунду, — кисло заметил Грешник.
Огоньки оказались бумажными фонариками в форме искаженных смертельной мукой человеческих лиц, которые были прилеплены к скале через равные интервалы. Глаза раз за разом оборачивались, следя за нами.
— Они все еще живы? — спросил я. — Все еще страдают?
— О да! — ответила Сладкая Отрава не без некоторого удовлетворения.
— Не надо, — попросил Грешник.
— Но кто это? — не отставал я. — Что за души?
— Гости, явившиеся без приглашения, — объяснил Безумец.
На этом разговоры надолго прекратились. Спуск казался нескончаемым. Лестница вилась и вилась по стенке гигантского колодца. Камень был обработанным: сначала какими-то инструментами, а потом, похоже, голыми руками. Кто-то когда-то прогрыз эту рукотворную пропасть под Темной Стороной, но зачем? Под силу ли человеку такое, одному или с помощью высших сил? Неужели Владыка Терний настолько опасен, что его пришлось похоронить так глубоко? Страх начал пробирать меня: руки дрожали, во рту пересохло. События принимали слишком серьезный оборот. Хорошо быть простым частным детективом, развлекающим туземцев головоломками и дешевыми фокусами, ловко использующим репутацию, заработанную не без жульничества! Но поздно жалеть — дороги назад нет. Я далеко забрался в погоне за истиной, истратил всю храбрость и здравый смысл — осталось одно упрямство.
Скала над лестницей сделалась неровной. В глубоких бороздах скопилась какая-то влага. Я остановился.
— Не трогай! — предупредил Грешник.
— Я и не думал. Что же это, по-твоему? Кислотный дождь или его подземная родня?
— Слезы, — объяснила Сладкая Отрава.
Грешник посмотрел на нее с подозрением:
— Ты здесь бывала?
— Нет, но ангелов и демонов специально предупреждают о таком. Мы практически достигли владений Владыки Терний, наместника Темной Стороны.
— Наместника? — удивился я. — То есть за спиной властей стоит Владыка Терний?
— Нет, что ты. Он для этого слишком могущественная фигура. Он судит, и ни милосердие, ни сострадание в его суде ничего не значат.
— Хочу домой, — сказал Безумец.
— Самая трезвая твоя мысль за сегодняшний день, — буркнул Грешник.
Лестница резко завернула за угол. Сумрачный каменный путь закончился великолепным хрустальным залом. С потолка, прихотливо играя в хрустальных гранях, лился приятный, в меру яркий свет. Чувство было такое, будто находишься внутри огромного бриллианта. В центре хрустальной пещеры стояла полированная каменная плита, а на плите мирно спал человек. Серые одежды, седые волосы, безмятежное лицо — он вовсе не выглядел чудовищем. Мы смущенно оглядывались, стоя под хрустальными сводами. Такого покоя мы не ожидали — ни охраны, ни магической защиты. Глаз урагана.
Хрустальные грани все были покрыты надписями на енохианском языке, созданном когда-то для людей, чтобы говорить с ангелами.[7] Я узнаю буквы, но не умею читать. Немногие умеют. Енохианский язык вредит человеческому разуму. Сладкая Отрава прошлась вдоль стены, касаясь гравированных букв.
— Это имена. Имена ангелов небесных и ангелов преисподней, всех чинов и званий… Здесь есть и мое имя. Настоящее, со времен, предшествовавших падению. Это знание не для смертных.
— Но зачем… записывать? — спросил Грешник.
— Знающий истинное имя создания имеет власть над ним. Назови настоящим именем — и можешь управлять… Тот, кто водворил здесь Владыку Терний и сделал его наместником Темной Стороны, вручил ему власть над всеми агентами Света и Тьмы.
— Вот, значит, как обрывал он крылья ангелам во время войны… — Грешник поежился. — Но кто вручил ему такую власть?
— На ум приходят две возможности… — начал Безумец.
— Заткнись! — потребовала Сладкая Отрава. В голосе ее звучал… едва ли не страх.
Человек на каменной плите так ни разу и не пошевелился, но вряд ли он спал. Спящий имеет обыкновение дышать. Мое сердце все-таки вздрогнуло, когда он внезапно спустил ноги на хрустальный пол и сел, глядя прямо на нас. Мы застыли, как незадачливые взломщики, которых свет мощного фонаря застал там, куда незачем было соваться. В серых одеждах, с длинными волосами и бородой, Владыка Терний выглядел ветхозаветным пророком из тех, что предрекают потоп, не забыв напомнить, что бронировать билеты на ковчег уже поздно. Не знаю, бывают ли человеческие лица такими старыми, но в его свирепых глазах горело божественное безумие, а жизненная сила переполняла хрустальную пещеру. Под пронзительным взглядом мы почувствовали себя мелкими и ничтожными.
За исключением, разумеется, Безумца: тот радостно закричал: «Папочка!» — и попытался забраться Владыке Терний на колени. Общими усилиями мы вернули его в рамки приличия, а затем один за другим опустились на колени. Так было нужно. Безумец пожал плечами и тоже встал на колени. Не поднимая головы, я старался сохранять смиренный вид. Здесь творится суд без милосердия и сострадания. Есть чего бояться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
