Его рубаха висела вместе с другой одеждой на вешалке. Потрогав ее, Лирин ощутила, как исходящий от нее острый мужской запах пробуждает где-то в глубине ее томление. Она глубоко вздохнула, удивляясь себе самой, и решила сосредоточиться на переодевании. Рубашка легко соскользнула с ее обнаженного тела, и Лирин смутно подумала, каково бы это было — оказаться с Эштоном в постели, и что приятнее — момент любви или ее предвкушение?
Она мечтательно осмотрела комнату, не веря, что все это происходит в действительности. Нельзя отрицать, что этот человек есть воплощение самой мужественности. Хоть она и могла представить себе, что его карие глаза, случается, холодеют от гнева, в нем был огонь, способный растопить сердце едва ли не всякой женщины. Лирин сердито тряхнула головой. Снова ее заносит. Вместо того чтобы крепко держать себя в узде, она позволяет себе мечтать Бог весть о чем. Это же чистое безумие — думать о любви с мужчиной, которого еще едва знаешь. И к чему она пускается в эти рискованные мысленные путешествия, когда самым благоразумным было бы держаться на расстоянии?
Лирин завязала пояс на зеленом бархатном халате, открыла дверь в спальню и босиком прошлась по мягкому ковру, восхищаясь прекрасной обстановкой и мягкими цветами комнаты. В сравнении с этим роскошным будуаром ее прежняя комната померкла — тут было все, о чем только могла мечтать женщина. Если бы она раньше видела это великолепие, дважды подумала бы, прежде чем усомниться в искренности Эштона.
Услышав ее шаги, он повернулся. Она взяла его под руку и с мягкой улыбкой сказала:
— Это замечательно, Эштон, и ты был прав. Разумеется я не могла бы отказаться.
Лирин приподнялась на цыпочках и поцеловала его в щеку, но Эштон повернулся к ней прямо лицом. Ей вовсе не хотелось отворачиваться, она медленно вкушала тепло его дыхания. Эштон впился ей в губы, властно и настойчиво, требуя отклика. Язык ее робко зашевелился, и это вдохновило Эштона. Он изо всех сил прижал Лирин к себе. Объятие становилось все теснее, поцелуй все настойчивее. Миг блаженства растянулся в целую вечность. Ощущая, как растет в нем желание, Лирин дрожала в его объятиях, готовая и в то же время не готовая уступить. Ясно было, что, если она не остановит немедленно это безумие, сил оттолкнуть его у нее не будет.
— Не надо торопиться, Эштон, — мягко прошептала она, отстраняясь от его ищущих губ. — Дай мне время разобраться в себе самой.
Эштон отпустил ее, и лицо у него перекосилось, как от сильной боли. Лирин заметила это. Не зная, как облегчить его страдания, она повела Эштона к постели и остановилась, ожидая, пока он сложит покрывало. Вновь посмотрев на нее, Эштон порывисто вздохнул и поднял руки, словно собирался обнять ее за плечи. Она сама было потянулась к нему, но он с тяжелым вздохом отвернулся.
— Я пошел.
— Эштон, прошу тебя! — Глаза ее молили о понимании. — Ну почему ты не хочешь остаться и немного поговорить со мной?
Эштон коротко рассмеялся.
— Мадам, вы либо недооцениваете свою привлекательность, либо переоцениваете мою способность ей противостоять. Соблазн слишком велик. Стоит мне задержаться хоть на секунду, и я за себя не отвечаю. — Он резко сунул руки в карманы и отвернулся. — Я и так едва владею собой, так что прошу вас, мадам… Ложитесь, пока я вовсе не сошел с ума.
Лирин поспешно повиновалась и скользнула под одеяло, даже не сбросив халата. Эштон вернулся к камину, подбросил еще дров и постоял немного, хмуро глядя на весело мелькающие яркие огоньки. Лирин пристально смотрела на него, со страхом ощущая, как растет в ней желание. Где-то в глубине ее существа жило безошибочное знание, что с этим мужчиной она уже была близка. Закрывая глаза, она видела, как он, совершенно обнаженный, поднимается с постели и куда-то уходит. Фигура его виделась ей смутно, плыла, но все же можно было различить широкие плечи, узкие бедра и вьющиеся на затылке коротко подстриженные волосы.
Уиллабелл все время убеждала ее, что Эштон — мужчина, каких мало, и трудно было с ней не согласиться. Насколько возможно оценить достоинства мужчины за столь непродолжительный срок, Эштон явно был из тех, кому не жаль отдать любовь и нежность — на всю жизнь.
— Эштон? — тихо прошелестел ее голос.
Он обернулся.
— Да?
Она промолчала, но все сказали ее глаза. Эштон снова подошел к ней.
— Что, Лирин?
В тусклом свете комнаты она изо всех сил вглядывалась в его красивое лицо. Она знала, как рискует. Что защищает ее от мужского вожделения? Может, потом ей будет плохо, но сейчас ей хотелось быть с ним. Она жаждала прижаться к этому сильному мускулистому телу и отдаться ему — вся, до конца. Изумрудные глаза ее стали подобны прозрачным озерам. Словно давая знак, она потянула одеяло вниз.
— Наверное, необязательно ехать в Новый Орлеан, Эштон. Ты можешь получить все, что хочешь, здесь, прямо сейчас.
Сердце у Эштона подпрыгнуло, вены вздулись, давно сдерживаемая страсть прорвалась наружу. В глазах вспыхнул блеск желания. Он начал торопливо расстегивать рубаху. Мгновенье — и пламя свечи осветило его бронзовые плечи. Эштон сел на кровать и принялся стаскивать башмаки. Лирин поднялась на колени, скинула халат и крепко прижалась к нему. Она положила ему руки на плечи, и Эштон буквально обезумел, почувствовав, как к его спине прижимается мягкая грудь. Страсть все сильнее охватывала его, превратившись в конце концов в горячую, сладкую боль где-то внизу живота. Да, это была Лирин, отзывчивая, соблазнительная, способная довести до неистовства. Ботинки с грохотом полетели на пол. Руки Лирин скользнули ниже, легли ему на грудь, остановились на мгновенье, нащупав шрам, а затем мягко пробежали по кустикам волос.
— Быстрее, — прошептала она и, откидываясь на спину, легонько укусила его за ухо. Не желая ни на секунду отрываться от нее, Эштон неуклюже взобрался на кровать и немного повернулся, притягивая ее к себе. Его губы потянулись к ее губам, а рука поползла вверх от поясницы к груди и дальше, к шее. Пальцы обеих рук сомкнулись, и Лирин чуть не вскрикнула от неожиданности, когда он разорвал рубашку на две части, жадно впившись глазами в зрелую полноту ее груди. Он влажно и жарко поцеловал ее в грудь, отчего у Лирин перехватило дыхание, а сердце бешено запрыгало в своей темнице. Лирин вся задрожала, чувствуя, как ее медленно охватывают языки пламени, вырывающиеся у него изо рта; она откликалась на малейшее его прикосновение.
Еще один рывок — и разорванная ночная рубашка полетела куда-то в изножье кровати. Взгляд карих глаз насквозь прожег ей кожу. Загадочно улыбаясь, она поднялась, взяла его за руку, поставила на колени, и они сплелись в жарком объятии. Он обнимал ее за талию, притягивая все ближе, а она покрыла его шею и щеки легкими поцелуями. В его волосатую грудь упирались отвердевшие соски, доводя его до сладкого неистовства.
