Лорел, между тем, страдала в эти дни не только от шока, каким явилось для нее письмо Брендона, и высказанного Брендоном в запальчивости недоверия к ней, но и от его воздержания. Прежде он не мог оторвать рук от ее тела, а теперь всячески старался не коснуться его. Лорел была в смятении. Почему он не хочет любить ее? Она, конечно, сердится, полна обиды и разочарования, но желает его с прежней силой. Ее тело томилось по Брендону с неожиданной для нее самой страстью.
И она не могла совладать не только с ним, но и с неразумным сердцем, которое продолжало испытывать нежность к Брендону. Как она ни старалась, возненавидеть мужа она не смогла. Правда, она еще и не простила его окончательно, но не любить его было не в ее силах. Это чувство жило в ней по-прежнему, как неизлечимая болезнь, от которой нет лекарств.
— Дура я, дура — и все тут! — уговаривала себя Лорел. — Слабая, испорченная дура!
Брендон же, опасаясь, что жена может попытаться покинуть его, приказал не пускать ее ездить верхом и даже просто выходить за пределы ранчо без сопровождения. Когда Лорел впервые явилась рано утром в конюшню, желая прокатиться верхом, конюх вежливо, но твердо отказал ей. Обычно уравновешенная, Лорел вскипела. С горящими глазами она бросилась на поиски Брендона.
Он в это время рассматривал с Мигуэлем отобранные на продажу скот. Лорел кинулась к нему.
— Брендон, почему ты запретил мне ездить верхом? — в сердцах воскликнула она. — Я требую, чтобы мне немедленно вывели лошадь.
Наступила тишина — все, кто был рядом, навострили уши, с интересом прислушиваясь, что же ответит Брендон на дерзкие слова, обращенные к нему всего лишь женщиной.
Зная, что на них направлены все взоры, Брендон был вынужден проявить подобающую случаю твердость.
— Требовать бесполезно, Лорел. Мое распоряжение останется в силе. Одна ты кататься не будешь. Хочешь сесть на лошадь — найди себе кого-нибудь в спутники.
Кипя от ярости, Лорел даже разрешила себе топнуть ногой.
— Я езжу одна с двенадцати лет, спутники мне ни к чему.
— Тогда ты вообще не будешь ездить, — отрезал Брендон.
— Почему?
— Потому что я так сказал.
— Но это не довод!
— А для меня довод.
Подбоченясь и гневно сверкая глазами, Лорел воскликнула:
— Черт бы тебя побрал, Брендон!
— Вид у тебя больно грозный, точь-в-точь бешеная бентамская[4] наседка, — насмешливо улыбнулся он.
Лорел упрямо вздернула подбородок и обдала Брендона ледяным взглядом.
— Да? В таком случае заруби себе на носу: бентамские петухи без хвоста — уже не петухи, и тебе в один прекрасный день выщиплют все перья.
Брендон рассмеялся от всего сердца, и его смех звучал в ее ушах, пока она шла к Инес, чтобы пригласить ту на утреннюю прогулку. Ей как никогда было необходимо проехаться, чтобы разрядиться. Лорел казалось, что если она благодаря быстрой езде не выпустит из себя пары злости, то наверняка взорвется.
К вечеру этого же дня, едва Лорел вышла из ванны и потянулась за полотенцем, как дверь их комнаты распахнулась. Жадным взглядом Брендон окинул ее голое тело, и на лице его появилось выражение такого свирепого голода, что Лорел даже вздрогнула.
В полном молчании Брендон, не отрывая от нее глаз, тихо закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Последние лучи вечернего солнца позолотили невытертые капли на ее коже. Лорел вся как бы светилась под струйками воды, сбегавшей по ее стройному телу, и обрисовывавшей контуры, по которым так стосковались его руки. Кремовые полукружия грудей поднимались и опускались в такт взволнованному дыханию, розовые соски заманчиво торчали. В этот миг он подумал, что второго такого соблазнительного существа не найти в целом свете.
Он сделал шаг вперед, и очарование сразу нарушилось. Лорел поспешно схватила полотенце и закрылась им.
— Не надо! — выдохнул Брендон, шагнул еще раз, мягко, но решительно вырвал полотенце из ее рук и бросил на пол. Жестом, исполненным скорее благоговения, чем страсти, он провел кончиками пальцев по ее телу, приводя его по пути их следования в трепет.
— Ты так прекрасна, ты само совершенство!
— Брендон! — только и смогла она выдохнуть полураскрытым ртом.
Он обхватил руками талию Лорел, прижал ее бедра к своим, давая ощутить силу его желания. Горячие губы целовали ее плечо, но затем переместились к шее, где было слышно лихорадочное биение пульса.
А ее пальцы непроизвольно нашли пуговицы мужской рубашки, расстегнули и высвободили его широкую грудь для ласки. Тонкие пальцы Лорел углубились в чащобу каштановых волос, отыскивая и нежно гладя затерявшиеся в их глубине плоские соски.
Он помог ей, сбросив с себя рубашку, и снова заключил в свои объятия, прижав нежные женские груди к своей твердой груди, где ее соски погрузились в мягкий волосяной покров, щекотавший их при малейшем движении.
— Никогда ничего не хотел я так сильно, как сейчас хочу тебя, — пробормотал он.
Стон слетел с его уст, он с нетерпеливой жадностью впился в ее рот. Лорел отвечала так же пылко и под натиском его дерзкого языка раздвинула губы. Теплые, огрубевшие от работы руки гладили ее бедра и спину. Она прижималась все теснее к Брендону, не замечая, что твердая пряжка поясного ремня врезается ей в живот. Их бедра сошлись, губы сомкнулись в сладком поцелуе. Он погрузил пальцы в высокую прическу Лорел, распустил ее, разбрасывая вокруг шпильки, и блестящие серебристые волны волос потекли по ее спине. Брендон расчесывал их пальцами, которые застревали в густых прядях, словно те в ожидании ласки не желали их отпускать.
У Лорел закружилась голова от смертельной истомы, о которой со стоном шептали ее губы, прижимавшиеся к его рту. Разъяв объятия, Брендон наклонился, чтобы поднять Лорел на руки.
— Разреши мне любить тебя, дорогая! — молил он, неся ее к кровати и покрывая поцелуями.
Она откликнулась на эту просьбу тем, что, уже лежа на простыне, расстегнула пряжку его ремня. Он быстро выскользнул из одежды. Лорел ощутила на себе горячие руки и губы и ответила на них пылкими трепетными прикосновениями. Она обнимала Брендона и кончиками пальцев чувствовала тепло его кожи. Ее любящие руки отыскали и погладили его мужское естество, заставляя Брендона зарычать от вожделения.
Лорел трепетала и извивалась в его руках, испытывая внутри себя отчаянный позыв, который могло удовлетворить только его тело, слившись с ней воедино.
— Так давно, так давно мы не были вместе! — стонала Лорел. — О Брендон! Пожалуйста! Люби меня сейчас!
Он вступил в нее с нетерпением, с каким изголодавшийся человек накидывается во время банкета на угощение, со всей силой долго сдерживаемого чувства. Это было нечто дикое, необузданное и в то же время чудесное. Страсть пылала между ними огненным вихрем, уносившим их, закручивая, в какую-то даль. Им было не до нежности — их тела сплелись в одно целое, настоятельно добиваясь полного удовлетворения. Тяжело дыша прямо в ухо Лорел, Брендон погрузил руки в ее волосы, покусывая ее в шею и плечо. Она же мертвой хваткой вцепилась в мускулистые плечи Брендона, а когда настал миг оргазма, ее тонкие пальцы, скользнув по его спине, оставили на ней царапины. Их громкие стоны слились в один торжествующий вопль, затем воцарилась тишина. Бездыханные, они припали друг к другу телами, еще трепетавшими в последних судорогах экстаза, уносившего их в прекрасную долину легких бризов и нежных вздохов.
