– Спасите! – закричал Брыкин.
Но в это время набежала волна, телегу повалило набок.
– Спаси-ите! – вновь закричал Брыкин и захлебнулся.
Накрыла солдата вода с головой, подхватила, поволокла в озеро.
К утру вода схлынула. Собрали солдаты уцелевшее добро, пошли дальше.
А об Иване никто и не вспомнил. Не он первый, не он последний – много тогда по пути к Нарве солдат погибло.
Кто трусит – ступай в обоз
Ближе, ближе. Уже видна Нарва. Смотрит Петр: нелегко такую крепость воевать. На левом, крутом берегу реки Наровы, стоит крепость. Вокруг крепости – каменная стена. У самой реки виднеется Нарвский замок – крепость в крепости. Высоко в небо вытянулась главная башня замка – Длинный Герман.
А напротив Нарвы, на правом берегу Наровы, – другая крепость: Иван-город. И Иван город обнесен крепостной стеной «Нелегко будет воевать оные, – думает Петр. – Нелегко, а надобно. Без Нарвы нам не видеть моря».
Следить за осадой Нарвской крепости Петр поручил генерал-инженеру барону Галларту… В России в то время было мало знающих людей, вот и приходилось приглашать иностранцев.
Однако, приехав под Нарву, барон неохотно занимался своим делом. Галларта все раздражало: и пушек у русских мало, и кони тощи, и солдаты плохо обучены. Ходил Галларт всем недовольный и только злил Петра.
Несколько раз царь приглашал иностранного генерала пройтись вокруг крепости, осмотреть самому шведские укрепления, но Галларт все отказывался.
Тогда Петр взял лист бумаги, карандаш и пошел сам.
Шведы увидели царя, стали стрелять. Ударяются рядом с Петром шведские пули, а он ходит, чертит что-то на бумаге, делает вид, что ничего не замечает. Стыдно стало Галларту. Нехотя пошел догонять Петра.
Однако Петр ходит у самой крепости, а подойти к крепости Галларт боится. Остановился барон в безопасном месте, кричит:
– Ваше величество!
Хочет Галларт, чтобы царь обратил на него внимание, машет Петру рукой.
Петр молчит.
– Ваше величество! – еще громче кричит Галларт.
И вновь никакого ответа.
Понял Галларт, что Петр нарочно не отзывается: ждет, когда барон подойдет ближе. Набрался генерал храбрости, сделал несколько шагов вперед. А в это время грянула с крепостной стены шведская пушка, просвистала в осеннем воздухе неприятельская бомба, шлепнулась в лужу недалеко от Галларта. Бросился барон на землю ни жив ни мертв. Лежит, ждет, когда бомба разорвется.
Однако бомба не разорвалась.
Приоткрыл тогда Галларт глаза, приподнял голову, смотрит – рядом стоит Петр. Улыбается Петр, подает генерал-инженеру руку.
Покраснел Галларт, поднялся с грязной земли, говорит царю:
– Ваше величество, да царское ли это дело под пулями ходить!
– Царское не царское, – отвечает Петр, – а приходится. Видать, помощники у меня плохи. Не те помощники. А дело – оно военное. Тут кто трусит – ступай в обоз.
Смутился генерал Галларт, обиделся на царя, поднял с земли свою шляпу и пошел к русскому лагерю.
А Петр посмотрел ему вслед и только головой покачал.
О двух мужиках
Осада Нарвы затянулась. Вначале ждали поотставшие в дороге полки. Потом, когда начали обстрел вражеской крепости, оказалось, что русские пушки плохи. При стрельбе отваливались у пушек лафеты, ломались колеса, разрывались некрепкие пушечные стволы.
В русском лагере поползли слухи, что шведов не одолеть, что на помощь крепости спешит сам шведский король.
Приближалась зима. Пошли длинные, холодные ночи. Свистел колючий ветер. Почти над самой землей двигались черные, зловещие тучи.
В одну из таких ночей Петр шел по лагерю, спустился к Нарове. Вдоль берега реки, ежась от холода, расхаживал часовой.
– Эй, служивый! – закричал Петр.
Часовой вздрогнул. Обернулся. Узнал Петра.
Вытянул руки по швам.
– Ну как, побьем шведов? – обратился Петр к солдату.
– Бог, государь, он милостив. Может, и побьем, – ответил часовой.
– Что – Бог! А ты как мыслишь?
– Что – я? Я как все, – произнес солдат.
– А как все? – допытывает Петр.
– Да разное говорят, государь. Побьют нас шведы, говорят.
– Дурак! – выругался Петр, сплюнул с досады и пошел дальше.
– Государь, – услышал он тихий оклик.
– Ну что? – спросил недовольно Петр и вернулся к солдату.
– Государь, дозволь притчу рассказать.
– Притчу? – переспросил Петр. Усмехнулся. – Рассказывай.
– В давние времена, – начал солдат, – жили на селе два мужика. Пахали мужики землю, рожь сеяли. Да только жили мужики по-разному. У одного к осени все закрома полны хлебом, а другой соберет чуть более того, что посеял. Стало обидно второму мужику. В чем дело, какой такой секрет у товарища? Лежит мужик всю зиму на печи, думу свою думает. Наконец не вытерпел, пошел к соседу.
«Почему это, – говорит, – у тебя такое везение?»
«А у меня на то особый секрет есть», – слышит в ответ.
«Какой секрет?» – спрашивает неудачливый мужик.
«А вот, – отвечает сосед и показывает ладони. – Вот тут, – говорит, – мой секрет и есть».
Обрадовался мужик, смотрит на ладони, а там пусто.
«Да тут ничего нет!» – говорит он с обидой.
«Как – нет? Есть, – отвечает сосед. – Смотри лучше», – и показывает на мозоли.
«Да какой же это секрет? – еще больше обиделся мужик. – Мозоли и у меня есть!» – и смотрит на свои руки.
Смотрит, а никаких мозолей на них и нет. Пролежал всю зиму мужик на печи, вот и сошли мозоли.
– Э-э, – проговорил Петр, – да, я смотрю, ты неглуп!
– Так точно, господин бомбардир-капитан.
– Что – так точно? – переспросил Петр.
Солдат смутился.
Петр рассмеялся.
А через несколько дней, забрав Меншикова, Петр уехал в Новгород. Помчался Петр собирать новые полки да подгонять поотставшие в пути обозы.
Всю дорогу Петр ехал молча, все о солдатской притче думал.
«Страх – он хуже смерти!»
Солдат Федор Грач сидел в окопе. Держал Грач в руке фузею, ждал, когда подойдут шведы. Отродясь еще не приходилось Федору стрелять из ружья. Не обучив ружейным приемам, так и послали на войну.
– Боязно? – спрашивает Федора сосед по окопу, усатый, уже немолодой солдат.
– Боязно, – отвечает, краснея, Грач.
– Оно и понятно, – говорит солдат. – А ты не думай о страхе. От него, от страха, немало зла на войне бывает. Страх он еще хуже смерти.
В ночь перед приходом шведов выпал туман. К рассвету пошел снег. Начался ветер, погнал в сторону русских снежные вихри. Холодный ветер леденил солдат. Вьюжило. В двадцати шагах нельзя было различить друг друга.
Усатый солдат то и дело прикладывал к земле ухо – слушал, не идут ли шведы.
Шведы появились неожиданно, словно из-под земли выросли. Обрушились шведские стрелки на русские окопы.
Поднял Грач ружье, выстрелил. А что дальше произошло, уже и понять не мог. Перемешались в окопах русские и шведские мундиры. И рад бы стрелять Федор, а куда, не знает. Разыгралась вьюга, слепит глаза, где свой, где швед – разобрать трудно.
И вдруг прошел слух: «Немцы предали». Оказывается, барон Галларт и другие иностранные офицеры перешли на сторону шведов. Оставшись без командиров, русские дрогнули, началась паника. Полки устремились к Нарове. Солдаты бежали к единственному мосту через реку. Вместе со всеми бежал и Федор Грач. Бежал, не видя ничего, бежал, спотыкался, падал, поднимался и снова бежал. Мост был временный, легкий. Поравнялся Грач с мостом и вдруг вспомнил слова бывалого солдата. Остановился Федор, повернулся к товарищам.
– Стой! – кричит. – Стой, братцы! Страх – он хуже смерти!
Кричит Грач, но никто не обращает на него внимания. Хватает Грач товарищей за руки, хочет остановить, да где уж. Оттолкнули солдаты Федора в сторону, побежал по шатким, прогибающимся доскам моста. Мост прогнулся. Деревянный настил осел, коснулся воды. Забурлила вода, заклокотала. И вдруг мост не выдержал. Оборвались непрочные пеньковые канаты. Скрипнул мост, развалился. Смотрит Грач на Нарову – несет река воды, тащит в пучину русских солдат.
Отвернулся Федор, сел на камень, схватился за голову. Вдруг слышит – кто-то положил ему на плечо руку.
Поднял Грач голову, смотрит – перед ним бывалый солдат.
– Видишь, что страх делает? – обращается солдат к Федору.
– Вижу.
– То-то, – говорит солдат. – Знай. А сейчас бери фузею. Слышишь – справа пальба идет. То царевы гвардейские полки – Преображенский и Семеновский – бьются. Пошли на помощь. А что народ гибнет, на то и война. Тут кто страх поборол, тот и есть настоящий солдат.
«Пусть сам черт воюет с такими солдатами!»
Подходя к Нарве, шведский король Карл говорил: «Московские мужики разбегутся при одном виде моих солдат».
Однако вскоре королю пришлось изменить свое мнение. Не хотел, а все же пришлось. Произошло это вот как.
Услышав сильную пальбу близ Наровы – а там бились преображенцы и семеновцы, – Карл бросился к своим войскам.
