— Ну что, лошары, съели?! Я все-таки выкрутился. Ай да молодец! Сейчас узнаю код, и когда наступит срок и тупоголовые братки позвонят, сообщу его им. Пускай подавятся своим баблом. Но сначала надо аккуратненько выудить оттуда пару тыщонок «подъемных». Не сегодня, через пару дней. А может, взять все и смыться? А если найдут? Эти могут. Лучше не рисковать. А вдруг адвокатишка все-таки подложил фальшивки? Да нет, пока я ковырялся в полушаге от него (ха-ха-ха, вот идиот, никакого профессионального чутья), он все пересчитал, вроде нормальные бабки. Эх, надо было больше просить. Может, повторить аттракцион? Не, опасно. Но пока не потрогаю бумажки своими руками, не скажу ему, пожалуй, где Лариска. Она опасна как источник информации… Хотя по-серьезке доказательств у нее никаких нет, но треплется она много. Таблеток в воде я растворил достаточно… Может, она и того… — Он шел быстро, чтобы уйти подальше от вокзала. Позвонить из какого-нибудь переулка.
— Гаврилов Николай? — Человек в штатском быстро показал ему удостоверение и спрятал в карман.
— Какие-то проблемы? — Пунцовая краска, залившая его лицо, проступила сквозь мазки земли, которой он старательно натирал щеки.
— Вы арестованы.
Он попытался вырваться, но сзади, как двое из ларца, непонятно откуда возникших парней скрутили ему руки.
— Эй, я не понял?! Вы что себе позволяете?! За что?! Я буду жаловаться.
— На месте разберемся. Давай, не устраивай тут цирк.
Народ расступился, и вырывающегося Колю затолкали в машину.
Сначала он пытался уйти в полную несознанку. Вел себя, как Кирпич из «Места встречи». Истерил, пытался обвинять Марка. Запутанно твердил о непонятной истории с наследством, сочинял про какие-то ритуалы у колодца и даже грозился предъявить деревянного волчонка. Следователь утомился все это слушать.
После вопроса: «А если у тебя найдут наркотики?» Коля сник, приутих и рассказал, где находится Лара. А после того, как ему в красках обрисовали будущее, слил парней, которым задолжал денег. Договорились, что он в назначенный срок примет звонок и скинет им место и код.
— А если они за мной следят и видели, как меня приняли?
— Вот и проверим, — бескомпромиссно ответил следователь.
Допрос длился долго. Потом Коля сидел в камере совершенно потерянный. Вся злость ушла на первое сопротивление, и ему только осталось, что сокрушаться, как могла сорваться его продуманная (от определения «гениальная» он воздержался) комбинация. Нельзя было терять бдительность и приближаться к Марку. Он и не рассчитывал, что тот совсем дурак и не узнает его. Но маскировка! Почему она не сработала? Он сам себя в зеркале не узнал.
Об ограблении Николай Гаврилов промолчал. Не сольют же братки сами себя, даже если их арестуют только за то, что они берут деньги из ячейки, что им повесят? Нет-нет, эти отмажутся. А если Ларка все расскажет Свете, то тогда и про ограбление менты узнают. Нет, Светка не сдаст. Она уже и тогда могла сказать, что его не было с ними в доме отдыха, но промолчала. И мать ее тоже. Наверное, Светка ее уговорила. Так и сказали, был с нами все выходные. Не хотели геморроя на хвост будущему зятю с родителями-художниками, живущими в Германии. Светкина мать по ходу всегда стеснялась того, что она торгашка, и мечтала породниться с интеллигенцией. Первая заявка на любовь к искусству — репродукция «Последнего дня Помпеи» в гостиной. Именно тогда он придумал свою легенду. В одну минуту. Подробности сочинял на ходу, когда они со Светкой впервые остались на ночь и хорошенько выпили. Эта легенда стала пожизненным VIP-пропуском в ее семью. Интересно, а если бы дело дошло до свадьбы? Его родители погибли бы в автокатастрофе, видимо? Если бы эти сучки его слили, у него было железное алиби — маму положили в психушку, не говорите моей подруге. Проверили — подтвердилось. «Вечером того же дня я, правда, был у этого мудака-адвокатишки. Ну и тот бы тоже подтвердил. Изрядно пришлось бы потрудиться извилинам, прикрывая следующий день. Но не назрела необходимость. Девки сказали, что я был с ними. Хоть я их и не просил. Им-то я по сути сказал правду — пожилую родственницу госпитализировали, надо быть с ней. Светка только разразилась восторженными дифирамбами в мою честь: какой я молодец. Пришлось, правда, порвать задницу на британский флаг, чтобы в понедельник доехать до них на электричке и помочь собрать вещи. Будущий зять, блин, надо держать марку! И кто теперь докажет, что ее квартиру слил я? Ну, не мои парни, это точно.
А может, эта дура Ларка умерла? Только не это… Тогда мне светит пожизненное. А все-таки круто я придумал с этим париком и записочками. Обделалась она жидко тогда. Черт! — Он ударил кулаком по стене и застонал от боли. — Во что я вляпался?! И только из-за того, что недооценил этого ненормального сектанта. Ведь все, что я говорил, правда, а никто не поверил. И ни одного доказательства. Надо мной просто посмеялись».
Николая вновь захлестнула волна ненависти к Марку. Чертов адвокатишка, ему в очередной раз удалось его провести, и, кажется, он победил. Это было невыносимо. Что с ним станет в тюрьме?
Еще один грех числился за Колей. Он даже забыл об этом, столько всего после произошло. А вот сейчас вспомнил, тот вечер перед смертью Ольги, когда ему уже отчаянно понадобились деньги, а эта мымра все жила и жила. Он приехал, думал, она начнет ему жаловаться на здоровье, а Ольга, наоборот, щерилась всеми своими вставными зубами и рассказывала о позитивных прогнозах доктора. Он думал, что сейчас кинется и задушит ее. От злобы мутило голову. Он посидел какое-то время в комнате матери, все обдумал и стал рыться в аптечке с лекарствами. Ага… Вот это, кажется, подойдет. Пусть уже спит и не просыпается. Подозрения вряд ли у кого-то возникнут, она очень плохо себя чувствовала последнее время. Ему пришлось сделать вид, что он уехал, и нарезать круги вокруг дачи, ждать, пока эти бабы угомонятся. Он вспомнил, как, подгоняемый бешенством и невозможностью взять деньги, что лежат так близко, совсем не боялся, но когда вошел и увидел перед собой живого человека, которого надо убить, руки заходили ходуном, на лбу выступила испарина. Он стал глубоко дышать, чтобы успокоиться. Такими руками не то что в вену, в задницу не попадешь. Ему повезло, он колол матери в свое время целый курс, так что хотя бы знает, как это делается. А вдруг ничего не случится? Ну, поспит чуть больше. Нет, нет, такая доза должна повлиять на больное сердце. Времени нет, в любой момент сюда может кто-нибудь войти, это волновало его еще больше.
Ольга лежала с закрытыми глазами, он немного успокоился и взял ее руку. Локтевой сгиб покрывали маленькие точечки, так что одной больше, одной меньше… Она приоткрыла глаза и удивленно молча уставилась на него. Может, не пришла в себя после сна, думает, что это очередное предписание врача. Это же делает он, ее любимый Коленька. Его чуть не стошнило при воспоминании о сюсюканьях, которые вечно обрушивала на него старуха. Она не дергалась, только смотрела. Он ввел лекарство до конца, улыбнулся и протер аккуратненькую дырочку ваткой со спиртом.
— Вот так вот, Ольга Андреевна. Спокойной ночи.
Кажется, никто его не видел. Теперь главное, чтобы подействовало как надо.
Вот еще одно убийство. Но о нем никто не знает, иначе все уже давно бы всплыло. Ну хоть это.
В назначенный срок никто ему не позвонил. Неужели все время следили? Значит, знают, что с ним покончено.
Светка пришла к Ларисе в больницу. Вздохнула, села на краешек кровати:
— Привет. А я вот в институте узнала, пришла. Что случилось с тобой? Я тебе мандарины принесла.
— Спасибо, Свет, — улыбнулась Лара.
— Ты представляешь, Гавра, кажется, в полицию забрали.
— Скорее посадили.
— Ты что, знаешь?! — Света даже привстала.
— Да я тут, можно сказать, по его вине.
— Да ладно! Вот опять ты…
— Помнишь тот вечер, когда ты меня к себе пригласила… Я потом поехала…
По мере ее повествования Светкины глаза становились все шире и шире, потом губы задрожали и из глаз хлынули слезы. Она схватила подругу за руку:
— Ларисочка, дорогая, прости. Это все из-за меня. Это Гавр попросил тебя позвать. Он догадывался, как ты к нему относишься. Я ему немножечко говорила, ну не все, конечно, но в общем… Ну, понимаешь? — Она вытерла хлюпающий нос рукавом. — И он сказал, что не хочет, чтобы мы из-за него ссорились, собирается с тобой поговорить, все разъяснить. Сказал, что ты хорошая подруга и надо просто все обсудить.
— Вот мы все и обсудили, — усмехнулась Лара. — Чуть на тот свет не отправилась.
— Ларочка, ну прости. Прости, пожалуйста. Ты знаешь, он ведь, когда узнал, что ты ушла, сказал, что не сможет ко мне прийти. Но я это тогда не связала между собой. Сейчас понимаю… Он мне позвонил на другой, что ли, день, и мы поругались. В клочья. Ты представляешь, он сказал, что подумал и решил: я ему не подхожу, и он уезжает к родителям в Германию. Я так плакала, так плакала… Ой, ну что я все про себя, прости.
