В Баварии король лишился трона из-за любви к женщине. Он был не первым и не последним.
Лола Монтес, уроженка Лимерика, – одна из самых восхитительных в мире авантюристок. Ее отец был ирландцем, мать – испанского происхождения, и она обрела ошеломляющую красоту, сочетавшую черты обоих.
Она бежала с армейским офицером, бросила его, стала не слишком преуспевающей танцовщицей, через своих любовников добилась ангажементов в Брюсселе и Варшаве, где в двадцатишестилетнем возрасте напоминала критикам Венеру Книдскую.
После визитов в Гаагу и Санкт-Петербург – где ей, всегда любившей правителей, понравился царь Николай I, от которого она приняла тысячу рублей, – Лола уехала в Баварию.
В 1846 г. король Людвиг I как-то утром давал аудиенцию в своем дворце в Мюнхене. Он получил от Лолы петицию с просьбой ее принять, но она, не дожидаясь разрешения, прорвалась мимо стражи и предстала перед королем.
Людвиг оглядел Лолу, восхитился ее фигурой, но не поверил в ее подлинность. Та каким-то образом прочла в его взгляде сомнение, выхватила стилет и одним быстрым ударом распорола на себе платье от шеи до талии.
«Я был околдован», – признавался потом король.
Но экстравагантное поведение Лолы и ее требование об увольнении католиков, профессоров Мюнхена, проявлявших враждебность к ней, вызвало студенческие протесты, и она уговорила короля закрыть университет.
Через два дня в городе поднялся мятеж. Король под давлением вынужден был подписать распоряжение о ее немедленной высылке из страны, а вскоре после этого ему пришлось отречься от трона.
Людвиг успешно правил страной двадцать три года и бросил все ради того, чтобы женщина на шестнадцать месяцев стала диктатором. Его поведение позволило амбициозной Пруссии силой оружия подчинить себе слабое королевство.
Если б он мог заглянуть вперед, разглядел бы тут первый зловещий шаг к событиям, превратившим германского орла и германскую свастику в символы разрушения и террора во всей Европе.
В январе 1889 г. в Австрии произошло сенсационное самоубийство великого князя Рудольфа, сына и наследника императора Франца-Иосифа. Князь был психопатом и наркоманом. Женившись на бельгийской принцессе, он постоянно пылал страстью к какой-то другой женщине и глубоко погряз в политических интригах.
Хорошенькая семнадцатилетняя девушка, баронесса Мария Вецера, безумно влюбилась в него, и он увез ее в свой охотничий домик в Майерлинге.
На следующее утро камердинер, постучав в спальню Рудольфа, не получил ответа. Когда дверь взломали, тридцатилетнего наследника престола обнаружили на кровати с разбитым черепом. Рядом лежала обнаженная Мария Вецера, вся в крови.
Императорское семейство решило погасить скандал. Тело Марии одели, и двое придворных отнесли его в экипаж, перевезя ночью на соседнее кладбище.
Никто в то время не знал правды о происшедшем. Одно за другим последовали сообщения о кончине Рудольфа от сердечного приступа, о том, что он стал жертвой случайного выстрела, и о том, что он покончил с собой.
С психологической точки зрения, могло произойти двойное самоубийство – двое любящих решили умереть вместе. Но если для Марии это была романтическая героическая жертва, ибо Рудольф был самой сильной любовью во всей ее короткой жизни, то для него она оставалась просто очередной женщиной. Двое суток назад он провел ночь со своей любовницей Митци Каспар.
В конце XIX в. была преодолен последний барьер, который воздвигла религия ради предотвращения беспрепятственного развития философии и науки. Когда завесу сорвали и специалисты обнародовали конечную, как казалось в то время, истину, человеческая жизнь лишилась некоей тайны и величия.
Нельзя было читать Дарвина и по-прежнему отрицать, что человеческие существа испытывают страсти во многом животного происхождения. Еще больше волновали мнения ученых-философов о мотивах человеческого мышления, связанных с добродетелью и пороком; ни в одной другой области не возникало столь будоражащих открытий, как в эмоциональной.
Мужчин и женщин анализировали, как примитивные механизмы, приводимые в действие сексуальными инстинктами, что нанесло романтизму и идеализму почти смертельный удар.
Хуже всего был цинизм, объяснявшийся слабым пониманием самого предмета и результатов исследований. Большинство душевных и физических расстройств приписывалось противоестественной цивилизованной жизни. Возник лозунг «Назад, к Природе!».
К сожалению, природу человека, особенно женщины, не признавали особенно поучительной. Поскольку почти все специалисты были мужчинами.
они едва ли могли с полной объективностью судить о женщинах, несмотря на научную окраску всех их заявлений.
Хэвлок Эллис62 утверждал, что женщина отличается дурным характером, Ломброзо окрестил ее мазохисткой, Эгертон приписал ей «ненасытную жажду власти»…
Было отброшено мнение не связанных с наукой специалистов, вроде Флобера, который призывал влюбленного обожать и беречь хрупкую, нежную женскую красоту так, чтобы, выехав с ним, возлюбленная касалась ножкой лишь пола экипажа, никогда не ступая ни на дорогу, ни на булыжную мостовую.
Все описывали, обсуждали и переживали любовь, но во второй половине века французский историк Жиль Мишле занялся запретной с незапамятных времен темой. Он собрался опровергнуть варварское убеждение в нечистоте женщины во время менструаций.
«В 1858 г., – писал он, – один врач из Лиона упомянул в одной из своих публикаций «нечистую женскую менструальную кровь», повторив древнюю мысль, но хорошо известные биохимики… провели анализ этой крови и признали ее нормальной во всех отношениях».
В давние времена в индейских племенах Британской Колумбии изолировали девушек на время месячных, чернили им лица углем, смотрели на них «с ужасом и отвращением», как на источник зла.
По представлениям канадских индейцев, у того, кто пройдет по одной с ними тропинке, на ногах образуются язвы.
Южноамериканские индейцы гуарани на этот период зашивали девушек в гамаки, словно трупы, и для очищения на несколько дней подвешивали над дымящим костром.
Австралийские аборигены ужасались при виде женщин во время месячных. Страх перед менструацией распространился на древнюю Персию, классическую Грецию и Индию. Индусские законы объявляли мужчину нечистым, если он прикасается «к женщине при менструации, к отверженному, роженице или трупу».
В свое время в Европе считалось, что женщина во время месячных не должна делать масло и готовить свинину; что от ее приближения может скиснуть вино, а от прикосновения погибают цветы и фруктовые деревья.
