сожалению, как и западные. Зачастую вы используете Эстонию как разменную монету в большой политической борьбе, а эстонцы будто и рады этому.
— Да, — согласился Стюарт, — в Форин Офис нередко возобладают радикальные настроения. Там не понимают, что льют воду на американскую мельницу. А те, кто понимает, делают это сознательно. Я же всего лишь провожу их политику. Вам придется пройти через все это.
— Ничего, — хохотнул Романов в пьяном угаре, — как-нибудь преодолею. Первый раз что ли мне надевать власяницу и отправляться в Каноссу.
Стюарт хмыкнул.
— Вы не думайте, что английское общество едино в антироссийском духе. Как и любое демократическое общество, в котором свободно можно излагать мнение каждому человеку, у нас есть разные точки зрения. Поэтому следует лишь говорить о преобладающих настроениях. И вот что я хочу сказать — не господствующее, но массовое мнение теперь существует в пользу России. Вам не то, чтобы верят, но мир стал слишком тесен, а русский медведь кажется не столь опасен по сравнению с моджахедами и прочими террористами.
— И вы…
— И я так же считаю. Тем более, если в руководстве вашей страны появляются такие люди, как вы. Что нам с вами делить? Выдумывать угрозы, как эстонцы и прочие прибалты?
Торжественные мероприятия проходили в президентском дворце — старом здании еще XIX века, модернизированном в советское время и с тех подвергавшемуся только косметическому ремонту. Вступление в должность президента небольшой республики в двухкопеечную монету на карте мира и примерно в такую же цену на мировом политическом поле — мероприятие не столь значимое. Будь это государство где-нибудь в Африке или Азии, о нем бы и не вспомнили. Только «нужное» геополитическое положение Эстонии заставило приехать госсекретаря США и пару европейских политиков на уровне Брюсселя, чтобы польстить аборигенам. Как никак Эстонская республика входила в состав НАТО и ЕЭС и находилась на границе с коварными русскими.
Остальные только прислали поздравления и обязали присутствовать своих послов, если они имелись. И этого хватит.
Появление специального представителя русского президента обращало на себя внимание. И в основном негативное. Раз приехал, значит, опять начнет предлагать мириться (зачем?), опять начнет шуметь русская община (молчали бы уж, ведь не выгоняют еще). И то, что русский начал со скандала и затем демонстративного сближения с англичанами, должно было настораживать.
Уже то, что российского представителя задвинули во второй ряд (посла аж в третий) показывало, что как его приезд оценили. Русскому решили показать, какова его важность, а за одним и попытаться спровоцировать. Вдруг он начнет шуметь. Все опять увидят, насколько русские агрессивны и опасны.
Рядом с Романовым стоял представитель какой-то африканской страны (он сразу забыл какой, хотя их представили друг другу). Говорить он мог только на своем суахили или на французском. С другой стороны было не лучше — там стоял посол республики Непал и знал английский, однако говорил слабо и весьма ломано. Оба посла были дружелюбны и весело улыбались, но этим все и ограничивалось. Романов откровенно заскучал.
К тому же язык общения на мероприятии был английский. Тут Дмитрий Сергеевич позлорадствовал. До чего же дошла Эстония, если президент зачитывает клятву на чужом языке, а его эстонцы на собственном празднике оказались в состоянии бедных родственников. Пусть пострадают. Хотя, кажется, они и не протестуют. А чего, собственно? До XVIII века они были рабами Ордена, Швеции (или Дании?), затем вошли в состав России. Сколько они лет существуют самостоятельно за тысячу лет истории, лет пятьдесят?
Он уже думал, что его не вызовут, чтобы «проздравить» президента. Все шло к этому. С его «английско-деревенским» Романов понял, что президент в своем выступлении не просто пару раз пнул Россию, он большую часть своей коронационной речи посвятил эстонско-российским отношениям, в очередной раз предупредил, что нападение на маленькую, на храбрую республику ни к чему не приведет, потребовал выплатить компенсацию за советское господство в Эстонии в ХХ веке. А в конце речи попросил Запад сохранять покровительство.
Госсекретарь США Анжела Смит, улыбчивая женщина сорока с чем-то лет, высокая рыжеволосая дива, тоже не забыла его страну. Как понял Романов, опять шла речь о нарушении демократии и необходимости соблюдать права человека. Ну с этим он спорить не станет. Права Гомо Сапиенс в России всегда нарушали и нарушают теперь. В его стране, скорее всего, на практике политических прав больше у гориллы, чем у среднестатистического россиянина. Поймав ее взгляд, Романов широко и радушно улыбнулся. Так широко, что Госсекретарь на мгновенье сбилась.
Он был, в общем-то, согласен с Западом. Однако, на его взгляд, там слишком утилитарно подходили к развитии демократии в России. И не потому, что были глупы, а из-за своей двуличности. Для большинства политиков, особенно американских, да и многих общественных и культурных деятелей, свобода в России была разменной монетой в политической игре.
А между тем все было гораздо сложнее. Да, конечно, правительство у нас весьма кудряво¸ а чиновники сволочь на сволочи. Но Дмитрий Сергеевич соглашался с сентенцией о том, что каждый народ достоин своего правительства.
Демократия вдруг не появится, сколько о ней не говори. Вон, христианство в конце Х века признали государственной религией. А только в XV веке языческая Русь стала Святой Русью. Да и на Западе сколько веков шли к демократии. Чего ж теперь вы хотите?
Романов не считал эти возражение поводом для того, чтобы сидеть сложа руки, но ведь понимать надо ситуацию. А западные политики сейчас выглядят не лучше коммунистов первой половины ХХ века. Только те стремились к мировой коммунистической революции, а эти к буржуазной.
Широко шагнешь, штаны порвешь. Только терпеливая работа к постепенному подъему материального уровня, воспитание демократических принципов могут улучшить ситуации. Но пройдет это не сегодня, и не завтра.
Впрочем, ладно, вернемся к нашим баранам.
Дмитрий Сергеевич усмехнулся, слушая очередного оратора. Выступал Стюарт, и, как и обещал, с антироссийской подковыркой. Похоже, Эстаари вступал не в должность президента Эстонии, а командира пограничной заставы на очень опасном участке, например, афгано-пакистанской границы. И он просит господ командиров не забывать и о нем, и о его заставе.
Что ж, пусть пекутся о своих проблемах. Не хотят дать ему слово, и ладно.
И вот, когда он решил, что все, наконец, заканчивается и ему можно наплевать на написанную мудрецами в министерстве и высочайше (министром) одобренную речь (ноги уже устали), его осторожно позвал стоявший позади посол и тихим шепотом сообщил, что ему только-только передали — российский представитель выступает предпоследним.
