голос Джорджины:
– Чудесный лососевый паштет, Селби. Твой повар прекрасно поработал.
Она выглядела, по обыкновению, строго и безупречно в шелковом кремовом костюме. Ни один светлый волосок не выбивался из прически. Шею украшало традиционное ожерелье из трех ниток жемчуга. Его Джорджина надевала с любым нарядом. Обручальное и свадебное кольца она перенесла на правую руку, а на левой не было ни одного, и только сильнее стали заметны слегка вздувшиеся вены.
– Но, моя дорогая, – укоризненно выговорила Джорджина, трогая кончиком пальца листок падуба, – веточки могли быть и посвежее. Давно ты их срезала?
Селби на глазах сдулась, как воздушный шарик. Такое с ней происходило в детстве, когда Джорджина ее стыдила. Кейт перевела взгляд с подруги детства на ее мать. Джорджина сделала крошечный глоток вина и повернулась лицом к Харрисону, сидевшему рядом с ней. Джорджина наклонилась к отцу Кейт так близко, что ее губы почти коснулись его уха, и что-то прошептала. Тот, не отводя глаз от стола, кивнул.
Кейт пристально посмотрела на них и откинулась на спинку стула. В этот момент официант поставил перед ней дымящуюся тарелку с основным блюдом.
– Что ж, – сказала Селби, – это специально для моего брата, который так обожает британскую кухню. Жареный барашек, йоркширский пуддинг, подлива, жареный картофель и цветная капуста в сырном кляре. Всем приятного аппетита.
Наступили минуты тишины. Все с аппетитом ели.
– Идеально, сестренка, – сделав паузу в еде, сказал Палмер. – Джеймс будет вне себя от горя из-за того, что пропустил это.
– А знаешь, – изрекла Джорджина, положив вилку и повернувшись к Харрисону, – это напомнило мне о тех временах, когда мы вчетвером ездили в Англию и Францию. Ты, Лили, Бишоп и я. Помнишь?
– Помню, – ответил Харрисон. – Замечательная была поездка.
Джорджина просияла, ее голубые глаза засверкали.
– Мы тогда остановились в той милой гостинице «B&B»[38] в Кенсингтоне, рядом с Гайд-парком. Вы оба в то время так много работали – и по ночам, и в выходные, что мы с Лили были практически матерями-одиночками. Иногда нам приходилось даже в отпуск без вас уезжать. А помнишь, как мы с ней возили детей на остров Палмз? – Джорджина наклонилась к столу. Воспоминания явно согрели ее сердце. – Мы там сняли чудесный домик с закрытой верандой, которая выходила прямо на океан. Там еще были такие потешные потолочные вентиляторы, которые весь день лениво вращались и охлаждали воздух ровно настолько, чтобы ты не хлопнулся в обморок от жары и влажности. А ночью становилось прохладно, и мы наслаждались плеском волн, набегавших на берег. А утром все покрывалось росой и было свежо. Просто божественно было. – Она сделала глоток вина, а к еде даже не притронулась. – Ну а наши мужья туда не добрались, так что мы там были одни-одинешеньки, с Палмером, Селби и Кейт. А они носились по острову, будто дикие маленькие индейцы.
– Теперь индейцев не принято называть дикими, мама, – добродушно проговорил Палмер. – Да и трудно сказать, что вы там были одни-одинешеньки, если учесть двух нянек и повара.
В ответ на эти слова все сидевшие за столом дружно расхохотались.
Джорджина лучисто улыбнулась сыну. Он всегда был ее любимцем, баловнем. Ему позволялось «мучить» мамочку, а его признание в гомосексуальной ориентации Джорджина не просто приняла – она этому обрадовалась.
– Не смейся, – сказала она Палмеру, подмигнув ему. – Это не то же самое, как если бы мы жили одни в наших домах на побережье. Мы оказались в новом, не знакомом месте. Мы там никого, совершенно никого не знали. Лили меня уговорила. Она сказала, что нам полезно бывать в новых местах, так что мы оставляли малышей с няньками и ездили в Чарльстон. Гуляли, ходили по магазинам, а потом… потом мы ходили на шоу трансвеститов.
Она умолкла, стараясь сделать паузу эффектной.
Кейт и Селби изумленно переглянулись.
– Ты нам об этом не рассказывала! – воскликнула Селби.
– Вам было всего по одиннадцать лет. Вам не следовало знать о том, чем мы занимаемся. А мы там отлично провели время, остались до самого закрытия и со всеми трансвеститами поболтали. Они нас многому обучили в плане косметики. – Она рассмеялась. – И кое-чему еще.
– Мама! – воскликнула Селби и скосила глаза на сыновей, которые хихикали и перешептывались.
– Мам, – сказал Картер-младший, – мы не маленькие. Мы знаем, кто такие трансвеститы.
И мальчишки снова расхохотались.
– Похоже, вы там неплохо время провели, – улыбнулся Харрисон. – А мне Лили ничего не рассказывала.
– Жены многого не рассказывают мужьям, – заметила Джорджина, просмотрев на Харрисона.
«Интересно, о чем это она», – подумала Кейт.
– Вы с Лили были такими хорошими подружками, – прервал ее раздумья голос Селби. – Совсем как мы с Кейт.
Кейт устремила взгляд на нее. Да, действительно, Селби была хорошей подругой Кейт много лет. Именно она первой предложила помощь и советы, когда Кейт начало тошнить по утрам. Она приезжала сразу после родов, а Кейт было не так просто в это время – ведь Аннабел появилась на свет с помощью кесарева сечения. В общем, после отъезда Блер дружба Кейт и Селби процветала, как это было до тех пор, пока Блер не появилась в жизни Кейт.
Харрисон снова обратился к Джорджине:
– А помнишь Роджера де Марко? Он был из нашей компании, пока не переехал. Он услышал о Лили и написал мне слова соболезнования. Мило с его стороны.
– Да, это трогательно. А где он теперь живет?
– Во Флориде. В Сарасоте.
– О! Обожаю Сарасоту! – воскликнула Джорджина. – Там зимой всегда проходит очаровательный чемпионат по бриджу. На самом деле было бы отлично съездить туда нам с тобой… что скажешь? Ты мог бы повидать своего закадычного приятеля, и мы оба сыграли бы на чемпионате. Если я верно помню, ты был весьма изощренным игроком.
Кейт хотелось вмешаться, но она понимала, что делать этого не стоит. Она была возмущена, но, может быть, Джорджина пыталась сделать для Харрисона то, что он и Лили делали для нее, когда не стало Бишопа? Наверное, она действительно хотела отвлечь его от тоски и мрачных мыслей. Но почему-то ощущение было, что это не совсем так.
– Гм… Даже не знаю, – негромко отозвался Харрисон.
– О, Харрисон, – почти мурлыкнула Джорджина и поддела отца Кейт локтем. – Помнишь, как мы часто шутили, что это нам с тобой надо было пожениться, что у нас так много общего… – Она рассмеялась, прижав руку к груди с таким видом, словно собственные слова смутили ее. – Это я просто так, пошутила.
– Мама, ты в своем уме? – прозвучал голос Палмера. – Как ты могла такое сказать?
Харрисон смотрел на
