под цветущей вишней, шили и вышивали, слушая пение Анны, аккомпанировавшей себе на лютне. Что могло быть милее подобной идиллии? Ничего. Во всяком случае, так показалось юному Эдуарду Ланкастеру, которому посоветовали не гулять в парке, куда спустилась его мать, и он отправился в другую сторону. Услышав английскую песенку, он подошел поближе.
Английская песня? Во дворце французского короля? Как это возможно?
Когда юноша рассмотрел певицу, прелестней которой и быть не могло, он решил, что ему снится чудный сон! Он так и стоял, заслушавшись. Когда последние звуки песни замерли на губах Анны, королева заметила молодого человека и сделала ему знак приблизиться.
Молодых людей представили друг другу. Радостные восклицания, удивление, восхищение. Подумать только! Встретить во Франции высокопоставленного соотечественника, которого здесь принимают дружески и согласно его рангу! Через какое-то время Анна и Эдуард отделились от королевской свиты и пошли по дорожке под цветущими вишнями. Шарлотта смотрела им вслед с видимым удовлетворением.
– Полагаю, мадам, нам не составит труда сыграть свадьбу, которой так желают мой сеньор супруг и милорд Уорик.
Да, такова была цель хитроумного Уорика, который привез с собой младшую дочь. Эдуард IV отказал в троне его старшей дочери Изабелле, которой пришлось удовольствоваться бестолковым братцем короля, герцогом Кларенсом, проводящим все время за обеденным столом. «Делатель королей» надумал исправить случившееся и закрепить, наконец, корону за своим родом, выдав Анну за юного Эдуарда.
Если говорить честно, женитьба любимого сына на дочери Уорика Маргариту не радовала, несмотря на заключенный между ними союз. Но Анна была так мила, будущая пара сияла такой радостью, что она не решилась возражать.
– Хорошо, когда ненависть уступает место любви, – сказал Маргарите старик Фортескью, интересовавшейся его мнением. – У нас будет замечательный король и прелестная королева. Народ, как я слышал, не полюбил вашу бывшую фрейлину, а эту пару он будет обожать.
– Я бы хотела этого, мой друг, хотела бы от всего сердца! И поверьте, сделаю все, чтобы не омрачать жизнь невестки. Я вернусь во Францию и буду жить здесь…
– Даже не думайте об этом, мадам! – воскликнул «делатель королей». Он вошел в этот миг и услышал слова Маргариты. – Вы королева-мать и будете жить, любимой и уважаемой, в любом месте, какое выберете. Вы не покинете нас! Я… я бы этого не пережил…
Он говорил серьезно, весомо, почти торжественно, и Маргарита поверила в его искренность. Но не смогла удержаться и все же пустила в него стрелу.
– Мне даже захотелось вам поверить, – сказала она. – Но знаете, что странно: потеря человека, которого ненавидел всеми силами души, похожа на утрату любви. Жизнь без яда обесцвечивается. Вы не находите?
Уорик наклонился, взял руку Маргариты и поднес к губам.
– Вы говорили не обо мне, – тихо произнес он. – Я страстно ненавидел тех, кто был с вами рядом, имея право на улыбку и… любовь!
– Даже моего бедного супруга, обойдясь с ним так недостойно?
– Я обезумел от ярости. Вы постоянно от меня ускользали. Я пошел бы на что угодно, только бы задеть вас… и причинить боль!
– Вам это удалось, можете себя поздравить. Крестный путь моего ни в чем не повинного супруга я никогда не смогу вам простить…
– Увидите, я вознесу его так, что выше будет только небо! Вы тогда хоть немного меня полюбите?
В августе 1470 года в часовне замка Амбуаз Эдуард Ланкастер, принц Уэльский, обвенчался с Анной Невилл, дочерью графа Уорика и Анны Бошан, к этому времени уже покойной. Свадьба была отпразднована воистину по-королевски. Людовик XI умел быть щедрым, когда видел в этом для себя выгоду. На торжества прибыли все принцы французского королевского дома, и все принцы дома Анжу, и даже герцог Кларенс, брат нового английского короля, ставший зятем Уорика и очень к нему привязавшийся.
Золотоволосая новобрачная была прелестна в белом, затканном золотом платье. У Маргариты навернулись на глаза слезы. Она вспомнила себя в Нанси, когда стояла в соборе и рядом с ней был Саффолк, заменяя своего юного господина. Маргарита всем сердцем молилась, чтобы на союз, освященный изначально любовью, судьба не наложила печать трагедии, как это случилось с ней самой.
Через несколько дней молодая чета собралась отплыть в Англию с золотом и солдатами Людовика. Однако, когда они прибыли в Нормандию, Уорик с войском отплыл в Англию один.
– Будет лучше, если вы дождетесь здесь, когда я вас позову, – сказал он. – С вашего позволения, я справлюсь без вашей помощи с основной частью предстоящего. Думаю, это будет не трудно, потому что народ меня слушается. Но… Прошу прощения, мадам, за то, что вынужден сказать, но он может перестать меня слушаться, если я прибуду вместе с вами.
Уорик хотел, чтобы именно Маргарита осталась во Франции. Восстановить Генриха на троне было не так уж сложно – злоупотребления семейства новой королевы возмущали всех: и простой народ, и аристократов. Но если рядом с королем снова будет Маргарита, шансы на успех упадут. Маргарита очень не хотела расставаться с сыном. Он был с ней безотлучно во время ее крестного пути, он единственное, что у нее оставалось. Но… Она понимала, о чем говорил Уорик, и готова была покориться. Не понимал этого юный Эдуард.
– Речь идет о свободе моего отца! – восклицал он. – Я хочу за него сражаться!
– Вы покажете свою доблесть, когда придет час. Сейчас я прошу вас быть опорой вашим матери и молодой жене. И верьте: как только пробьет нужный час, я призову вас и покажу народу.
Уорик отплыл солнечным утром, и оставшиеся сочли это хорошим предзнаменованием.
Слава Уорика была велика, его влияние на простых людей – магическим, и стоило в Кенте появиться флагу с медведем с рогатиной, как народ встал на его сторону. Уорик двигался к Лондону во главе армии в шестьдесят тысяч человек. Столица мгновенно открыла ему ворота и объятия. Эдуарда IV застигла врасплох скоропалительная смена декораций, он едва успел убежать вместе с несколькими своими приверженцами.
Эдуард поспешно отплыл в Бургундию. Уорик отправился в Тауэр.
И там его ждал сюрприз.
Уорик ожидал увидеть в темной камере несчастного сумасшедшего, лежащего в нечистотах. Но увидел иное: аскетический порядок и просветленного, отрешенного от мирских забот человека. Король всегда мечтал стать монахом, и суровость тюремных правил пришлась ему по душе. Он обрел покой и умиротворение, внушавшие робость стражникам. «Его мистические способности возросли в страданиях, и Бог наделил его даром прозрения».
Так, однажды днем король позвал охранника и стал умолять его бежать к Темзе и спасти женщину с ребенком, которая бросилась в воду. Охранник
