Солнце медленно приближалось к горизонту, и наступала пора останавливаться на ночлег. Чернокожий наемник вырвался чуть вперед. Он поднялся на небольшой холм и замер. Киммериец сразу заметил, что Аджа изменился в лице и начал тихо сквернословить. Ускорив шаг, северянин догнал кушита. Посмотрев вдаль, варвар и сам невольно выругался:
— Проклятие Нергала! Где мы?
— Рядом с Свазли, — спокойно ответил наемник. — Самду нас обманул. Деревня находилась совсем в другой стороне, не на полуденном восходе.
— А мы не ошиблись? — встревожено проведя рукой по подбородку, сказал Конан. — Может, сбились с пути…
— Не говори ерунды, — возразил Аджа. — Я постоянно сверял направление с положением солнца и звезд. Вождь оказался хитрее, чем мы думали.
Между тем, на холм поднялись и остальные путешественники. Воины с некоторой опаской посматривали на цветущий оазис. Он был невероятно похож на Могамлиб. Высокие пальмы, зеленая трава, десятки крошечных домиков и массивная башня храма. Здесь тоже поклонялись Шадару. Впрочем, имелись и отличия. Деревня была вытянута в длину, на её окраине со стороны заката виднелось большое каменное строение, а прямо перед «барсами» находился загон для скота. Правда, он был совершенно пуст.
— Остановимся здесь? — спросил с надеждой Хасан.
— Не вижу в этом смысла, — проговорил киммериец. — Местные жители уже заметили отряд. Они все равно придут. Попробуем вести себя спокойно и сдержанно. Выставим усиленную охрану. Дважды в одну западню самталы нас не поймают.
Сотник повернулся к подчиненным и грозно произнес:
— Кто устал от походов и войн, лучше скажите сейчас. Я клянусь, что отпущу вас. Хотите жить по местным законам — пожалуйста. Но если это произойдет в деревне, перережу горло и предателям, и их покровителям. Не отводя глаз, солдаты молча смотрели на своего командира. Желающих покинуть отряд не нашлось.
— Вот и отлично, — вымолвил Хасан.
Путешественники неторопливо направились к деревне. Как и предполагал северянин, навстречу воинам выдвинулась группа мужчин. У них была точно такая же одежда, как у жителей Могамлиба. Длинные балахоны закрывали тело, а повязанный платок — голову и лицо. Приблизившись, один из самталов поклонился и сказал:
— Добро пожаловать в Свазли. Мы всегда рады гостям и надеемся на дружеское отношение с их стороны. Располагайтесь, где хотите.
— Спасибо, — ответил варвар. — Отдых нам не помешает.
— Я, Гобир. Вождь этого племени самталов, — представился мужчина. — Скажите, в чем нуждаетесь, и мы постараемся вам помочь.
— Одни уже помогли, — раздраженно сказал кушит.
Конан гневно взглянул на Аджу, но было уже поздно.
— Что-то случилось? — спросил Гобир.
— Ничего страшного, — пожал плечами киммериец. — Отряд вчера ночевал в Могамлибе. Местные жители дали нам снедь и воду, но сегодня к полудню все это испортилось. Пришлось припасы выкинуть…
— Вместе с сумками и флягами… — пробурчал чернокожий наемник.
— Знакомый случай, — с сожалением в голосе проговорил вождь. — Наши соседи боятся сказать, что целиком и полностью зависят от милости Шадара. Покровитель оазисов дает нам пищу, но уносить ее из деревни нельзя. По этой причине мы поссорились с могамлибцами. Иногда они проявляют излишнюю алчность. Вы ведь им заплатили?
— Да, — северянин утвердительно кивнул головой.
— Я так и думал, — произнес самтал. — Мы с вас денег не возьмем.
О потере двоих солдат варвар предпочел умолчать, об этом местным жителям знать было необязательно. Судя по всему, устои и обычаи в этой деревне точно такие же, как в Могамлибе. В поселке путешественников ожидала привычная толпа любопытных. Люди тихо переговаривались между собой, не проявляя излишних эмоций и нетерпения, детей и тут не было. Впрочем, теперь это никого не удивляло.
Гобир проводил «барсов» на небольшую площадь, расположенную чуть в стороне от храма. Это была такая же высокая башня из массивных, хорошо обтесанных глыб. Наверняка, их возводил один и тот же зодчий. Шемиты настороженно озирались по сторонам, словно ожидая нападения. Однако местные жители вели себя очень миролюбиво. Судя по внешнему виду построек, самталы из Свазли жили столь же скромно, сколь и их собратья в другом оазисе.
Кое-где валялись старые котлы, были видны полинявшие дырявые ковры, выцветший кусок материи прикрывал вход. Штукатурка на домах давно отвалилась, в соломенных крышах виднелись дыры, а окна зияли пустотой. Сытая жизнь развращает человека: люди перестали трудиться, разучились что-либо делать, а потому деревня постепенно приходила в упадок.
Солдаты разбили лагерь, а сотник выставил в охранение почти половину отряда. Самталы не расходились: ведь чужестранцы посещали Свазли крайне редко. Взяв четырех крепких мужчин, вождь куда-то ушел. Вернулся Гобир довольно быстро, его люди несли тяжелые сумки с едой.
— Надеюсь, этот дар искупит вину наших соседей, — вымолвил самтал.
Конан бесстрастно смотрел на сочные фрукты, сладкие финики, рассыпчатый хлеб, большие куски мяса. Вчера они получили все то же самое, а за несколько часов пути отменные продукты превратились в гниющую отвратительную массу!
Почтительно поклонившись, вождь негромко сказал:
— Не будем вам мешать. Я вернусь перед заходом солнца.
Он сделал едва уловимый жест рукой, и толпа начала быстро расходиться. Вскоре улицы деревни совершенно опустели. Нигде ни одного человека. Невероятное послушание!
— Чего сидите! — усмехнулся северянин. — Разбирайте сумки. Надо плотно поужинать. Ничего из этого с собой взять не удастся.
— Я не буду это есть, — с отвращением проговорила волшебница. — Вдруг продукты сразу испортятся? Питаться червивым мясом…
— Перестань, Селена, — остановил девушку варвар. — Ты прекрасно уплетала финики в Могамлибе и до сих пор жива. У нас осталось слишком мало собственных запасов, чтобы мы бросались дарами местных жителей. До Ксухотла в лучшем случае два дня пути, а фляги пусты.
Чтобы подать пример остальным, Конан взял бурдюк самталов и сделал из него несколько больших глотков. Вода была очень холодной и вкусной. «Барсы» с ужасом смотрели на киммерийца — шемиты всегда испытывали страх перед колдовством.
Первым примеру киммерийца последовал сотник. Хасан очистил банан и съел его, изображая на лице удовольствие. Солдаты развели костер и приступили к жарке мяса. Не стал привередничать даже Аджа. Припасы, оставшиеся еще с Шема, теперь помещались всего в двух сумках. Их не хватит и на сутки пути, а потому выбирать не приходилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
