После завтрака братья Лирен и Дебас, переговорив между собой, поднялись, накинули мэз и зейдх, и стали прощаться.
— Вы уходите? — с ужасом спросил Ньюн. И взглянул на Пасеву, у которой было гораздо больше оснований уйти.
— Вы можете понадобиться, — сказала Пасева.
— Мы только пройдемся, — сказал Лирен. — Может, мы найдем Эддана и Сателя.
— Что ж, скажите Эддану, — мягко сказала она, — что я пойду за ним, как только выполню свой долг, который он возложил на мои плечи. Прощайте, братья.
— Прощайте, — эхом отозвались остальные Келы.
— Прощайте, — и братья спустились из башни и пошли по дороге.
Ньюн стоял на пороге и смотрел им вслед. Глубокая печаль стиснула сердце. Они шли к горизонту — две черные тени — и небо угрожающе хмурилось над ними, и не было с ними их дусов — ни один из зверей еще не вернулся домой. Сидевший у двери мьюк'ко тоже исчез куда-то. Может быть, ушел умирать. Дусы, как и кел'ейны, чувствуя приближение смерти, уходят умирать в одиночестве.
Верны Интель, — подумал он, — и верны Кесрит; и предчувствуя свою смерть, зная, что от них мало пользы, они решили уйти сами и не отягощать своими похоронами юного кел'ена, у которого и без того хватало забот.
Прошлой ночью они исполняли Погребальный обряд; они исполняли его самой Кесрит, и Ньюн внезапно понял, что мало стариков взойдет на борт корабля.
Они не хотели тех перемен, о которых говорила Интель. Она сказала им, какая жизнь ожидает их впереди, но они не хотели такой жизни, они хотели жить по-старому.
А он был другим; руки Интель, ее желания вылепили его. Он был предан Мелеин, и эта преданность привязывала его к тем переменам, о которых говорила Интель. Ньюн взглянул на утесы, за которыми исчезли братья, и зарыдал. Он знал, что следом за ними скоро уйдет Пасева. Она тоже предпочтет смерть всем грядущим переменам. А за ней последуют и другие. Ему уж никогда не стать таким, как они: он создан для другого. «Кел Мрака, — сказала Интель, — совсем иной кел."
Это он был келом Мрака, а они покидали Мрак, оставаясь в своем прошлом.
Он повернулся к эдуну, чтобы найти покой в Святилище, и внезапно его сердце похолодело. Он увидел на склонах гор движущиеся рядами черные тени.
Дусы.
Они окружили город регулов плотным кольцом. Хаа-дусы, дикие дусы, самые опасные.
И их было много, очень много.
Небо над головой кипело, покрываясь красными и мрачными серыми пятнами. В те дни, когда еще не был построен эдун, дусы жили внизу, в долине. Она так и называлась: Долина Дусов. Звери вернулись, словно чувствуя перемену погоды и то, что регулы уходят, оставляя Долину Дусов ее прежним хозяевам.
Они ждали.
Мри сразу предупредили регулов, что те строили город где-нибудь в другом месте, ведь эдун недаром был выстроен подальше от долины. Но регулам нужна была свободная от скал долина, где могли бы садиться корабли. Они осмотрели всю планету и не нашли лучшего места, чем Долина Дусов. Регулы принялись за строительство, и здесь вырос город, и хаа-дусы ушли отсюда.
Но сейчас дусы вернулись вместе с дождем и сильным ветром. Они сидели и ждали.
И даже прирученные мри дусы не вернулись домой.
Ньюн вздрогнул, вошел в эдун и остановился, решив не говорить об этом келам или госпоже. Келы были в трауре, госпожа была все еще погружена в свой сон; и Мелеин, ее Избранница, сидела одна в башне Сенов.
Ньюн бросил взгляд на небо, на мрачный круговорот туч, за которыми летел «Аханал». Юноше казалось, что ему не выдержать этих бесконечных часов ожидания до вечера.
И все, что он собирался делать сегодня днем, было бессмысленно: ведь этот Дом покинут, и они никогда не вернутся сюда; а грозный ветер все завывал; мрачно клубились тучи; сверкали молнии, пронзая зловещий мрак неба; слышались раскаты грома.
Он сидел у дверей, глядя вниз, в долину, где, словно по расписанию, извергались гейзеры. Облака пара взмывали вверх, свирепый ветер мгновенно разрывал их в клочья. Сегодня был холодный день. Ньюн задрожал и посмотрел на большие лужи, по которым ударяли тяжелые капли дождя.
Послышались тяжелые шаги по мокрому песку и шумное дыхание. Из-за угла появился дус с опущенной головой. За ним шли другие. Ньюн в ужасе сжался, не зная, чего ждать от зверей. Но мокрые дусы, тяжело ступая грязными лапами и поводя носами, прошли мимо него в эдун, вздрагивая всякий раз, когда гром разрывал небеса, и рыча от голода. Ньюн принялся считать их: один, два, три, четыре, пять, шесть. И последним, шатаясь, к большой луже у стены приблизился седьмой — мьюк'ко, больной дус, и стал жадно лакать воду. Ньюн видел опущенную меж лап огромную голову и мелькающий серый язык.
Три дуса так и не пришли. Ньюн ждал. Облегчение и беспокойство зрели в нем одновременно. Облегчение — потому что лишившиеся хозяев дусы были опасны, а беспокойство — потому что он не знал, где они. Может быть, эти три дуса так и не смогли встретиться со своими хозяевами.
А быть может, встретились по дороге в Сил'атен и проводили кел'ейнов в последний путь.
Ньюн очень надеялся на это. Ведь так было лучше всего — и для кел'ейнов, и для дусов.
Он пошел в кладовую, помещавшуюся в башне Катов. О дусах нужно было позаботиться.
Прежде всего, он хотел накормить мьюк'ко, который впервые покинул свое место у порога и вернулся в эдун. Может, теперь у него изменилось настроение.
Но дус снова отказался от пищи. Возможно, он что-нибудь перехватил по дороге. Но Ньюн не верил в это. Он оставил пищу рядом со зверем и начал раздавать порции другим дусам.
Весь эдун погрузился в молчание, лишь рычали и чавкали дусы, да Мелеин скорбела в своей башне: ощущение близкого конца висело в воздухе. Дус у ворот, старики и старухи — все молчали. Ньюн бродил по эдуну, занимаясь какими-то мелочами, и ему казалось, что он бродит по погребальным пещерам Сил'атена.
И вечером прибыл корабль.
Госпожа спала, когда они услышали, как тот спускается. И они поспешно выскочили из башни Келов, чтобы увидеть его; на усталых измученных лицах сияли улыбки, сердце трепетало в груди Ньюна. Дахача схватил его руку и порывисто сжал ее. Его окруженные морщинами глаза сияли, и какая-то необъяснимая близость возникла между стариком и юношей.
— Дахача, — прошептал Ньюн. — Ты-то полетишь?
— Те, кто остался — полетят, — ответил старик. — Мы не покинем тебя, Ньюн Зайн-Абрин. Мы сделали свой выбор. Если бы мы не хотели лететь, мы ушли бы с Эдданом, как это сделали Лирен и Дебас.
Приземлившийся корабль был со всех сторон освещен прожекторами. Так обычно делали регулы — их глаза не могли видеть в темноте.
— Идем, — сказала Пасева, и они последовали за ней в башню госпожи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
