Центральная часть города, застроенная исключительно добротными домами землевладельческой знати или богатых торговцев, имела широкие мощеные улицы, на которых свободно могли разъехаться (разминуться) две крупные повозки. Интенсивное движение на центральных улицах говорило о торговой сущности города и близости рынков. Торговые площади Риналя, как это часто бывает, имели каждая свою специализацию, но в отличие от рынков, например, Агерона, которые Ярослав хорошо успел узнать, и которые представляли собой просто открытые пространства низин, покрытые вытоптанной травой, промеж застроенных холмов. Здесь в Ринале все гораздо благоустроеннее и организованнее.
Так лавка, которую они сняли, представляла собой капитальное каменное сооружение с прочными дверями и настоящими замками. Она являлась одной из нескольких сотен расположенных на рынке и предназначенных для продажи тканей, шерсти, пеньки, льна–сырца, мешковины, корзин, столярных изделий. Если говорить с точки зрения Ярослава, это был хозяйственный рынок, предназначенный для торговли в розницу. В порту имелся специализированный корабельный рынок, где они так же могли продать пеньку и канаты, но на общем совете с Ибирином и Зеноном, было решено торговать здесь. Во — первых, получить большую цену, во — вторых, на портовом рынке шансы продать их товар резко снижены по причине плохого качества самодельных канатов и собранной с миру по нитке пеньки. А вот на хозяйственные нужды их товар вполне сгодится, да и цена будет не шибко ниже корабельной, а иной раз — и выше. Во всяком случае, так утверждали агеронцы.
Имелись в Ринале и другие рынки: рыбный, зеленщиков, гончаров и даже особый рынок рабов. Крытый пакгауз с клетушками камер для товара и забранными решеткой окнами. Ярослав и Зенон прошли мимо и ни тот ни другой даже не решились заикнуться, не то, чтобы зайти посмотреть. Путь их лежал в сторону, куда более интересного места. Один из самых дорогих в городе, да и почитай в мире, рынок лошадей. Впрочем, по утверждению Зенона в Ринале несколько рынков, где продают лошадей, но этот самый престижный, и здесь выставляют самых лучших.
Придя на место, Ярослав даже был несколько удивлен, малому выбору животных, да и сам рынок представлял собой, хоть и каменной кладки, но простую конюшню или хуммарий, как здесь говорят, тем более слонов — хумму продавали рядом. Пройдясь вдоль стойл и поговорив с продавцами, большинство из которых не оказались хозяевами животных, выяснили, что их прошлые прикидки цены на лошадей верны. Стоимость хорошо обученного коня колеблется от 20 до 30 золотых. Качество предлагаемых животных значительно выше среднего, все кони хорошей лошадиной стати, но как здесь водится — малорослые и легки в кости. Конечно, это были не те пони, которых он купил когда — то в Новом Нидаме, а настоящие кони способные нести седока или тянуть колесницу, но и не столь рослы и сильны по сравнению с лошадями, разводимыми в современное время на земле. Конечно, Ярослав доставил в Риналь далеко не самых лучших, выбракованных лошадей, но даже немолодые крестьянские работяги выглядели значительно внушительнее местных. И не только ростом и весом. Они были много выносливее. Могли тянуть воз в полтонны весом в течение дня, что для местной породы становилось непосильной задачей даже в парной упряжке.
Резко сказывались тысячи лет селекции, хотя у Ярослава не было к продаже тяжеловозов, но в колонии таковые имелись.
В хуммарии удалось посмотреть вблизи местную породу слонов. По счастью здесь же оказался владелец животных и воспитатель или, мы бы сказали «дрессировщик». Хозяин, видя любопытство иноземца, сразу догадался, что посетитель никогда не видел хумма и ничего о них не знает. В свою очередь Ярослав постарался расспросить о назначении животных.
— Это мой Бикси, он добрый малый, — хлопая ладонью по шее хумма, говорил торговец Алия.
Хумма добродушно мотал головой.
— Для чего его используют? — спросил Ярослав, изображая из себя ну совсем простака.
— Бикси — воин, — отвечал хозяин, и в его интонации чувствовалось уважение к подопечному.
Ростом хумма был не выше Казбека, спина покатая, как у индийских слонов, на которой красовалось крупное седло из дерева и кожи. У седла не было стремян, но имелись особые, составляющие одно целое с седлом ступени, на которые седок мог опираться ногами. Да и само седло имело необычный вид и походило на вьючное седло для мулов со скрещивающимися спереди и сзади перекладинами. Не смотря на свой странный и архаичный вид из такого седла трудно вылетать даже при всем желании.
Вспомнив, что слоны пугливы и сильно привязаны к своим седокам, спросил:
— Какую цену вы просите за хумму, обученного для войны?
— За этого — тридцать золотых, — отвечал Алия, начиная проявлять интерес к иноземцу.
— Я слышал, хумма очень любят своих седоков, а к чужим — агрессивны, каким образом Бикш сможет привыкнуть к новому седоку?
— Это зависит от воспитания и характера животного. Многим требуется время для привыкания, для этого и служит воспитатель при хумме. Если животное слишком привязалось к своему первому воспитателю, то часто воспитатель сопутствует ему всю жизнь, переходя от одного владельца к другому вместе с хумма, тем более многие воспитатели — рабы, и их продают вместе. Так Бикси продается вместе с воспитателем — рабом Мумаром.
— Не кажется ли вам, уважаемый Алия, что седло слишком громоздко для хуммы и с него в воину не совсем удобно вести бой? — спросил Ярослав, предполагая разговорить словоохотливого хозяина. Тот, видя интерес потенциального покупателя, а Ярослав выглядел состоятельным человеком, не отказал в любезности удовлетворить любопытство иноземца.
— Конечно седла седоков не легки, и сражаться с них надо уметь, но в схватке главный боец Бикси, затем хумму и воспитывают приемам боя.
— Наверное, это красиво…
— Да! — с энтузиазмом подхватил владелец животного, — Бикси бросается на врага, будь то пехотинец колесничий или другой хумма…
— Хумма сражаются между собой? — вскинул брови удивленный Ярослав.
— Еще как… — уверенно заверил торговец, — хумма бьют врага бивнями, топчут ногами, напирают грудью, всячески стремятся победить, часто хумма, потеряв своего седока, сражаются в одиночку, чтобы отомстить за гибель господина или просто в порыве боевого азарта.
— Прекрасное животное! — воскликнул Ярослав.
— Самое прекрасное…
— И умное….
— Самое умное…
— То‑то и плохо.
— Почему? — сдвинул брови от неожиданности и удивления Алия.
— Слишком умное и не пойдет на сплошные ряды копий, оно слишком хорошо понимает: копья для него — смерть. Лошадь — намного глупее, но и ее очень трудно приучить идти на верную смерть (гибель, на копья).
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
