— Но, Джуни…
— Зачем им меня убивать? Я не представляю для них никакой опасности. Я им никогда не угрожал, напротив, всегда старался с ними ладить. В конце концов, я эколог, а они живут на земле, в тесном контакте с природой и знают, пусть интуитивно, что такое гармония и экологическое равновесие. Я их гармонию никоим образом не нарушаю. — Ученый взял в руку подойник; его лицо было бледным, но решительным. — К тому же это не займет много времени: мне понадобится не больше пятнадцати минут. Не переживайте, ничего со мной не случится.
Ариана бросила умоляющий взгляд на Сингха, но тот только покачал головой.
— Я думаю, сэр, — спокойно сказал он, — что если вы выйдете сейчас, то умрете.
— Ископы должны видеть, что мы продолжаем вести себя, как всегда. Тогда им станет очевидно, что мы не просто понимаем связь между отдельными элементами системы, но и делаем все, чтобы вернуть ее в равновесное состояние. Это экологический императив, который одинаков и для людей, и для ископов, и для кого угодно. Проанализировать систему, разложить на составляющие, произвести корректирующее воздействие… Я уверен, что аборигены всего лишь реагируют на присутствие вооруженных солдат, которые изменили привычный порядок вещей и нарушили сложившееся равновесие.
— Когда ископы уничтожили Эмити, — возразил сержант, — на всем Имтепе не было ни одного солдата.
— Прикажете поверить вам на слово, сэр? — едко парировал Джуни. — Сколько времени находились здесь военные на самом деле и чем они занимались? У нас никаких проблем не возникало, пока не появились вы.
Лицо Адобы приняло такое выражение, словно она не верит собственным ушам.
— Чем мы занимались? Летели сюда, чтобы попытаться спасти ваши ученые задницы. Мы потеряли всех своих друзей. Не было проблем, говорите? А куда подевались четверо ваших коллег вместе с вездеходом? Что произошло с вашим аварийным передатчиком и другим оборудованием?
— И все равно я думаю: есть что-то, чего вы нам не говорите, — не сдавался Джуни. — Впрочем, вы, скорее всего, не знаете. Пусть я и не самый большой начальник, но у меня в подчинении было несколько опытных специалистов, а вы… вы просто чернорабочие. Я никого не хочу оскорбить, но вы знаете только свой собственный участок, свою непосредственную задачу, а мне видна общая картина. И если сопоставить кое-какие факты, то можно догадаться, что происходит на самом деле. Вот почему я решил, что должен вести себя не как au pair[2], а как специалист по экологическому синергизму, каковым я в действительности и являюсь.
— Но зачем рисковать собой ради дойки? — ахнула Ариана. — Джуни, послушай… Никто не снимает с нас ответственности за ошибки, которые мы наверняка совершили, но, подвергая опасности собственную жизнь, мы вряд ли сумеем их исправить. — В поисках поддержки она посмотрела на Скорса, но тот мрачно отвернулся.
Джуни снова покраснел.
— Ты говоришь так, словно уже судишь меня, — отрезал он. — Если мои предположения и оценки оказались далеки от оптимальных, то только потому, что вмешались независимо действующие факторы, влияние которых на экосистему планеты в целом невозможно ни учесть, ни предсказать.
— Сержант, остановите его! — воззвала Ариана.
— Не могу, мэм. — Сингх покачал головой. — Мне некуда его запереть и у меня нет лишних людей, чтобы его стеречь. Кроме того, если я посажу вашего коллегу под замок или прикажу его связать, то он окажется абсолютно беспомощен, когда ископы сомнут нас и захватят здание. — Он посмотрел на Джуни: — Сэр, я решительно возражаю против вашего намерения выйти наружу.
— Я знаю, что делаю, — мрачно буркнул эколог.
— В таком случае… Если вы твердо решили идти, Гольдера выпустит вас через боковую дверь в глубине дома и сразу запрет ее снова. Он откроет вам, только когда вы окликнете его снаружи и подтвердите, что поблизости нет никого из ископов. Вам ясно?
Джуни пожал плечами.
— Пусть будет по-вашему… Впрочем, я рассчитываю вернуться быстро. Вы сами удивитесь, какие чудеса способно сотворить с аборигенами корректное неагрессивное стимулирование.
* * *
Прошел час. Гольдера время от времени окликал товарищей из внутренних помещений, давая знак, что с ним все в порядке, но Джуни так и не вернулся. Все это время Ариана просидела неподвижно. Лицо ее превратилось в маску покорности и отчаяния. Потом дети начали шуметь, и она ушла к ним. Скорс остался в зале, но его взгляд был устремлен в пространство и не выражал ровным счетом ничего. Казалось, геолог сам превратился в каменную статую.
Наконец Сингх велел Джонсону выяснить, что случилось с Джуни. — Из здания не выходить, — приказал он. — Произвести визуальную разведку двора.
Захватив с собой Адобу, Джонсон направился к черному ходу, который все еще охранял Гольдера.
— Ну, что там? — спросил он.
— Ничего. Только корова иногда мычит, а так — тишина.
— О'кей. Мы чуть-чуть приоткроем дверь, и я выгляну. Если за дверью караулят ископы, надеюсь, мы застанем их врасплох. Приготовьте оружие, но стрелять разрешаю только в крайнем случае. Если ископы там и станут атаковать — забудьте обо мне и закрывайте дверь. Все ясно?
Адоба и Гольдера по очереди кивнули, и капрал занял позицию перед дверью, подняв оружие к плечу. Двое рядовых дружно сдвинули засовы и резко распахнули дверь, а Джонсон, дрожа от напряжения, выглянул наружу.
Двор был пустынным и безмолвным, залитым лучами все еще высокого солнца, хотя полдень уже миновал. От этой двери не просматривались трупы ископов, которыми было завалено все пространство перед фасадом здания, и Джонсон с облегчением выдохнул. Примерно в сотне метров впереди — в распахнутых воротах хлева — он увидел корову, которая тупо и равнодушно оглянулась на него через плечо. Все было спокойно, и Джонсон сделал крошечный шажок вперед.
И сразу увидел тело, распростертое в траве чуть наискось от двери.
Джуни лежал лицом вверх, живот распорот, внутренности вынуты. Рот эколога все еще искажал беззвучный крик, а в мертвых глазах застыли недоумение и какая-то детская обида.
— Судя по характеру ранений, они сначала убили его и только потом выпотрошили, — негромко проговорила Адоба, выглянувшая из дверей позади Джонсона. — Говорили же дураку!..
— Когда, по-вашему, это произошло? — спросил Гольдера. — Я не слышал ни борьбы, ни криков.
Джонсон показал ему на валявшийся в траве подойник, вокруг которого подсыхало пролитое молоко.
— Ископы дали ему подоить корову, а потом прикончили — быстро и бесшумно. Похоже, животное им действительно небезразлично.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
