Улица Расу
(Rasų g.)
А вы как хотите
На границе была огромная очередь, не повезло. Поэтому в Вильнюс Нелли въехала совсем поздно, в половине одиннадцатого вечера. Идея не бронировать гостиницу заранее, а найти что-нибудь на месте окончательно перестала казаться удачной. Шансы отыскать ночлег в это время суток уверенно стремились к нулю; некоторые шансы поужинать пока еще были, но с этим следовало поспешить.
Потом за дело взялись местные лешие и принялись гонять Нелли по окраинам, не подпуская к центру. Навигаторы она терпеть не могла, но сейчас была вынуждена признать, что в подобных обстоятельствах они незаменимы. Сперва она хорохорилась – идите в жопу, уважаемые лешие, у меня идеальное чувство направления, до сих пор всегда было так! Но после почти получаса хаотической езды по спальным районам смирила гордыню, припарковалась возле автобусной остановки и достала телефон. Ваша взяла, электронные человечки, будьте такие добренькие, проложите мне маршрут.
Но тут она увидела девушку. Худенькую блондинку в кожаной куртке и джинсовых шортах, с распущенными волосами чуть ли не до пят. Ну, то есть все-таки не до пят, а всего лишь до задницы, но тоже неплохо. Девушка сидела на лавке под навесом и прижимала к груди какой-то сверток. Ну и отлично. Девушка – гораздо более приятный собеседник, чем бездушный телефонный навигатор. Если она говорит по-русски или по-английски, наверняка сможет показать, где у них тут центр. Впрочем, если не говорит, все равно сможет, слово «центр» звучит почти одинаково чуть ли не на всех языках. Пусть просто пальцем ткнет, в какую сторону ехать, а дальше сама как-нибудь разберусь.
И Нелли решительно вышла из машины.
Беглый осмотр потенциальной спасительницы показал, что она, во-первых, ослепительно красива, во-вторых, ревет в три ручья, а в третьих, сверток – никакой не сверток, а кошка. Маленькая трехцветная кошка с большим черным пятном на левом глазу, натурально пиратка.
Заметив Нелли, девушка явно смутилась и зашмыгала носом, жалобно и яростно, как ребенок. Некоторое время они разглядывали друг друга, а потом девушка спросила:
– Это вы только что из машины вышли?
Нелли кивнула.
– Здорово! – просияла девушка. – Мне сейчас очень-очень надо в центр! Пешком долго, а я из дома без денег выскочила. И возвращаться не хочу. Не могли бы вы меня немножечко в ту сторону подвезти?
По-русски, между прочим, спросила. С почти неразличимым мягким акцентом. Вот это называется удача.
– Мне тоже надо в центр, – сказала Нелли. – Только я понятия не имею в какой он стороне. Очень давно тут была. И приезжала тогда не на машине, а поездом. В общем, если покажете, куда ехать, с радостью вас подвезу.
– Конечно, покажу! – обрадовалась блондинка.
Несколько секунд спустя она уже нетерпеливо ерзала на переднем сидении, одной рукой прижимала к себе кошку-пиратку, а другой с энтузиазмом размахивала, показывая куда-то влево:
– Туда! Сейчас надо ехать туда!
– Меня зовут Свете, – сказала блондинка после того, как поворот налево был благополучно совершен.
– Света?
– Нет-нет, именно Свете! В честь одной маленькой речки. Она течет… ай, на самом деле неважно. Отсюда довольно далеко[14].
– А я Нелли, – сказала Нелли.
– Очень красивое имя! – восхитилась ее спутница.
– Спасибо. А эту маленькую пеструю леди как зовут?
– «Маленькую пеструю леди»! – с явным удовольствием повторила Свете. – Здорово! Вот так, пожалуй, и назову: Леди. Я ее всего час назад подобрала. Хорошая, правда? И по всему, бывшая домашняя. Потерялась. Таких нельзя на улице оставлять, пропадут.
– Нельзя, – подтвердила Нелли. – А теперь куда поворачивать?
– Никуда не надо, пока едем прямо, и все, – сказала Свете. И, не утерпев, пожаловалась: – Представляете, мне муж не разрешил брать домой кошку. Говорит, он ее съест.
– Съест?! – недоверчиво переспросила Нелли.
– Съест, – подтвердила Свете. – На самом деле, может, он такой. В том и проблема! Но я считаю, каждый из нас обязан уметь держать себя в руках.
– По крайней мере, когда доходит до поедания кошек, – согласилась Нелли. – Вполне можно обуздать свой гастрономический порыв.
Она с трудом сдерживалась, чтобы не расхохотаться. И не потому, что боялась обидеть новую знакомую. Просто ей нравилось говорить абсурдные вещи с совершенно серьезным видом. Если бы не врожденная смешливость, всегда бы так себя вела.
– В общем, мы от него ушли, – заключила Свете. – Я еще никогда в жизни так громко дверью не хлопала. Сама испугалась, что потолок обвалится. Отлично получилось!
– И что вы теперь будете делать? – сочувственно спросила Нелли.
– Поеду к друзьям. То есть уже к ним еду, большое вам за это спасибо! А то я так рассердилась, что обо всем на свете забыла. И выскочила из дома без кошелька. Могла бы, конечно, за ним вернуться, но как-то глупо возвращаться сразу после того, как пригрозила уйти навсегда. Нет уж, пусть теперь сам меня ищет и уговаривает! У нас так заведено.
«Какие молодые дураки», – подумала Нелли. Но не осуждающе, а, наоборот, одобрительно. Ей нравилась беззаботная самоуверенная дурковатость, свойственная юности. Сама никогда такой не была, но в последние годы упорно пыталась развить в себе это качество. Лучше поздно, чем никогда. Собственно, нынешняя поездка в отпуск под девизом «слабоумие и отвага» – за рулем, в одиночку, практически куда глаза глядят, даже без предварительного заказа гостиниц – была вовсе не следствием житейской беспомощности, Нелли совершенно не свойственной, а очередной тренировкой всегда восхищавшего ее навыка «вести себя как полная дура и не огрести». Оно, конечно, не всегда получается. Вот и сегодня расплаты не миновать.
Ладно, ладно, «расплата» – это слишком сильно сказано. Однако ночевать, скорее всего, придется в машине. Что, на самом деле, невелика беда, если сперва удастся добыть чего-нибудь горячего. И, в идеале, вкусного. Эх, мечты, мечты.
– Вы не знаете, в это время еще где-нибудь можно поесть? – спросила она.
– Конечно! – заверила ее Свете. – Как минимум, «Чили-пицца» на Гедимино работает всю ночь… так, погодите, кажется, скоро надо будет поворачивать направо. Да, точно, возле того светофора!.. А можно просто у Тони. Я имею в виду, у моих друзей.
Нелли открыла было рот, чтобы отказаться. Ужин у незнакомых людей в ее планы определенно не входил. Но Свете добавила:
– Друзья, к которым вы меня везете, сейчас сидят в кафе. Не помню, до которого часа там работает кухня, но что-нибудь съедобное точно найдется, особенно если я попрошу.
– Спасибо, – сказала Нелли. – Кафе, открытое в начале двенадцатого вечера в понедельник – это очень ценно. Мне с вами крупно повезло.
– А мне – с вами, – откликнулась Свете. – Люблю, когда все так удачно устраивается. Это красиво, как математика.
– Как математика? – удивилась Нелли.
– Ну да. Сидят себе два маленьких никому не интересных числа, и вдруг – оп! – внезапно между ними появляется знак умножения. Или вообще возведения в степень. И два маленьких числа сразу становятся одним большим. Никто от них такого не ожидал! Даже они сами от себя.
Нелли рассмеялась от неожиданности. А потом, следуя указаниям своей спутницы, свернула направо, еще раз направо, и оказалась на набережной. Ясно, что это уже и есть центр города, близко-то как! Впрочем, все близко, если знать, куда ехать, а не петлять.
Однако попетлять еще пришлось, когда въехали в Старый Город, и все сразу стало так сложно, хоть плачь, но Свете оказалась гораздо лучше навигатора, предупреждала о поворотах заранее и повторяла столько раз, сколько нужно, а сбившись с толку, не верещала: «Пересчет маршрута», – только смеялась: «Ой, мамочки! Куда же это я вас завела?»
– Вот где-нибудь там, возле забора можно оставить машину, – наконец сказала Свете, указывая в направлении белеющего справа приземистого храма. – И сейчас, и потом, когда будете по городу гулять. Идеальное место: центр, а платной стоянки нет, запрещающих знаков тоже, зато всегда есть тень от деревьев, в солнечный день это важно. Правда, отсюда до моих друзей минут десять пешком, но это же ничего?
Нелли только мечтательно улыбнулась. После целого дня, проведенного за рулем, возможность идти куда-то пешком казалась ей счастьем.
Первые пару минут Нелли наслаждалась ходьбой и видом высокого двуглавого костела, чрезвычайно удачно подсвеченного прожекторами: одна башня была освещена ярко, а вторая – едва-едва, бледным, тусклым лучом, так что казалась призрачной. Наверняка случайно так получилось, и уже завтра ответственному за городскую иллюминацию настучат по ушам за разгильдяйство[15], но вот прямо сейчас выглядит идеально, сразу ясно, таким и должен быть настоящий храм: одна половина целиком здесь, в человеческом мире, светлая, четкая, понятная, а вторая едва мерцает тенью нездешнего света, ради которого, по идее, все и затевалось. Не только этот конкретный храм, вообще все.
