Крошка тут же все понял: старик, ничего ты от меня не узнаешь, даже не пробуй, и тяжело вздохнул.
— Это в самом деле трогательно, — ответил он немного усталым голосом, — такое сотрудничество между лавочками.
Веспер вернулся к табурету и сел. Он красноречиво посмотрел на Крошку.
— Ты сам знаешь, мы немного испортили планы нескольким нехорошим людям, — серьезно сказал он. — Может быть, они захотят отыграться, кто знает.
Полицейский определенно не принял этой вести слишком близко к сердцу.
— Ваша главная проблема, в этой абвгдейке, это заумность, — свободно бросил он. — И представь себе, я сам до этого дошел. И знаешь, я не оставил крыши в больничном депозите, хотя они очень просили. Так что она при мне.
Оба умолкли на минуту, серьезно смотря друг на друга. Оба тщательно удерживали непроницаемое, каменное выражение лица.
В этот момент дверь открылась с легким скрипом. Ночар и полицейский одновременно развернулись в ту сторону. Веспер засунул руку под пиджак, окинув внимательным взглядом женщину в белом халате, которая вошла в комнату. Она была бы довольно красива, если бы не огромные толстые очки, придающие ей вид ходячего микроскопа.
— Это она? — шепнул ночар, понимающе подмигнув Крошке и украдкой сжав пальцы на колбе.
— Э-ээ нет, — быстро ответил тот, — это стажерка, то есть почти что врач. Она даже ничего. — Он небрежно махнул рукой.
— Я вижу, что сестра Марта о вас позаботилась, — сказала женщина, показывая на синюю руку Крошки. — Она сменила катетер, хорошо, просто замечательно… — Она понимающе взглянула ему в лицо, отчетливо прося, чтобы он не скандалил из-за этих нескольких дополнительных уколов, все-таки коммандос.
Крошка откашлялся и немного испуганно посмотрел на приятеля. На его лице отчетливо отражался ход короткой внутренней борьбы, Веспер почти видел мысли товарища. Что бы тот теперь ни сказал, он проявит слабость. Или перед приятелем, греша непоследовательностью, или перед девушкой, закатывая скандал из-за такой мелочи.
— Да, мне уже лучше, — все-таки решил полицейский. — Новый катетер как на меня сделан, большое спасибо.
Веспер в душе улыбнулся. Значит, Крошка достаточно чувствителен к тому, что думает о нем противоположный пол, надо запомнить.
Стажерка благодарно улыбнулась, кивнула им обоим головой и вышла из комнаты.
Веспер встал, подошел к окну и снова засмотрелся в ночь, все заливающую Варшаву дождем. Черный слой туч отрезал город от света луны и звезд, погрузив его в мрачный сумрак, слишком темный даже для его прекрасных вампирских глаз.
Ночар внимательно смотрел на улицу, интуиция все мигала ему в голове красной тревожной лампочкой. Где-то там притаились ренегаты, которые готовились отомстить.
Крошке, Нидору, в конце концов, ему самому: за то, что они сделали решето из генерала Некса, когда он был практически уверен в победе. И остальным антитеррористам, лежащим в хирургии. За то, что они осмелились выжить, хотя уже покорно стояли на коленях в ожидании приговора.
А гордость Лорда Аранеи едва ли планировала оставить взаимные счеты на таком стыдливом минусе.
Точно совершенно, нет.
2
Когда они возвращались в часть, солнце стояло уже достаточно высоко над горизонтом. Дождевые тучи ускользнули вместе с ночью, небо горело ослепляющей лазурью. Веспер вместе с товарищами со смены поминутно мазали лица и руки Sun Block-ом, ругаясь под нос и поправляя противосолнечные очки.
Это была очень тяжелая ночь, все отчетливо чувствовали опасность, которая таилась практически за окном. Они поминутно вскакивали, готовые отразить атаку… Но она не наступала. И ночары ждали, через некоторое время вскакивали снова, опять впустую. Всю ночь напролет. Это ожидание было страшно мучительным и они мечтали только о том, чтобы оказаться в собственной кровати и выпить немного свежей крови.
В конце концов ребята наконец добрались до базы, оставили машины в гараже и помчали через лес к жилым корпусам.
— Пешком! — рявкнул Уменс. — У меня на плацу ребенок!
И они опустились на землю, злые как черти. Пешком, черт бы это подрал. Сначала всю ночь стеречь, прятаться от людей… и даже тут, дома, не получить малюсенькой передышки.
Они вышли на плац, украдкой наблюдая за новобранцем. Интересно, как выглядит новичок, которого определили к ним всемогущие кадры?
Высокий блондин стоял перед Уменсом, потный и с красным лицом. Он ожесточенно что-то доказывал капитану. Может быть, он располагал глубоким профессиональным знанием на тему того, как следовало выполнять отжимания, и не мог согласиться на предлагаемое начальником издевательство над этим высоким ремеслом. Осанка его оппонента показывала на опасную близость к границе терпения.
— Если сопляк так рыпнется перед Лордом, то будет у нас одной проблемой меньше, — вздохнул Фульгур. — В нем ноль дисциплины. Жалко будет, нам новые ночары нужны. Впрочем, еще увидим, может, молодого можно воспитать до того, как станет слишком поздно… Для него, конечно.
— Ты когда-нибудь задумывался, чем, собственно, руководствуется Ультор, принимая решение? — задумчиво бросил Веспер. — Убивает он всех… Но свою кровь дает только некоторым.
— Он когда-то сказал, что решает симбионт, — сказал Алацер. — И надо уметь чувствовать. Иногда он не принимается, хоть ему там медом мажь.
Они наконец добрались до дома и облегченно погрузились в мягкий сумрак затемненных сеней. Нидор уже ждал, укоризненно показывая на часы.
— Ребята, вы нехило опоздали! — объявил он и неодобрительно покачал головой.
— Мумия, не лезь, — буркнул Алацер. — Мы ждали, пока люди не вылезут. Приперлись антитеррористы сменить нас на посту, я сейчас же тебе расскажу, что там и как. Но давайте сначала поедим, хорошо? — Он прошел внутрь и сразу направился к ТВ-комнате.
Нидор машинально почесал бинты, достаточно плотно окутывающие его лицо, скривился и двинулся за Алацером. Остальные ночары пошли за ними.
Они прошли в телевизионную. Собрались вокруг мини-бара, скрещивая взгляды на пластиковом контейнере с кровью, украшенном большими, красными печатями. Тестированная. Не испорченная. Начали разливать живительную жидкость по стаканам, с облегченными вздохами. Наконец можно досыта поесть. Одиночные глотки из фляжки в больнице — это решительно не то, что любят тигры.
Алацер выпил содержимое своего стакана одним глотком, а затем с громким стуком отставил посуду на столешницу.
— Мы не должны засветло оставлять их одних, — громко объявил он. — Люди не справятся, если ренегатам придет в голову атаковать именно теперь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
