— Я понял! Мы выезжаем!
— Что за дела, — нахмурился слышавший все старшина. — Банда завелась?
С уголовщиной в городе и окрестностях покончили еще давно, и это было заслугой распущенной нынче дружины. Тогда новоявленных «махновцев» просто стреляли на месте, без лишних разбирательств, жестко пресекая попытки криминала устанавливать свои порядки. Безвластие закончилось, но вместе с ним ушли и чрезвычайные меры, и кое-где снова появлялись банды, разжившиеся оружием, понимавшие, что пощады не будет, и потому действовавшие дерзко и жестоко.
— Всем патрульным экипажам в районе Проспекта Мира, прием, — произнес Васильев в микрофон рации. — Следовать к автосервису у гаражного массива. Вероятен захват. До десяти подозреваемых, вооружены!
В груди старшего лейтенант что-то защемило, какое-то недоброе предчувствие не давало ему покоя, а чутью полицейский доверял еще с тех пор, когда служил в ОМОНе и поехал в свою первую командировку в Дагестан.
— Грачев, — крикнул Васильев, высунувшись из дверей дежурной части. — Грачев, поднимай своих! Есть работа!
Командир группы немедленного реагирования не мешкал. Пятеро полицейских бросились в ружпарк, быстро разобрав автоматы, экипировавшись «по-боевому», в бронежилеты и каски. Когда они пробежали мимо дежурной части, грохоча тяжелыми ботинками, придерживая висевшие на плече «Калашниковы», Васильев лишь тяжко вздохнул.
— Тоскуешь по былому? — понимающе спросил старшина.
Обидно все получилось. Год назад, во время крайней командировки, прочесывали по наводке лесополосу и нарвались на засаду. Информатор, сука, на «духов» работал, вот и подставил нас. Двоих наших наглухо, а у меня у самых ног ВОГ взорвался. И, знаешь, ни царапины, только осколок в колене засел. До сих пор там. Вот и списали меня, да и правильно, какой мне ОМОН теперь, калеке.
Васильев рассказывал все это без лишних эмоций, повторяя свою историю, наверное, в сотый, а может и в тысячный раз, объясняя, почему он, крепкий, еще довольно молодой, не патрулирует улицы, а отвечает на телефонные звонки, сидя в тепле и уюте.
— А что с засадой? — поинтересовался старшина. — «Духи»-то ушли?
— Положили их всех, в километре от границы. Восемь человек. Половина — пацаны сопливые. Никто не ушел. Их в общую могилу, а меня — сюда. Теперь сижу вот, салом зарастаю.
На заросшего салом старший лейтенант Ярослав Васильев похож, в прочем, не был. Рост без малого два метра, хоть сейчас в баскетбольную сборную, девяносто килограммов живого веса, и не жир — мускулы, перекатывавшиеся под тканью форменного кителя. Возможно, он и был немного тяжеловат, и не смог бы прыгать полчаса подряд, размахивая руками и ногами, точно какой-нибудь шаолиньский монах, но зато был способен вырубить противника одним ударом, и хорошо, если не насмерть.
Бойцы группы немедленного реагирования, вслед которым с плохо скрываемой тоской смотрел из своего «аквариума» Ярослав Васильев, как раз стояли в дверях, когда снаружи затрещали автоматные очереди.
— Что за фигня? — старшина нахмурился, непонимающе взглянув на Васильева. А того словно пронзил разряд тока.
— Похоже, плохо дело, — напряженно выдавил из себя старший лейтенант, узнавший такой знакомый до боли звук выстрелов АК-74. — Проблемы у нас.
В этот миг грянул настоящий шквал. На стены УВД обрушился свинцовый град. Выстрелы слились в несмолкаемый треск, к которому добавился звон выбитых стекол. Старший лейтенант упал на пол, как подкошенный, утянув за собой своего напарника:
— Ложись! Не вставай, убьет!
На полицейских обрушился настоящий стеклянный дождь, осколки мгновенно усыпали весь пол хрустящим стеклянным крошевом. Несколько пуль, залетевших в оконный проем, с визгом ударили в стены, рикошетом отлетая от толстых прутьев решетки, которой было забрано окно.
— Что это?! Что за херня?! — перепуганный старшина попытался встать, но был немедленно прижат к полу тяжелой рукой Васильева.
— Нападение! Не понял еще?! — Старший лейтенант хрипло шептал в ухо своему товарищу. — Не дергайся, лежи!
Очереди не умолкали, было слышно, как пули бьют по стенам. Один из бойцов ГНР, сорвав с плеча АКС-74У, подскочил к окну, стекол в которому же не было. Передернув затвор, он выставил ствол наружу, нажав на спуск. К грохоту выстрелов присоединился звон сыпавшихся на пол гильз. Полицейский успел дать пару очередей в пустоту, а затем вскрикнул, отскочив от окна и зажимая обеими руками лицо. Меж пальцев его струилась кровь.
— Мудаки! — Ярослав вскочил, низко пригибаясь, и выбежал из дежурной части, сбив с ног раненого полицейского и успев ухватить за лямки бронежилета еще одного, прежде, чем тот успел подскочить к окну. — Не высовываться! Вы для них как на ладони! Со стороны парка лупят, сволочи! Да погасите же свет!
С улицы ввалились трое, курившие до этого на крыльце. Один из них зажал левое плечо. Рукав под его ладонью уже потемнел от крови.
— Вовчика задело! Он ранен! — крикнул сержант, поддерживавший своего товарища под правый локоть.
— Давай его в «дежурку», — приказал Васильев. — За стойку его, там не заденет!
Пострадавшего оттащили в укрытие, и Ярослав бросился следом. На улице не смолкала стрельба, звенели выбитые стекла, визжали впивавшиеся в стены пули, и сыпалась с полка штукатурка. Но старший лейтенант Васильев чувствовал невероятную собранность. Вбитые на тренировках инстинкты никуда не исчезли, происходившее казалось привычным, естественным. Сейчас именно бывший омоновец был единственным в атакованном управлении, кто знал, что нужно делать, и мог это сделать.
— Бегите в «оружейку», — крикнул Васильев, сам не имевший никакого оружия. — Живее! «Броники» надевайте и каски!
Грохот взрыва заглушил последние слова лейтенанта. Выглянув в окно, Ярослав увидел, что стоявший в ожидании ГНР патрульный УАЗ превратился в клуб огня. Пламя перекинулось на стоявшую по соседству «Ладу», и она тоже взорвалась. В лицо Васильева ударила волна горячего воздуха, а по стенам забарабанили осколки.
— Вашу мать!
Оглушенный, перепуганный ничуть не меньше, чем все остальные, кого внезапное нападение застало на своих рабочих местах, Ярослав принялся оказывать первую помощь раненому. Проще всего было забиться в какой-нибудь угол, куда не долетают пули и осколки, и ждать, что кто-то придет, расставит всех по местам, возьмет на себя неподъемный груз ответственности, но старший лейтенант знал, что этого не произойдет.
Нашарив в кармане нож, Васильев выщелкнул лезвие, вспоров рукав кителя, а затем разрезав и рубашку. Увидев хлещущую потоком кровь, только выругался, затем ободряюще хлопнув по плечу побледневшего парня, закусившего от боли нижнюю губу:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
