— О, Алена моя приехала, — через силу улыбнулся Кирсанов и на всех парах поспешил навстречу. Блинников, улыбаясь, уставился на шефа и его старшую сестру, принявшую схиму. Когда-то давно на этом месте стоял старый дом, и матушка Пелагея в нем чуть не угорела. Крепс вспомнил, как услышал Юлькины разговоры с поджигателями. Как несся по трассе, наплевав на правила движения, как вышибал старую дверь и надевал на хрупкие плечи в свисающей сутане толстую армейскую куртку. И будто снова увидел Юльку, черной тенью застывшую на углу.
«Почему я тогда не поговорил с ней нормально? Прогнал из-за клокотавшей внутри злости. Побоялся за Алену, конечно! Но и сам поступил отвратительно. Оскорбил девчонку, по сути дела не имеющую отношение к пожару. Может быть, — вздохнул Крепс, здороваясь с матушкой Пелагеей, — мы бы построили жизнь иначе. Без всяких Янычей…» — в сердцах рыкнул он и, воспользовавшись суматохой в коридоре, рванул к себе в спальню.
Юлька, заспанная и розовая от сна, сидела на кровати и о чем-то беседовала с сыном. Димон, примостившись рядом, рассказывал, что хочет получить на день рождения и Новый год.
— Это же хорошо, мама, — задумчиво вздохнул он. — День рождения, а потом сразу праздник.
— Два праздника, Димулька, — улыбнулась Юля и совершенно неожиданно многозначительно глянула на Блинникова.
— Мы с твоим папой очень рады, что ты у нас родился, — промурлыкала Юлька, целуя сына. — Для нас ты самый лучший мальчик.
— А Даня и Леша? — настороженно уточнил Димон.
— А они самые лучшие для своих родителей. И Маргарита тоже.
— Фу-у, мама, — протянул сын, сморщив носик. — Она такая маленькая и какает в памперс. Хорошо хоть, ее на празднике не будет. А то измажет слюнями Фиолетовую фею и клоуна, — засмеялся он и вдруг остановился на полуслове. — Мама, а Саша к нам не приедет? Я не хочу…
— С чего ты взял? Он занят, сыночек.
— Ну, ты же сказала «папа»! — воскликнул ребенок. — А дедушка Валера говорил…
— Ну что может знать человек, лежащий в деревянном ящике? — улыбнулся Блинников. — Я — твой папа, Димон. И никакой Саша к нам больше не сунется… Понял?
— Правда?! — закричал малыш. — Я знал! Я всегда это знал! Я так хотел, Дима! Даже желание загадал для деда Мороза! А оно исполнилось!
Маленький вихрастый мальчишка бросился к нему со всех ног. И Блинников на минуту оторопел, сжимая в объятиях щуплое, но такое родное тельце. Услышал, как тоненько бьется сердечко сквозь ребрышки. И прошептал глухо.
— Никому тебя не отдам, сыночек. Ты и твоя мама — мое главное богатство.
И держа на руках ребенка, уселся рядом с Юлькой. Сгреб ее свободной лапищей.
— Вы — моя семья, — заявил без всяких сомнений. — И я подумаю, Юль, как воспользоваться ситуацией и побыстрее развести тебя с Янычем.
— Было бы неплохо, — печально улыбнулась она. — Хочу называться твоей женой. Открыто любить тебя. Родить еще детей…
— Все в наших руках, дорогая, — прошептал Крепс, целуя Юльку. Убрал волосы назад и, уложив обратно в постель, наклонился над ней. — Я люблю тебя, Юльчона…
Хлопнула дверь, маленькие ножки понеслись по коридору. И звонкий Димулькин голос закричал на весь дом.
— Знаете новость? Знаете? Дима — это мой папа! Я так об этом мечтал!
— Это не ребенок, а радио какое-то! — весело проворчал Крепс.
— Привыкай, папа Дима, — прошептала Юлька, кладя голову ему на грудь. — Привыкай!
— Никогда не привыкну, — признался Блинников. — Буду каждый день благодарить Вселенную за вас. Высшие силы вернули мне семью, когда я — дурак — изображал глупое благородство. Если бы не обидел тебя сразу после пожара, не избегал бы встреч, глядишь, наша жизнь иначе сложилась бы. Сильно виноват перед тобой, но исправлюсь. Клянусь богом, исправлюсь…
— Виноваты оба, Димочка, — пробормотала она. — Просто мы ничего не знали о любви. Иначе представляли себе встречу с любимым человеком. А все вышло обыденно… Порванные колготки, ободранные коленки и перекись водорода.
— Никакой романтики, Юль, — вздохнул Крепс и добавил, вспомнив. — Там матушка Пелагея прибыла. Едем здороваться…
— Помоги встать, — тут же скомандовала Юлька. — Санечка говорит, что она прозорливая. Вот и хочу ее спросить о наших врагах.
— Спроси у Медеи, — хмыкнул Блинников. — Мать тебе, вроде, телефон давала. Юль, — протянул он ласково. — Ну, глупости это! Нужно просто сесть и разобраться. Кто на тебя покушался, кто Колю Будкина грохнул… Нужно вычислить, кому это выгодно.
Юлька охнула от неожиданности и даже рот прикрыла рукой.
— Колю-то зачем? — прошептала чуть слышно. — Он, конечно, гад порядочный был, всегда исправно выполнял Сашкины гадские распоряжения. Но за такое не убивают. Или… — осеклась она. — А почему мы думаем только о бизнесе Янычей и упускаем карьеру Сашки? У него же есть конкуренты. Тот же Андросов — нынешний губернатор края. Есть враги по жизни, стремящиеся всеми правдами и неправдами не пустить младшего Яныча в губернаторское кресло. Может, с этой стороны покопать?
— Попробуем, — потер затылок Блинников. — Я проверял этого Лесового, Юль. Он с Будкиным в одном доме жил. Доверенное лицо. И только на Яныча работал. Шпанистый парень. Никто из приличных людей такого в штат не возьмет. Не волнуйся, любимая, — пробурчал Крепс, беря Юлькины руки в свои. — Всех найдем.
— Давай хоть Мишу помянем, — глухо предложил Кирсанов, доставая из бара бутылку. — Два покушения пережил, а на третьем дал себя грохнуть. Секировец, блин, — крякнул он, наливая в рюмки прозрачную тягучую жидкость. — Только без закуски, — предупредил строго. — Сейчас, если в кухне появимся, сразу женский батальон возьмет в оборот. Одна моя Александра десятерых стоит! Ей бы полком командовать. Хотя трое детей — это почти полк. Или даже больше, — пробурчал он. — Генералом командует, как рядовым!
— Моя и так генеральша, — улыбнулся Блинников. — Вон, взрослых мужиков строит. Тихо так говорит, а все бегут исполнять. Прикинь, Бек, без мата и крика. Бровкой поведет, ноготком по столу стукнет, а всех уже кондрашка берет.
— Не представляю, — вздохнул Кирсанов и, кивнув на рюмки, пробурчал. — Ну, давай, за Пашу нашего… не чокаясь.
Блинников уже поднял рюмку и почти донес ее до рта, когда завибрировал сотовый.
— Прости, батя, судмедэкспертиза звонит…
А выслушав старого знакомца, отставил рюмку.
— В Люсиных синнабонах обнаружен ботулотоксин. Нужно к ментам ехать, Бек. А с перегаром никак.
Кирсанов медленно отставил рюмку и в изумлении уставился на бывшего адьютанта и друга.
— Это что за фигня, Крепс? — рыкнул изумленно.
— Препарат, который бабы от морщин колют…
Глава 22
«Неужели все-таки мама? — тяжело вздохнула Юлька, утыкаясь лицом в подушку и сминая ее руками. — Как вообще такое возможно? Приговорить своего ребенка и самой же исполнить задуманное?»
На несколько минут она просто застыла от горя и безысходности. И, кажется, даже дышать перестала от осознания масштабов подлости и предательства родного человека.
Наверное, стоило пореветь. Но слезы, такие предательницы, никогда не приходят в нужный момент. Перевернувшись на спину, Юлька глянула в потолок совершенно сухими глазами и внезапно подумала, что ампула хорошего ботокса стоит приличных денег, а маман и за копейку удушится.
«Может, у Настьки украла?» — хмыкнула Юля легкомысленно и аж подскочила на кровати.
— Что случилось? — рыкнул Блинников, искавший в шкафу свежую майку. И заметив, как побледнела жена, уселся рядом. — Такую жесть нелегко пережить, — пробурчал он, прижимая к себе любимую. — Все перемелется, Юль, — принялся успокаивать. Но даже сам признал, что получается не очень-то. Какие нужны слова? Как можно утешить в такой момент? И что сказать, когда маски сорваны, и вместо добренького лица близкого человека видишь звериный оскал совершенно неведомого тебе существа.
Собираясь поцеловать, Блинников одним пальцем осторожно приподнял Юлькин подбородок. Увидел ее распахнутые от ужаса глаза и напрягся сам. — Юля, — потребовал ответа.
