Наступает час решительной встречи с инженером Икс на набережной Жавель. Запоминаю огромное количество данных. Вариантов тайного оружия уже оказывается четыре, и я запоминаю их все.
Все отрывочные данные оформляются, становятся на место, проясняются. Крепко жму руку инженеру Икс. Прежняя родина, новая родина. Все освобожденные и жаждущие освобождения обязаны ему многим. Благодарить бесполезно – он знает все сам».
Ни Берн, ни Жак Бержье не сочли нужным опубликовать имя загадочного инженера Икс. Вероятно, у них были для этого какие-то достаточно веские соображения, связанные с законами конспирации и разведывательной деятельности.
Поэтому сегодня мы можем только строить догадки о личности Инженера Икс, поставлявшего союзникам ценнейшую информацию из Пенемюнде.
Интересную версию выдвинул советский писатель Михаил Арлазоров в книге «Циолковский», посвященной великому мыслителю из Калуги. Пересказав историю инженера Икс, Арлазоров указывает, что в Германии того времени мог проживать только один человек, которого с уверенностью можно было бы охарактеризовать «русским эмигрантом» и «стариком» и который имел самое непосредственное отношение к немецким ракетчикам – Александр Борисович Шершевский.
Однако теперь стало известно, что в 1932 году Шершевский вернулся в Россию, в Ленинград, по приглашению руководства Газодинамической лаборатории, занимавшейся разработкой жидкостных ракетных двигателей. По одной версии, он там бездельничал, изображая крупного специалиста. По другой версии, активно участвовал в проектировании двигателей ОРМ-13 и ОРМ-14. Так или иначе, но в 1936 году Шершевского арестовали как «немецкого шпиона» и он сгинул в подвалах НКВД.
А может быть, ему все-таки удалось избежать печальной участи? Может быть, он вернулся в Германию – уже как агент советской разведки?..
Версия слишком фантастическая, чтобы быть правдой. Тем более что в Пенемюнде не приглашали иностранных специалистов. Похоже, загадка инженера Икс останется загадкой…
ГЛАВА 4. Война механизмов
4.1. Боевые ракеты рейха
По мнению германского командования, успех ракетного наступления мог быть достигнут только непрерывными и массированными ракетными ударами в течение длительного времени, а для этого надо было развернуть массовый выпуск ракет.
25 июля 1943 года Гитлер подписал следующий приказ: «Успешное продолжение войны против Англии требует скорейшего увеличения производства ракет А-4 до максимума. Должны быть приняты все меры, направленные на немедленное увеличение выпуска А-4. Германские заводы, производящие ракеты А-4 и их отдельные компоненты, должны быть укомплектованы немецкими специалистами и рабочими, сырьем, оборудованием и необходимой энергией в наибольшем масштабе. Рейхсминистру вооружения и боеприпасов предоставляется право использовать для этого возможности всех воинских формирований рейха и остальной части военной промышленности после предварительного обсуждения со мною. Рейхсминистр вооружения и боеприпасов определяет масштабы программы А-4. Адольф Гитлер».
Несмотря на приказ фюрера, ведомство Шпеера оказалось не в силах обеспечить такой темп выпуска ракет, который требовал Гитлер.
Согласно проделанным расчетам, экономические возможности Германии позволяли обеспечить производство не более 900 «V-2» и до 5000 «V-1» в месяц. Это был предел. Но и чтобы выйти на этот предел тоже требовалось время. Была составлена программа производства ракет «А-4», к выполнению которой привлекались три ракетосборочных завода: в Пенемюнде, в Винер-Нейштадте (завод «Ракс») и в Фридрихсхафене (завод «Цеппелин»). Она предусматривала обеспечить в 1943 году следующие нормы выпуска боевых ракет: май – 40, июнь – 50, июль – 70, август – 120, сентябрь – 350, октябрь – 650, ноябрь – 900, декабрь – 950 штук, а в дальнейшем планировалось выпускать 900 штук ежемесячно.
Однако, как показали последующие события, и эти расчеты были совершенно нереальными. На пути налаживания серийного производства ракет стояли серьезные препятствия.
И главным препятствием стало то, что проекты ракет «V-1» и «V-2», поступившие в серийное производство, еще не были доработаны. Хотя фон Браун уверенно заявлял в сентябре 1943 года, что «А-4» практически готова, большинство экспериментальных пусков завершались неудачей. Часть ракет взрывалась сразу же после старта или же на восходящем отрезке траектории, другие разрушались в воздухе, не долетев несколько километров до цели. Лишь около 10% всех пусков заканчивалось успешно.
Конструкторы длительное время не могли найти причину аварий. Только в марте 1944 года удалось устранить аварии на восходящем отрезке траектории ракеты. Катастрофы были вызваны сильной вибрацией, выводившей из строя реле, что приводило к остановке двигателя. Кроме того, она же приводила к нарушению герметичности топливопроводов во время работы двигателя – в результате распыления спирт проникал в хвостовую часть ракеты, соединялся с воздухом и загорался от пламени ракеты.
Но даже после устранения этих проблем до 70% запущенных «V-2» взрывалось в конце траектории, не долетая до земли. Одной из причин преждевременных разрывов было несовершенство взрывателя. Дело в том, что первоначально на «V-2» был установлен высокочувствительный электрический взрыватель ударного действия. Снабженная таким взрывателем боеголовка должна была разрываться на поверхности, не успев зарыться в землю. В условиях же, когда большинство ракет разрушалось в полете, чувствительный взрыватель срабатывал от сотрясений, возникающих при распаде, и вызывал преждевременный взрыв ракеты в воздухе.
Все это было установлено лишь летом 1944 года. А времени для устранения недостатка не оставалось. Стремительно наступавшие советские войска, освободив Белоруссию, вступили на территорию восточной Польши и приближались к учебному ракетному полигону «Хайделагер» («Heidelager») в Близне, расположенному в 150 км на северо-восток от Кракова. Ракетчикам пришлось сменить дислокацию. Эвакуация и оборудование нового полигона «Хайдекраут» («Heidekraut») близ Тухоля заняло два месяца.
Тем временем командование требовало начать нанесение ударов «V-2» не позднее начала сентября. Чтобы уложиться в поставленные сроки, конструкторам пришлось пожертвовать эффективностью – они поставили на ракету взрыватель с ограниченной чувствительностью, который значительно уменьшал разрушительную силу боеголовки.
Неудачи преследовали и создателей самолета-снаряда «V-1». Из 68 боевых пусков, произведенных в течение июня и июля 1943 года, лишь 28 снарядов вообще достигли цели, что составило всего 41%. Большинство «V-1» по неизвестным причинам взрывалось практически сразу после старта. Было установлено, что одной из наиболее возможных причин аварий является повреждение поверхностей крыла. Однако проверить это предположение не представлялось возможным, а ракеты продолжали взрываться…
Тогда конструкторы пошли на отчаянный шаг. Известнейшая в Третьем Рейхе женщина, летчик-испытатель Ханна Райч, отличавшаяся абсолютным бесстрашием, предложила переоборудовать один самолет-снаряд в пилотируемый вариант. Вместо боезаряда в носовом отсеке предлагалось установить место для наблюдателя, который, находясь в лежачем положении, должен был следить за состоянием крыльев и зафиксировать причину их поломки. Так как внешний диаметр фюзеляжа составлял всего восемьдесят сантиметров, а внутренний и того меньше, мужчина туда поместиться не мог, и Ханна Райч вызвалась добровольцем. Эта женщина имела маленький рост и щуплое телосложение. Для наблюдения пришлось встроить в фюзеляж перископ, направленный на крылья. После четырех дней испытательных полетов предположение подтвердилось, и причина неполадок была установлена, однако последний запуск закончился неудачно, и отважная летчица пострадала.
На фоне успехов в «доводке» ракет и ввиду настоятельных требований Гитлера начать обстрелы Великобритании, руководство Третьего рейха стало разворачивать строительство пусковых установок на европейском побережье пролива Ла-Манш, а также создавать промышленные объекты для производства ракет, взамен уничтоженных при бомбардировках. Все это тоже стоило денег.
Вообще же расходы на ракетную программу были чудовищными. Это приводило, в частности, к ослаблению традиционных видов войск. Бюджет только армейской испытательной станции в Пенемюнде в 1942 году (то есть еще до того, как ракетам «А-4» вернули статус «приоритетной разработки») составлял 150 миллионов марок, что равнялось всем расходам Германии на производство танков в 1940 году или полугодовым расходам в 1941 году. И это когда в ходе войны с Советским Союзом германские войска настолько остро нуждались в танках, что были вынуждены использовать кроме устаревших легких «Т-1» и «Т-2» собственного производства трофейные французские и советские танки. В целом же расходы в Пенемюнде соответствовали стоимости 10 тысяч танков!
