— Хан Алей, мне нужен твой меч. Не пройдет и месяца, как я подыму свой народ на борьбу с русскими. Я создам на севере свое царство, ты царство на юге. Мы будем дружны, как брат с сестрой. Сейчас ты должен повести свои орды на русские города. Сожги их посевы, угони скот и полон. Пройдись огнем по всей округе. Вымани русские дружины из городов в степь. А сам, не принимая сражения, растворись в Великой степи и жди от меня сообщения. Сам ничего не предпринимай, береги силы, — страстно произнесла Анна то ли просьбу, то ли приказ.
— Почему сестра?! — выдохнул Алей. — Ты будешь моей женой!
— Возможно, и так, но после того, как уничтожим русские города, — уклончиво ответила княжна.
— Хорошо! Не пройдет и месяца все русские дружины выйдут в степь. Я буду исполнять все твои указания! — запальчиво выкрикнул хан и привлек Анну к себе.
Теперь растерялась княжна. В юрте они были двоем, и насилие остановить было некому. Она слабо сопротивлялась, обдумывая свои действия, надеясь больше на случай. И действительно, закричали постовые, и вбежал десятник.
— Хан, русские хватились княжны. Ищут по воде и по берегу.
— На берегу остался след от лодки. Если его найдут, я не смогу оправдаться. Везите меня срочно обратно, — приказала десятнику Анна, чем удивила его до глубины души.
Хан Алей подтвердил указание, и Анна бегом бросилась к берегу, где в лодке ожидал ее тот же молчаливый человек. Приподняв платье, она ловко запрыгнула в лодку. Человек улыбнулся, ощерив рот. Анна заметила, что язык у него отрезан.
— Это хорошо! — отметила она. — Если застанут вместе, не сболтнет лишнего.
Крики слышны и на воде, и на суше. Анна снова пробирается сквозь кусты. Луна скрылась за облако, ночная мгла на короткое время закрыла все от глаз. Только отблески факелов давали ориентир. Княжна различила голос Шорина, что обрадовало ее и придало уверенности. Она тоже откликнулась. Василий и Анна были уже рядом.
— Аннушка, где ты была, что случилось? — тревожно воскликнул Шорин.
— Успокойся, княже! Все хорошо, — чуть позевывая, отвечала княжна. — Просто встала по нужде, а тут ночь такая чудесная, прогуляться захотелось и слегка заплутала. Не сердись, сам взгляни, правда, чудесная ночь?
Князь Шорин оглянулся вокруг. Ничего чудесного он не увидел, но чувство стыда охватило его.
«Княжна по интимному делу поднялась, а я, не разобравшись, шум поднял, ей сейчас, наверно, неудобно перед мужиками, вон стоят, таращатся», — подумал князь, а вслух произнес:
— Извини, дорогая! Я сильно испугался за тебя.
— Ничего, княже, — тихо и ласково произнесла Анна. — Пойдем, любимый, спать, до рассвета еще есть время.
Глава восьмая. Восстание
1
Август 1910 года. Город Тобольск.
Лето в разгаре, и стольный город Сибири Тобольск снова в тревогах. Нынче здесь на воеводстве сидит князь Иван Михайлович Катырев-Ростовский. В прошлом году он прибыл в Сибирь и быть ему на воеводстве еще долгие годы.
Сейчас, сидя в палатах, воевода изучает донесения из Великой степи, будь она неладна. Нынче хан Алей активен как никогда. Наскочит на город малой ратью, спалит посевы и заимки, порубит тех, кто не успел скрыться за стенами, и, не принимая боя, уйдет под другой город или в степи растворится.
Войско у Алея хоть и невелико, но состоит большим числом из ногайцев, а те отличные воины. Погромив Уфимский уезд, сожгли Кинырский городок, затем объявились под Тюменью. Но спасибо Господу, Тюменский воевода Семен Волынский вовремя был упрежден. Некто служилый, конный казак Гришка Пушников, сообщил о приближении орд, и тех отогнали. Хан Алей ушел в степь, теперь вот опять объявился. уже под Туринском. В Тарском уезде калмыки огнем прошлись. Если они соединятся, то Тюмени несдобровать, а то и на Тобольск орда может пойти.
Князь Иван Михайлович уже забрал из Верхотурья и Березова охочих людей, стрельцов и часть служилых казаков. Они сейчас в степи за Алеем гоняются.
— Сколько раз ловили царевичей, а затем царским указом отпускали, — рассуждал он. — Нынче, если словим Алея или кого другого из царевичей, велю сразу удавить, в Москву отправлять не буду, там сейчас не до них.
К воеводе впустили посыльного.
— Путилка Афанасьев, из Тары, — представился казак, — отписка тебе, воевода, от князя нашего Ивана Масальского.
Отписка гласила:
«Калмыки приходили под Тарский город войной, много коров и лошадей угнали, волость повоевали, десять человек побили. Отняли озера, где соль берем, варни пожгли. Самим не можно справиться с калмыками, воинских людей мало. Прошу тебя, воевода Иван Михайлович, вели охочих людей по городам собрать и воевать калмыков в Тарском уезде».
— Второй год соли из Тары не будет! — заохал воевода. — Совсем худо! Чем оклад на жалованье давать будем. В Тобольске соль уже закончилась, из Тюмени берем, а если и там соляные варни пожгут, что тогда? Служилый народ терпеливый, деньги могут подождать, а вот соль надобна. Запасов не сделать, да и промысла не будет.
2
То же время, недалеко от города Березова.
Торг на Мангазее нынче удался на славу. Купцов из Москвы не было, иноземцам тоже все ходы перекрыли, а мягкой рухляди вдоволь. Большой барыш достался поморским и усольским купцам. Весь товар из амбаров выгребли, но пушнину скупили всю. Редкая драная шкурка осталась у промышленных и самояди. Вот и купчина из Пустозерска, Степан Федотов, на славу торговлю справил и возвращается к себе домой. Мягкую рухлядь он продаст голландским или шведским купчишкам прямо у себя в Пустозерске. Вот только не продешевить! Торопиться не будет. Узнает цены на торгах в Сольвычегодске, а уже потом начнет торговаться. Копейки не упустит, знай наших. У иноземцев и так немалая выгода. Ехать никуда не требуется, риска никакого. Взял рухлядь — и сразу на корабль. Строил планы Степан, развалившись в ладье.
Северным ходом пойдет домой, через Уральский Камень, прямо к себе на Печору. Трудно было выправить дорожные документы, ведь запрет на северный ход имеется. Много подарков пришлось отвалить таможенному голове в Мангазее. Но купец все равно в выгоде. Дорога через Верхотурье гораздо длиннее, денег и времени уйдет куда больше. Березов уже рядом. Отметить документы, приобрести кое-какую справу, и вперед через камень. Спокойное течение мыслей у Степана прервал оклик одного из служак.
— Степан! Командуй к берегу, ладья прохудилась. Не дай бог, рухлядь подмочим.
— К берегу, привал! — заорал купец. Он хоть и спешил, но перспектива сушить меха не вдохновляла, да и размяться хотелось.
