– Я хотел взять в заложники Омара, но мой автомат был заряжен холостыми. Меня уже хотели убить, но началась перестрелка. Несколько талибов и Омар, взяв меня в заложники, пересели в другой джип… – Загорский учащенно задышал, глаза стали закатываться. Но собравшись с последними силами, подполковник продолжил: – За руль сел Омар. Он поехал к аэродрому, чтобы забрать Ларису… А потом мы уходили в горы. Когда кончился бензин, мы остановились. Один из боевиков вышел из джипа. А в бардачке лежал пистолет, я направил его на Омара, приказав ему отстегнуть кейс от руки. Но я не заметил, как Лариса подняла пистолет и выстрелила в меня. Я бросился в темноту, – Алексей сползал на землю, оставляя на тыльной стороне бетонных плит красную полосу.
– Какой смысл Омару оставлять Ларису в живых?
– Омар в микробиологии не разбирается. Его талибы читать-писать не умеют. А Лариса – доктор наук, всю жизнь вирусологией занимается, – Алексей уже не открывал глаз, – извини меня за все, что я сделал. Я просто очень поздно все понял, – Алексей с трудом выговаривал каждое слово, – возьми, у меня в кармане, я успел… – он захлебывался подступившей к горлу кровью.
Наклонившись над Алексеем, Лавров залез в карман его брюк, вытащив оттуда сложенный вчетверо лист.
– Тут план лагеря… заложники…
– Я тебя ни в чем не виню, ты много сделал. Благодаря тебе у нас сейчас все козыри, – Лавров чувствовал, как сердце у него сжалось, он смотрел на Загорского.
– …я не хотел… – он открыл глаза.
Это были последние слова Алексея. Мышцы его лица в один момент замерли. Серые глаза отражали светлое небо. Такой полной отрешенности от всех земных проблем, такого спокойствия в глазах мертвеца Лаврову еще никогда не доводилось видеть. Из уголков рта все еще струилась кровь.
– Это ты меня извини, Леха, что не поверил тебе сразу, – Лавров закрыл глаза подполковнику.
Встав, Лавров поднял «Кипарис» к небу. Он вслушивался в короткую автоматную очередь, которая эхом пронеслась по окрестным горам. Забросив автомат за спину, Лавров еще раз взглянул на Алексея и, больше не задерживаясь, быстрым шагом направился к дороге.
«Они ответят за все. Каким же я был дураком, Лариса обвела вокруг пальца всех», – Лавров прокручивал в голове сказанное Загорским перед смертью.
И тут он услышал знакомое потрескивание рации, оно и прервало размышления майора. Панов сумел починить аппарат.
– Я уже сообщил, что мы живы, – скороговоркой пробормотал сержант, – а вас хочет наш общий друг услышать.
– Прием! Прием! – Лавров сразу же узнал ненавистный ему голос, это был чекист.
– Да, я слушаю, – майору не хотелось отвечать, но куда же денешься.
– Где контейнер со штаммами? – сразу перешел к делу Вежновец.
– У нас, – сухо ответил майор Лавров.
– Срочно возвращайся на аэродром, – раздалось в динамике, – срочно, – повторил капитан ФСБ.
– На чем? Машина взорвана. Со мной раненый, – громко прокричал Лавров, давая понять чекисту, что он не собирается тут же брать под козырек.
– Меня не волнует. Бросай раненого и добирайся до аэродрома, – прошипел Вежновец.
– Не слышу. Говорите… – ответил Лавров и добавил: – Пошел в… – майор со злостью выключил рацию.
– Круто… товарищ майор.
– Надо отсюда выбираться, – сказал майор.
– Это вы стреляли? – Панов смотрел на кейс.
– По дороге расскажу. Я заполучил кейс и план лагеря боевиков, – сухо добавил Батяня.
По выражению лица майора, сержант понял, что лучше не расспрашивать командира об этом.
Глава 17
По мере того, как Вежновец с конвоируемым Мустафой приближались к горной дороге, сердце его билось все чаще и чаще. Он понимал, исход всей операции может зависеть от результата осмотра. Чекист и десантники ходили по месту ночного боя, переворачивали трупы, стаскивали их к дороге. Каждый раз Мустафа называл имена, место каждого убитого в отряде, но имя Омара пока еще не прозвучало, как ни надеялся на это Вежновец.
«Если контейнер здесь, майора можно послать к чертовой матери и лететь в Москву. А он пусть здесь воюет с целой базой. Только бы…»
Он считал убитых. Десантники к ним практически не притрагивались – лишь оттащили к обочине тех, кто лежал на дороге, чтобы проезду не мешали. Все оружие собирали в отдельном месте.
Вежновец и Мустафа оказались в отдалении от десантников. Шедший впереди Мустафа резко остановился. Вежновец решил не сокращать дистанцию – он хорошо помнил слова прапорщика, тоже остановился.
– Смотри внимательно. Ты узнаешь?
– Кого? – весь вид Мустафы выражал недоумение и усталость.
– Своего хозяина – Омара.
Одноглазый на какое-то время растерялся, скользнул взглядом по лицам убитых и пожал плечами.
– Ты думал найти здесь бригадного генерала? Собака! – он засмеялся тихим издевательским смехом.
Расчет Мустафы был предельно прост – он рассчитывал взбесить Вежновца, чтобы тот, забыв о предосторожности, подошел поближе. В этом случае был шанс на освобождение. Наметанным глазом, по тому, как держался чекист, он распознал в нем нервного человека. Однако надежды боевика не оправдались.
Ошибку в своих предположениях чекист воспринял довольно спокойно. С бесстрастным лицом он поднял автомат и, не целясь, от бедра выпустил короткую очередь. Промахнуться было невозможно – все пули попали в цель, с глухими шлепками входя в тело, будто в тесто.
Смех оборвался, и боевик рухнул на землю лицом вниз. Чекист смирился с тем, что контейнер ушел из его рук вместе с Омаром.
«Глупо было надеяться, что все будет так просто».
Чекист, тяжело ступая, побрел обратно. Навстречу бежали два десантника, замедлили шаг, о чем-то перемолвившись.
– Что случилось? Кто стрелял? – старшина смотрел то на Вежновца, то ему за спину.
– Ничего не случилось… Стрелял я.
Бойцы недоуменно переглянулись.
– Бежал?
– Вроде того, – чекист прошел мимо десантников.
«Омар был во втором джипе. Если майор их догнал… Уехали они давно, значит, все должно разрешиться. Черт! Почему они не отвечают».
Он поднялся в контрольно-диспетчерский пункт. Застал сержанта-снайпера. Разговаривать с прапорщиком у него не было никакой охоты.
Снайпер стоял у окна, время от времени поднося к глазам бинокль.
– Товарищ капитан, что там за стрельба была? – опередил он Вежновца вопросом.
– Талиба при попытке к бегству пристрелил. У майора была с собой рация?
– Конечно, и вчера была.
– На связь он так и не выходил?
– Это мне неизвестно. Радист в ангаре. Он должен знать.
Как не хотелось встречаться с прапорщиком, но пришлось. Вежновец спустился, держал путь к ангарам. За дверью знакомого здания слышались неразборчивые голоса. Когда он вошел, диалог тут же прекратился, и чекист в который раз за утро почувствовал себя лишним. Десантник что-то докладывал прапорщику, сидевшему на ящике.
– Языков отстреливаем, товарищ капитан? – прапорщик недобро посмотрел на чекиста.
– Это бандит. При попытке к бегству…
– Приговорили до суда, значит, – десантник бесцеремонно перебил Вежновца.
– Какого суда? Ты что, выездную сессию устроить собрался?
– Я про другой суд говорю, – он погладил прислоненный к ящику ручной пулемет, – труда чужого тебе не жалко. Лавров жизнью рисковал, а ты его раньше времени в расход пустил. Может, причины какие были? – прапорщик пытливо заглянул в лицо чекиста.
– Я перед тобой отчитываться не буду, – отрезал Вежновец. – И впредь, товарищ прапорщик, ко мне обращаться, соблюдая правила субординации, – капитан Вежновец.
– Добро, капитан, – прапорщик согласно кивнул, – ежели субординацию не соблюдать, никакого порядку не будет.
– Майор на связь выходил?
– Нет, – хитро ухмыльнулся прапорщик, – Панов выходил… товарищ капитан. Лаврова рядом не было, на разведку ушел. Панов передал, что они возвращаются в лагерь.
– Значит, Лавров с ним?
– Выходит, так, – прапор ухмыльнулся, – за сержантом Пановым галлюцинаций ранее замечено не было.
– Что он еще сказал? Машину настигли?
– Связь прервалась, рация у них повреждена. Обещал наладить. Сказал, что выйдет на связь, когда майор вернется.
«Еще не факт, что он их догнал. Надо самому поговорить с Лавровым».
– Наладьте мне с ним связь, – чекист повернулся и пошел к выходу. – Где пассажиры?
– В соседнем, слева.
Войдя в ангар с пассажирами авиалайнера, Вежновцу сразу бросилось в глаза отсутствие Ларисы. В помещении находилось с десяток чернокожих женщин. У многих из них на руках были дети. Второй пилот и бортмеханик «Ту-154» сидели отдельно от общей массы.
– Здесь была русская женщина. Где она?
Африканки, все как одна, с непониманием переглянулись и залопотали. Павел повернулся к русским и повторил вопрос.
– Она под утро рванула куда-то. Как только стрельба началась, сразу и убежала.
– Куда?
