- Торгуешься? Что-то новенькое! Ты же моя должница…
- Вы выставите эту блудницу.
- Да она сама скоро уедет: они в Норрж собирались, на праздник Летнего солнцестояния. По этому случаю один маркиз устраивает карнавальное представление.
- Он едет с любовницей? - она подскочила и тут же с тяжёлым вздохом легла обратно: совсем забыла о животе и ребёнке, они резких движений не терпят.
- Не с беременной же женой, которая и часа не высидит, - Сигмурт погладил её по волосам. - Да тебе же лучше: доносишь спокойно. Когда Ноэль вернётся, уже лежать будешь, с повитухой болтать.
Стефания закусила губу, а затем потянулась к завязкам штанов деверя:
- Давайте, вы же хотели. Только я тоже хочу.
- Это что-то новенькое, хотя я непротив. Ладно, посмотрим, как и куда тебя аккуратненько. Не всё ж им развлекаться?
Подмигнув, Сигмурт поднялся на колени, с довольной улыбкой наблюдая за тем, как Стефания пытается вспомнить уроки сестры. Куда деть вторую руку, она, определённо, не знала, а вот губы действовали намного увереннее, приближая миг блаженства.
Стефания, преодолевая брезгливость, старалась изо всех сил, за что была вознаграждена бурной реакцией деверя.
Промелькнула мысль: вот так же, возможно, кончает Ноэль во рту той шлюхи. И даже не в спальне, а там, внизу, будто в борделе. Бог им, конечно, судья, но тогда и она имеет полное право быть с другим мужчиной, который не причиняет ей боли, так аккуратно орудует членом внутри. Вводит неглубоко, нерезко…
Закончив, Сигмурт заявил, что с неё хватит, а то что-нибудь повредят, 'даже если с тылов зайти', пожелал невестке спокойной ночи и пообещал прислать горничную.
Наутро Стефания проснулась рано, до того, как поднялись муж, его любовница и брат. Полежав немного, встала, накинула пеньюар и спустилась в буфетную. Там, в шкафчике, стояли лекарства, а у неё болела спина.
Насыпав на кончик ножа белого порошка, Стефания спросила воды и развела его в кружке. Положив пакетик обратно, она хотела уйти, но взгляд наткнулся на рвотный камень, иначе называемый ипекакуаной.
Стефания улыбнулась, измельчила корень ипекакуаны и, зажав добычу в кулаке, вернулась на кухню.
Кухарка готовила завтрак, вертелась белкой в колесе, а госпожа и раньше проверяла её стряпню, так что она и внимания не обратила. Стефания же быстро подмешала рвотный камень в кашу, перемешала ложкой и вернулась в спальню.
Кухарка готовила завтрак, вертелась белкой в колесе, а госпожа и раньше проверяла её стряпню, так что она и внимания не обратила. Стефания же быстро подмешала рвотный камень в кашу, перемешала ложкой. Чтобы отбить горький вкус, всыпала побольше сахару и вернулась в спальню.
Утром она ела иную пищу, нежели мужчины, поэтому без боязни вышла к столу, поздоровалась с супругом, деверем, леди Инесс и молчаливо занялась своей тарелкой творога с молоком, фруктами и орехами. Она старалась ни на кого не смотреть, чтобы чем-то себя не выдать.
Сотрапезники жаловались на качество зерна и на кривые руки кухарки, пересластившей блюдо. Стефания боялась, что они не станут есть вовсе, но нет, глотали. Рвотного она положила много, хватит и пары ложек.
Первой пожаловалась на дурноту леди Инесс. Её вырвало прямо на скатерть и подол дорогого платья: ещё бы, Стефания не поскупилась в своей благодарности. Красная, словно маков цвет, леди Инесс с позором сбежала в уборную. Судя по звукам, добежать до неё она не успела, вряд ли кто успел подставить ночную вазу.
Безусловно, Стефания посочувствовала бедняжке, позвала слуг, пообещала уволить нерадивую кухарку - а сама всё ждала.
Супруга скрутило через пару минут. Он тоже осчастливил содержимым своего желудка пол.
Сигмурт, чувствуя ту же дурноту, поспешно выплюнул проглоченную ложку и велел принести вина.
Виконтесса, само милосердие, поспешила за мужем, изображая заботу и участие, отдавая приказания слугам: убрать в зале, согреть воды. Более того, она сама вызвалась приготовить травяной отвар, который бы облегчил колики в желудке как виконту, так и леди Инесс.
Спускаясь вниз, на кухню, Стефания столкнулась с деверем.
- Мерзавка, мне-то за что? - бледный, как полотно, Сигмурт вцепился за перила. Он пытался держать лицо, но рвотный камень знал своё дело, заставив и его согнуться в три погибели.
Дождавшись, пока спазмы ненадолго его отпустят, Стефания протянула ему платок и поманила за собой. Она не собиралась оправдываться, доказывать, что невиновна: после вчерашнего разговора глупо было притворяться перед деверем. Зато ему Стефания собиралась дать настоящего отвара.
Свиток 9
После истории с рвотным камнем леди Инесс несколько раз порывалась уехать и то и дело бросала подозрительные взгляды на Стефанию. Потом и вовсе не выдержала, решила поговорить.
Стефания вышивала крестильную рубашку для малыша. Украшала подол орнаментом из диковинных цветов из дорогих шёлковых и серебряных нитей. В последнее время она много вышивала или шила, иногда в комнатах, иногда на свежем воздухе, в саду.
Работа успокаивала, отвлекала от тяжёлых мыслей. Да и как ещё было занять свободное время, когда приходилось беречь себя? Особенно, когда не желаешь видеть мужа с любовницей.
В этот раз Стефания устроилась в спальне. На коленях - работа, по постели разбросаны лоскутки для следующей поделки.
Белый Бонго развалился на полу, периодически посматривает на неё. Стефания тогда осторожно наклонялась и касалась пальцами тёплой головы. И пёс снова опускал морду на лапы.
Она боялась его, но иногда отваживалась погладить, обычно в присутствии Сигмурта.
В дверь постучали, и Стефания, не отрываясь от работы, разрешила войти. Она полагала, что это горничная, но ошиблась: на пороге стояла леди Инесс, уже не в своей пострадавшей от рвотного камня амазонке, а в новом бирюзовом платье и полукруглом, под цвет ему, чепце.
- Добрый день, миледи. Могу ли я поговорить с вами?
Стефания вздрогнула, выронила иглу и удивлённо взглянула на любовницу мужа. От её глаз не укрылся новый наряд. Стефания не сочла нужным притворяться и окатила леди Инесс взглядом, полным презрения.
- Если уж пришли, говорите. Впрочем, я полагала, что вы сейчас весело проводите время в интересной компании.
- Миледи, я не понимаю вас…
Леди Инесс прошла к креслу и села.
Бонго поднял голову и насторожился.
- Однако, какая наглость! Кажется, я не разрешала вам сесть. Или вы спутали спальни?
- Значит, вам всё известно? - голос леди Инесс утратил сладость.
- Я не слепая. Впрочем, запах греха, исходящий от вас, учуяла даже собака.
Стефания жалела, что не может натравить на неё пса. Без зазрения совести приказала бы разорвать её платье - но, увы, Бонго не послушается. Зато рядом нет мужа, и не придётся следить за словами. Ими тоже можно отхлестать по щекам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});