– О чем вы здесь разговор ведете? – спросил Борис Спиридонович, особенно не обращаясь к Петрушевичу.
– Сейчас модно говорить о невидимках, – ответил Петрушевич.
– Общество в опасности из-за этой шайки, – вмешалась в разговор Марфа Петровна.
– Общество социалистическое в безопасности, – поправил ее муж, – а общество фашистское в ба-альшой опасности!
– Это вы верно подметили, Борис Спиридонович, – заметил Петрушевич, – так как эти невидимые люди направили свою деятельность исключительно в пользу нашего Союза. По всей видимости, группа невидимых людей организовалась у нас, а не заграницей.
– Может быть, и у нас, – согласился Борис Спиридонович с самым нейтральным выражением лица.
– Говорят, что позавчера в Большом театре по главному проходу партера в воздухе пронесся роскошный букет цветов, доплыл в воздухе до оркестра, потом перепрыгнул через оркестр и упал к ногам Козловского, – рассказывал Петрушевич, обращаясь одновременно к Борису Спиридоновичу и к Марфе Петровне. – И это уже не кажется удивительным! Если аэропланы летают без людей, то почему бы и цветам не падать к ногам артистов?
– Проблемы невидимости – ба-альшое дело… – задумчиво произнес Борис Спиридонович. – Если обыкновенным путем социализм будет завоевывать мир, то времени и воды утечет много. А если люди используют невидимость – в десяток лет! Москва станет столицей земного шара. Тогда, может быть, и ты, Марфуша, сделаешься патриоткой Советского Союза.
– Разве я одна не верю, что советская власть когда-либо овладеет всем миром? Пиктов это не верит! – довольно ехидно сказала Марфа Петровна.
– Я, во всяком случае, не верю, – встал на ее сторону Петрушевич. – Политические убеждения – это как религиозная вера. Христиане и магометане всегда были убеждены, что именно их религия распространится по всему миру, а остальные исчезнут, но ведь этого не произошло. Так и в политике. Фашисты считают, что они фашизируют весь мир, коммунисты думают, что их дело правое, и весь мир будет коммунизирован, и так далее. Этого никогда не будет.
– Видите ли, Эдмунд Антонович, – Борис Спиридонович с трудом дождался, когда сможет возразить Петрушевичу, – религия – дело духовное, а не желудочное. Можно быть католиком или магометанином и жить с набитым брюхом и кошельком, а можно прозябать, вести полуголодное существование. Здесь-то собака и зарыта. Одни люди, независимо от их веры, объединяются из-за пустого желудка и кармана, чтобы организовать жизнь и природу для сытой, веселой и бодрой жизни, а другие, тоже независимо от веры, объединяются, ибо боятся, что полуголодные хотят их ограбить. Так что, Эдмунд Антонович, ваша аналогия неудачна.
– А вы, Борис Спиридонович, всерьез думаете, что коммунизм восторжествует? – Петрушевичу явно нечего было возразить, но выражение злой иронии на его лице говорило о полном несогласии с Борисом Спиридоновичем.
Борис Спиридонович был поражен откровенностью Петрушевича и немного даже растерялся. Перед ним сидел несомненный двурушник. На институтских собраниях Петрушевич выступал как советский, преданный партии и правительству гражданин, а сейчас, видимо, считая Бориса Спиридоновичаи Марфу Петровну «своими людьми», разоткровенничался и выдал себя.
Борис Спиридонович перевел разговор на другое, но в уме отметил: подозрительный тип этот Петрушевич, надо будет невидимкой за ним понаблюдать.
Впрочем, разговор с Петрушевичем не прошел совсем бесследно для Бориса Спиридоновича, он как-то впервые по-настоящему осознал, какой размах приобретает начатое ими дело. Хотя главный научный вклад в решение проблемы невидимости внес он сам, он понимал, что практическое воплощение их замысла – дело рук его брата Федора, и не мог им не восхищаться.
– Как же вы существуете, что никто из ваших не ловится? – спросил его как-то Борис Спиридонович.
– Да как! Очень просто, – пояснил Федор Спиридонович, – вербуем себе потихоньку надежных людей, делаем их невидимыми, а секрет не объясняем.
– А если на провокатора наскочите? – встревожился Борис Спиридонович.
– И наскочили на двух, – отозвался Роберт из другого конца комнаты, где он возился с какой-то установкой.
– Ну и что же?
– Уничтожили наши же. Дисциплина у нас твердая, и инструкций нарушать никто не должен. Пожалуй, только эти два греха и есть на нашей душе…, – добавил Роберт в раздумье.
– Вы скажите, товарищи, долго ли вы думаете оставаться на нелегальном положении? – спросил Борис Спиридонович.
– Мы думали над этим вопросом, – пояснил младший брат, – и решили оставаться на нелегальном положении, пока не увидим, что все пойдет по руслу к коммунизму. Не хотим, видишь ли, ставить в затруднительное положение наше правительство перед другими странами. Попасться мы не попадемся, а если сами объявимся, – неизвестно, как на это посмотрят.
– Разве вы еще не знаете мнения по этому вопросу руководящих кругов?
– Был я в кабинете у одного из руководителей, когда там обсуждался вопрос о невидимости, – сказал Федор Спиридонович, прохаживаясь по комнате, – но…
– Что? – не вытерпел старший брат.
– Не совсем лестного мнения о нас…, – грустно ответил Федор Спиридонович.
Все трое, как-то разом, посмотрели на часы, удивившись, что уже поздно, и поспешили разойтись, так как Федор Спиридонович и Роберт завтра утром в состоянии невидимости должны были улетать в Мадрид на дирижабле «Советы».
По правде говоря, не один только предстоящий полет на дирижабле «Советы» заставил Федора Спиридоновича прервать этот разговор. Незримо присутствуя на секретном совещании в кабинете высокого руководителя органов безопасности, он услышал о таких проделках невидимок, о которых не знал и он сам. Будто бы и в СССР все чаще происходили загадочные происшествия, вроде гибели самолета «Максим Горький», и теперь органы безопасности задавали себе вопрос, не было ли все это диверсиями невидимок. Не мог ли кто-нибудь невидимый подсыпать в пищу или питье летчика Благина зелье, чтобы сделать его безумным и заставить выполнять запрещенную «мертвую петлю» вокруг «Максима Горького»? Особенно же тревожило органы безопасности становившееся все более частым странное, даже предательское поведение некоторых революционеров – недавних вождей, крупных партийцев, высших командиров Красной Армии и других ответственных работников. Не было ли в распоряжении невидимок каких-то загадочных лучей, чтобы воздействовать на психику этих еще недавно преданных социализму людей, заставляя их вступать в сговор со злейшими врагами?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
