Мадам вздрогнула и выпятила нижнюю губу, когда я сказал, что подозреваю их обоих. Однако она не отрицала, что они бывали на «Ля Фантастик».
Я решил непременно заняться более тщательной проверкой Гарна. Чисто из любопытства к скандальной информации мне было интересно узнать и о матери Сандрины. Тита Мандраки, безусловно, была одной из самых неприятных женщин, которых я когда-либо встречал в Нью-Йорке.
Когда у нее украли бриллиантовое колье, была великая суматоха. Газеты два дня кряду писали об этом «происшествии» на первых страницах как о грандиозном преступлении на Парк-авеню. Она, вероятно, вытрясла кучу денег из страховой компании. Как забавно, что виновата ее дочь.
Я уже убрал свой магнитофон и надел пальто, когда мадам как бы невзначай сказала, что в конце пятидесятых Тита Мандраки работала на нее и вышла замуж за одного из ее лучших клиентов, Отто Мандраки. Когда Сандрина нанималась к ней на работу, Клео вспомнила фамилию, а по внешнему сходству убедилась, что перед ней дочь Титы. Клео ничего не сказала ей о прошлом матери. Как я уже убедился, она умеет держать язык за зубами.
Теперь мы перенесли наши встречи в садик около особняка Клео. Сидеть часами в крохотной комнате без кондиционера стало невыносимо.
Садик весьма приятный, в нем много тенистых деревьев, а против наших плетеных кресел бьет фонтан.
Наведывался Мартин, помощник Клео, – и чтобы послушать самому, и чтобы внести свою малую лепту в повествование о Сандрине.
Мартин весьма странный тип. Жутко пристойный и изысканный аристократ. Интересно, как так вышло, что он связал свою судьбу с мадам Клео.
На следующий день после встречи с Сандриной в «Быке и Медведе» Сью-Би невольно думала только о ней. Впервые после того, как она покинула Техас, Сью-Би разговаривала, пусть и недолго, с человеком, близким ей по возрасту. В этой девушке столько жизненной умудренности, и одета она была в такое красивое платье! Сью-Би понравилась бесцеремонность, с которой Сандрина обращалась с парнем, приведшим ее в ресторан. Казалось, у Сандрины есть твердая опора в жизни и она чувствует себя совершенно независимой от кого бы то ни было, во всяком случае от мужчины.
Сидя на краю постели шейха, занятая обычным для себя делом, она впервые задумалась о своей собственной зависимости от Заки.
Сью-Би чуть передвинулась на кровати. В одной руке она держала бутылочку с глицерином и розовой водой. Другой водила кругами по груди шейха Заки, оставляя на черных волосах следы.
– Может, спустимся сегодня пониже, Сью-Би? – сказал Заки.
Его рот был слетка приоткрыт, глаза затуманены.
– Посмотрим, – нежно произнесла она, не поднимая глаз.
– Мистер Питон скучает по тебе, – скромно сказал он.
– У-гу, – отвечала Сью-Би.
– Мистер Питон хочет выйти наружу и пошалить.
Это была их игра. Каждый раз, когда она делала ему массаж, он заводил разговор о мистере Питоне.
– Перевернитесь, – скомандовала Сью-Би.
Шейх Заки надул губы:
– Но мне придется придавить мистера Питона, а он стремится выйти наружу.
– Ничего не сделается с вашим мистером Питоном, – пожурила она. – Мне нужно помассажировать вам спину, а то у вас опять начнутся эти жуткие пролежни. Так что переворачивайтесь.
Заки неохотно перевернулся в огромной постели.
Старательно массируя Заки, она одновременно думала о Сандрине. Не слишком ли она много рассказала ей о Заки? Во всяком случае, она не рассказала про мистера Питона.
Ее очень расстроило, когда Сандрина сказала, что Сью-Би следует побеспокоиться о деньгах. Что с нею станет, если Заки и его люди возьмут да улетят в Аравию или откуда они там прилетели?
Нужно найти себе работу. Медсестрой ее нигде не примут. У нее нет сертификата. Без работы и жилья она попадет в хорошенький переплет.
Шеф-повар шейха, крупный лысый мужчина с огромными черными усами, владел английским. Однажды, на второй или третий день после их приезда в гостиницу, она шла в кухню за обедом для Заки. Шеф покосился на нее злобными глазками и сказал, что ей следует вернуться в Техас, если она желает себе добра. Что ж, она отлично знала, в чем состоит для нее добро, уж во всяком случае – это не возвращение в Техас.
Размышляя о том положении, в котором она теперь находится, Сью-Би постепенно двигалась вниз к эластичному поясу шелковой пижамы Заки. Закончив массаж поясницы, она широкими плавными движениями вновь поднималась вверх к лопаткам.
Его глаза были закрыты, он жалобно постанывал.
– Мистер Питон тяк одинёк. – Он всегда переходил на детский лепет, когда его охватывало нетерпеливое желание поиграть в эту игру.
– Перевернитесь, – сказала она, слегка, играючи, ударяя его по крестцу.
– А? – сказал Заки, приподнимая голову.
В его широко раскрытых глазах светилась надежда.
– Я сказала – перевернитесь. Я хочу задать вам один деликатный вопрос.
– Хорошо, – возбужденно сказал он.
– А после того как мы поговорим, я подумаю, стоит ли мне посетить мистера Питона.
– Правда?
– Видно будет, – строго сказала она.
С того раза каждую пятницу вечером, покуда Сью-Би пребывала при шейхе Заки в качестве няньки и спутника, секретарь Заки, мистер Хаким, вручал Сью-Би три стодолларовые купюры. Он вынимал их из портфеля, который всегда носил с собой и который Заки называл «кассой для мелких расходов».
На свое первое «жалованье» Сью-Би купила себе четыре новеньких хрустящих медицинских халата. Она дополнила экипировку парой белых модельных кожаных туфель на высоком – десятисантиметровом – каблуке, купленных на распродаже в универмаге «Александерс».
Заки пошел на поправку и теперь часто разъезжал по стране, проводил встречи в разных городах и за границей. Но он всегда возвращался в люкс «Уолдорфа», к Сью-Би. Он имел обыкновение говорить, что неважно себя чувствует и нуждается в массаже, в соляной ванне Эпсома, словно придумывал извинение, как бы улечься на несколько дней в постель и целиком отдать себя под ее безраздельную опеку.
Дважды, когда она говорила ему о своем скучном, безрадостном существовании, о необходимости как-то устроить свою жизнь, он закатывал ей такие сцены, что приходилось вызывать врача. Загнанная в угол, не находя выхода, она примирилась с тем, что все останется как есть на неопределенный срок.
К открытию весенней сессии ООН 1985 года шейх Омар Заки уже работал в представительстве Саудовской Аравии при ООН. Он объявил персоналу, что отныне будет использовать свои гостиничные апартаменты не только как жилище, но и как офис.
В апартаментах забила жизнь – постоянно проводились то переговоры, то приемы, то вечеринки, заканчивавшиеся далеко за полночь.
