Рейтинговые книги
Читем онлайн Дунайские ночи (Художник Г. Малаков) - Александр Авдеенко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 59

— Допустим… — Черепанов лукаво взглянул на старого рыбака и, не выдержав, рассмеялся. — Здравствуйте, товарищ! Вот так обрадовали. Вот так подарок! — Мокрой и скользкой, обтянутой резиной рукой он схватил руку Ивана. — Верно, брат, где только мы не встречаемся! Где буря, там и мы. Здорово, друг!

— Здравствуй, Дунай Иванович. Кажется, так тебя величают. И я радовался, когда узнал, в какую ты шкуру залез. Значит, царевич-лягушка добрую работу ищет?

— Да, ищу.

— Что ж, мы предоставим.

— Кто это «мы»? — улыбнулся Черепанов.

— Партизаны Венеции.

. — И рад бы, но… меня ждет работа дома, на Черном море, на Дунае.

— Опасно туда добираться. Патрули, облавы, гестапо, квестура!… Зачем рисковать? Здешние гитлеровцы тоже наши заклятые враги. Ну?

Черепанов молчал, раздумывал, вглядывался в Ивана.

— А вы кто? Как попали сюда?

— Офицер советской армии. Коммунист. Был в плену. Бежал в итальянские Альпы. Создал партизанский отряд. Считаю себя в этих широтах представителем советского командования и партии большевиков.

Все сразу прояснилось. У Черепанова не было больше вопросов. Он сказал:

— Слушаю вас, товарищ.

— Не покидай монастырь. Ты нам нужен здесь.

— Что я должен делать?

— Нуждаемся в оружии. Венецианский арсенал для нас игольное ушко, а для тебя — пролив. По ночам ты должен проникать в арсенал и снабжать нас взрывчаткой, гранатами, ручными пулеметами.

— Сделаю.

— Добычу будет принимать Чезаре Браттолини.

— Выходит, вы были уверены, что я останусь?

— А как же! По рассказам Чезаре я понял, что ты парень стоящий.

Капитон Черепанов остался в соединении «К». Незадолго до падения Берлина вернулся на родину…

Шатров и Гойда приехали на заставу. Капитона Черепанова на месте не оказалось. Укатил в устье Дуная. Каждый год он проводит отпуск на острове Лебяжьем: рыбачит в протоках и озерах, охотится в плавнях, ходит на моторной шаланде на взморье.

— Что ж, поедем на Лебяжий, — сказал Шатров.

НА ЛЕБЯЖЬЕМ И ТОПОЛИНОМ ОСТРОВАХ

В штабе Шатрову и Гойде предоставили специальный катер «Измаил». Неказистый с виду, с небольшой осадкой, замаскированный под обычную шаланду, он имел мощный мотор, радио, прожектор. В бортовом кармане лежало снаряжение подводного бойца и запасные баллоны с кислородом.

Ночью двинулись вниз, в гирло Дуная, к острову Лебяжьему.

За штурвал «Измаила» сел Смолярчук. На нем был старенький бушлат, измятая кепка и черная сатиновая рубаха.

Шатров и Гойда тоже были в штатском.

Шли быстро, под ясным, полным звезд небом. Сидели на корме. Курили. Вглядывались в темные берега. Попутный ветер срывал с Дуная холодную водяную пыль. Высоко-высоко, у чистых звезд, курлыкали журавли, прилетевшие на зимовку.

Гойда бросил недокуренную сигарету, взглянул на Шатрова, погруженного в какие-то думы.

— Можно задать вам деликатный вопрос?

— Если только очень деликатный!

— Вы давно знакомы с ним… с Дунаем Ивановичем?

— Давненько.

— С тех пор?

— С каких?

— С тех пор, как вы оба были Иванами?

— Раньше, и намного.

Гойда улыбнулся.

— Я так и думал.

«Измаил» сбавил ход, попутный ветер уже не помогал ему. Он дул теперь сбоку, со стороны плавней, и был сырой, холодный, почти осенний. Дунай стал бугристым. Из прибрежных кустарников, мелководных протоков и камышовых зарослей выползал густой вязкий туман. Скрылось под набежавшими тучами и звездное небо.

— Ну и благодатный дунайский сентябрь!… — Шатров накинул на плечи пропахшую рыбой телогрейку. — Далеко до Лебяжьего?

— Не заждетесь, — откликнулся Смолярчук.

На самом малом, почти ощупью, держась средины фарватера, пробивались вниз.

Лебяжий внезапно выступил из седой мглы и преградил дорогу — черный, окольцованный крутой, травянистой дамбой, защищающей остров от весеннего половодья. По ее гребню тянулась двойная шеренга молодых осокорей.

«Измаил» пришвартовался у крохотной бревенчатой пристани.

Смолярчук заглушил мотор, поднялся из-за штурвала.

— Вот мы и на родине Дуная Ивановича! Не ждет он гостей в такой ранний час.

Туман таял, уползая в плавни, в глухие дебри камышей. Ветер могучим своим крылом расчищал небо. Оно уже было светло-зеленым, чуть опаленным на востоке.

Ночная темнота отступала за дамбу, за крытые камышом хаты, за сад.

По зеленой росистой дамбе неторопливо шагала высокая плотная женщина лет сорока. Светлые, густые, с чуть рыжеватым отливом волосы гладко зачесаны.

— Доброе утро, Мавра Кузьминична! — Смолярчук помахал кепкой.

Подойдя к причалу, она с достоинством кивнула головой. Не удивилась, что незнакомые люди называют ее по имени и отчеству.

На ней темно-синее, в алую искру, с белым воротничком платье. Руки, сильные, смуглые, как и лицо, открыты до локтей.

Пытливо, серыми-серыми, как сталь на свежем изломе, очами смотрела на приехавших и не тяготилась молчанием.

— В гости к вам прибыли, — сказал Смолярчук.

— Что ж, гостям мы всегда рады. Вы откуда?

— Рыболовы и охотники. Друзья-приятели Капитона Черепанова. Да и вам земляки.

— Что-то не признаю. — Она бесцеремонно разглядывала мягкую засаленную кепку Смолярчука, его потертый бушлат. — В гости приехали, а в барахло вырядились. Похуже одежонки не нашлось?

— Вид у нас, правда, бедноватый, но зато душа… Мавра Кузьминична, пора бы и узнать! Ну и память!

— На память до сих пор не жаловалась. Постой, обличье твое и в самом деле знакомое… Начальник заставы?

— Здравствуйте. Рад вас видеть. — Смолярчук подал руку.

— Ладно, не щедрись даром. Ну, здорово! А кто с тобой? Тоже пограничники?

— Одесские отпускники. Дунайской селедки захотели мои друзья. Капитон здоров?

— Вчера был здоров, в плавнях охотился.

— Ну, а ваши ребята как поживают?

— А что им! Прохлаждаются под мамкиным крылом. Уедут скоро. Последние каникульные дни догуливают.

— Не поженились?

— Рано.

Мавра Кузьминична нахмурилась, потеряла охоту дальше разговаривать. Вскинула голову с тяжелой шапкой волос, обдала пограничника холодным взглядом и скрылась на той стороне дамбы, в саду.

— Вдова, — вздохнул Смолярчук.

— И давно она овдовела? — спросил Гойда.

— Лет двенадцать назад. Правда, вдовство официально не подтверждено. Муж ее, Дорофей Глебов, в сорок первом году, когда тут хозяевами были румыны, попал в королевский подводный флот. До какого-то чина дослужился. В сорок четвертом пропал без вести.

Смолярчук посмотрел на зеленую дамбу, где несколько минут назад стояла Мавра Глебова.

— Сколько женихов было — всем от ворот поворот. Для кого бережет себя?… — Он вдруг спохватился. — Чего ж мы стоим? Пошли к Дунаю Ивановичу!

Белостенная хата под толстым камышовым коржем. Стены свежепобеленные и на всех наведены ультрамарином огромные васильки. Ставни тоже разрисованы. Оконные стекла чистые, прозрачные. Через весь двор, от порога к дамбе, через сад и огород пробита тропка, окаймленная мальвами. Встали на эту тропку Шатров, Гойда, Смолярчук — и цветы заслонили им сад, весь остров, Дунай. Только и света, что узкая голубая полоса утреннего неба.

Из прохладных сеней струится терпкий дух подсушенного чебреца. Под крышей пламенеет венок стручкового перца. На старом парусе гора яблок. В корзинах румяные помидоры. В корыте, выдолбленном из цельного ствола вербы, чуть мятые, истекающие соком груши. Их не очень жадно, без драки, клюют куры, утки.

— Эй, люди добрые, где вы? — позвал Смолярчук.

— Тут они, добрые и недобрые, — откликнулся женский голос.

За мальвами, под камышовым навесом, у летней печурки, хлопотали две женщины, старая и молодая. На молодой — сандалетки на босу ногу, желтый, с глубоким вырезом сарафан, оголяющий плечи и большую часть спины. На старой — глухая, до подбородка, старомодного покроя, черная, в белую крапинку кофта, длинная черная юбка, темный платок, из-под него выбиваются седые паутинки.

Это Лада Тимофеевна, мать Дуная Ивановича. Муж ее умер больше тридцати лет назад, а Лада все живет и живет, никому не в тягость, сама себя кормит трудом своим, да и людям кое-что перепадает. Преждевременны ее седины. Старости нет ни в лице, ни в глазах, ни в движениях. Смотрит на людей живо, смело. Щеки и шея не тронуты морщинами. Руки крепкие, сильные.

«Тоже лебединой породы», — подумал Гойда.

Молодая женщина в желтом сарафане — Джулия. Смуглолица, полногруда, с налитыми плечами. Глаза большие, черные, с угольным блеском. Волосы тоже черные, юные, вьющиеся.

Лада Тимофеевна и Джулия готовили вареники. В семье Черепановых любили вареники, поэтому лепили их без счета. Белые, тугие, с кудрявыми закраинами, с так называемой мережкой, они разложены всюду: на перевернутом кверху донышком сите, на полотняных рушниках, на камышовых циновках.

1 ... 39 40 41 42 43 44 45 46 47 ... 59
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дунайские ночи (Художник Г. Малаков) - Александр Авдеенко бесплатно.
Похожие на Дунайские ночи (Художник Г. Малаков) - Александр Авдеенко книги

Оставить комментарий