Сцена в саду Гримальди, в конце которой Симон понимает, что Амелия — его дочь, требует от певца большой глубины чувств, но также и самого тщательного самоконтроля. Слезы тут пагубны, потому что надо петь! И нельзя слишком уж отождествлять себя с персонажем. Помню, как-то я пел за границей и вдруг почувствовал себя таким одиноким, так заскучал по семье, по своей любимой дочери Чечилии, что мне еле-еле удалось сдержать слезы. Но все же я не смог скрыть волнения, и очаровательная, очень добросердечная Мария Канилья заметила блеск в моих глазах. Вместо того чтобы покинуть сцену, она вернулась, расплакалась и обняла меня. И так, не разнимая рук, она оставалась до конца сцены, пока я не спел на mezza voce свое верхнее фа. Это было не совсем то, чего добивался постановщик, но зато эффект получился потрясающий!
Никто из режиссеров не может отказать себе в удовольствии поставить сцену в Зале Совета максимально зрелищно и динамично — я не был здесь исключением. Поддавшись искушению использовать несколько тактов до открытия занавеса, я распорядился поднять его, когда дож сидел уже на троне, а у его подножия стояли все советники Бокканегры.
Мой старый друг, Капитан лучников, приводит посланников от короля Тартарии, которые приносят богатые дары. Среди подарков — золотой меч; блестящий посол передает его прямо мне в руки как символ мира. Впечатляющее зрелище! Хочу добавить, что, сыграв роль Симона несколько сот раз, я по-прежнему каждый раз думал, как бы получше провести сцену в Совете. Подробные рекомендации по поводу развития этой огромной сцены излишни — пожалуй, они даже выглядели бы самоуверенными, так как и Верди и Бойто очень ясно и детально все изложили. "Улучшать" их значило бы оскорблять и композитора, и исполнителя роли Симона.
После разговора в кабинете с Амелией и ее ухода Симон со все возрастающей слабостью склоняется в кресле и думает (а мысли его выражены в очень красивых речитативах) с печальной грустью о бремени власти. Кульминация наступает в потрясающей фразе: "Даже свежая вода имеет горький вкус на устах человека, обреченного властвовать". Однажды, после представления в Лиссабоне, покойный король Умберто пришел ко мне в гримерную и поведал, как глубоко он был тронут этими словами, положенными на великолепную музыку. Динамика у Верди всегда дает быстрое разрешение драматическим ситуациям и неожиданным поворотам. Так, мы мгновенно переходим от почти ангельских фраз, которые поет Симон в полусне, к сцене, когда он поднимает меч на Адорно и грозит пыткой. И тут же Адорно, узнав о родстве Амелии и Симона, клянется служить дожу, а Симон посылает его остановить сражение — все эти события происходят на фоне великолепного, ритмически четкого хора за сценой.
Форма, сила и колорит финальной сцены абсолютно уникальны. Симон входит, еле волоча ноги, его боль и слабость подчеркиваются жалобными аккордами в оркестре. Держась за стены и колонны, чтобы не упасть, он добирается до окна и простирает руки к своему любимому морю: "О успокоение! Морская зыбь!.. О море!.. О море!.." Успокоенный морской зыбью, Симон не замечает появления Фиеско, которого давно считает мертвым, но странно знакомый резкий голос возвращает его к реальности.
Пытаясь побороть все возрастающую слабость, Симон вспоминает, кому же может принадлежать этот столь знакомый голос. Затем, охваченный радостью и вместе с тем печалью, он громко восклицает: "Фиеско!", узнав старого врага, и благодарит бога за то, что он подарил им возможность примириться перед смертью. Под удивительно красивую и трогательную музыку два старых человека, потратившие всю жизнь на бесполезную вражду, встречаются перед лицом смерти, чтобы вместе порадоваться счастью юной четы, которую оба так любят. Здесь снова сердце Верди скорбит, вспоминая о собственном неизбывном горе.
Когда Симон и Фиеско наконец обнимают друг друга, темп надо замедлить — от слов "Она идет!" до конца, — давая полностью развиться каденции, которая заключает волшебный дуэт: "Пойдем благословить ее…"
Пламя жизни Симона уже едва мерцает, он шатается, поддерживаемый своим бывшим врагом, благословляет ставшую перед ним на колени чету и поет с почти неземным piano короткую, но невероятно трудную молитву: "Боже великий, я их благословляю…" Затем он медленно угасает на своем троне, где остается в течение всего финала.
В pausa lunga (долгой паузе) Симон собирает последние силы и властно, четко произнося слова, провозглашает Адорно новым дожем, поручая Фиеско выполнить его распоряжения. Затем он воздевает руки к небу, к Марии, которую отняли у него, но чей образ он всегда хранил в сердце, и с ее именем на устах замертво падает на землю, а Амелия и Адорно повторяют одно слово: "Отец, отец!"
ГЛАВА 11. «ДОН КАРЛОС»
Если вы хотите создать живой образ в произведении, основанном на реальных исторических фактах, вам придется скрупулезно изучить либретто, буквально "читая между строк", проверить даты, всевозможные ссылки и сноски, а также заняться поисками тех крупиц исторической истины, что заключена в различных фантастических сказаниях и приключенческих романах. Безусловно, вы найдете неточности в либретто. Многие из них привнес либреттист, который, допуская вольности, желал заострить фабулу, дать новый толчок вдохновению композитора. В вердиевском "Дон Карлосе" существенное значение имеет семейная подоплека событий. Мы гораздо лучше поймем произведение, получим большее удовольствие от оперы, если предварительно выстроим в уме следующую цепь.
Карл V, император Священной Римской империи, родился в Генте в 1500 году, а в 1556 году отрекся от престола и удалился в монастырь, расположенный в Эстремадуре, где, как предполагается, и умер в 1558 году.
Его сын, Филипп II Испанский, родился в 1527 году и женился — в третий раз — на Елизавете Валуа в 1559 году, через год после предполагаемой смерти Карла V. (Кстати, второй женой Филиппа была английская королева Мария Тюдор.) Сам Филипп умер в 1598 году в возрасте 71 года, однако в опере, а действие ее происходит примерно в 1560 году, ему всего лишь 33 года, и он вовсе не плетется, по-старчески брюзжа, к своей могиле, как зачастую это изображают.
Дон Карлос, чьим именем и названо произведение, родился в Вальядолиде в 1545 году, он сын Филиппа II от первой жены Марии Португальской, которая умерла вскоре после рождения Карлоса. В 1554 году Филипп женился на английской королеве Марии Тюдор. Брак этот длился недолго и закончился в 1558 году неоплаканной смертью королевы. Король остался свободным и в 1559 году посватался к Елизавете Валуа. Ко времени третьей женитьбы Филиппа Карлосу соответственно было всего 15 лет, и даже если признать, что в те времена молодые люди развивались гораздо быстрее, чем теперь, все же придется пойти на большую натяжку, чтобы допустить вероятность внезапной любви, которая вспыхивает между Карлосом и его молодой мачехой.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
