В ответ звякает лифт, и мое сердце колотится в груди, звук пугает меня за мгновение до того, как двери открываются.
Тео движется быстрее, чем я ожидаю, наклоняясь, пока его плечо не прижимается к моему животу.
Крик испуга срывается с моих губ, когда мои ноги отрываются от земли, и в мгновение ока мы трогаемся с места.
— Тео, — визжу я. — Отпусти меня.
— Никаких гребаных шансов, Мегера. Ты моя. И я удостоверяюсь, что ты не наделаешь глупостей. Тебе нравится убегать.
Улыбка растягивает мои губы при этой мысли.
Проводя руками по его пояснице, я беру в них округлость его задницы и сжимаю так сильно, как только могу.
Он ворчит в ответ, но его шаги не сбиваются.
— Тебе бы чертовски понравилось гоняться за мной, и ты это знаешь.
— Может быть, но единственное место, где я хочу, чтобы ты была прямо сейчас — это прыгала на моем члене, а не убегала в противоположном направлении.
— О, я люблю, когда ты становишься таким романтичным.
В тот момент, когда мы появляемся перед дверью его номера, он прижимает карточку к клавиатуре и, не останавливаясь, распахивает дверь и ведет нас внутрь.
Он не останавливается, чтобы опустить меня. Он просто продолжает двигаться, пока мы не оказываемся запертыми в пределах его комнаты.
Повернувшись, он, наконец, ставит меня на ноги, но не отпускает. Вместо этого он прижимает меня к двери, длина его тела идеально совпадает с моим, гораздо более коротким.
Его глаза ищут мои, от их интенсивности у меня сводит живот, когда он пытается найти ответ на какой бы то ни было его неизвестный вопрос.
— Т — Тео…
— Тсс. — Он прижимает два пальца к моим губам, обрывая все, что я могла бы сказать.
— Эмми, я— Он сглатывает, его кадык сильно дергается, прежде чем он качает головой.
Протягивая руку, я сжимаю его челюсть, отчаянно желая сказать ему, что все в порядке. Чтобы утешить его. Сказать ему, что нам сейчас не нужны слова. Но затем он пытается снова, и все мысли вылетают у меня из головы.
— Эмми, я… я люблю тебя.
Я резко втягиваю воздух, потрясенная тем, что услышала от него эти три коротких слова, лишающих меня дара речи.
Мое сердце начинает биться быстрее, когда мы смотрим друг другу в глаза.
Часть меня задается вопросом, ожидает ли он, что я скажу это в ответ. Безрассудная, глупая, романтическая часть меня, которую я всегда стараюсь держать подальше, хочет. Мои губы даже приоткрываются, чтобы сделать это. Но потом я вспоминаю все остальное. Это мелькает у меня в голове, как плохой фильм, и я проглатываю свой ответ.
Не сейчас. Во всяком случае, пока нет.
К счастью, он очень быстро дает мне повод отбросить панику, когда обхватывает руками заднюю часть моих бедер и снова поднимает меня с пола. Закрепляя их вокруг своей талии, он идеально выстраивает нас, и я стону в ответ. Обвивая рукой его шею сзади, я притягиваю его губы к своим.
Возможно, я не могу произнести эти слова вслух, но это не значит, что я не могу показать ему, насколько глубоки мои чувства к нему с каждым моим шагом.
Я целую его, свирепость этого нашего первого и последнего поцелуя объединяется в одно целое.
Скользя руками по моим голым ногам, он сбивает с моих ног ботинки, позволяя им упасть на землю, прежде чем провести своими горящими руками вверх и по моей заднице, прихватив с собой платье.
— Чертовски люблю это платье, — стонет он в наш поцелуй. — Но в нем нет ничего о том, что скрывается под ним.
— Пожалуйста, — умоляю я, бесстыдно выгибая спину от двери, давая ему пространство, в котором он нуждается, чтобы снять это с меня.
Он не пропускает ни секунды, обхватывает пальцами ткань и оттягивает ее.
Его губы снова находят мои в ту секунду, когда они проходят мимо моего лица, и он отбрасывает их куда-то за спину, когда его руки обхватывают мои сиськи, сжимая с самым головокружительным давлением.
Моя голова с глухим стуком откидывается на дверь, но я этого не чувствую, потому что Тео засовывает пальцы под чашечки моего лифчика и обнажает меня, наклоняясь, чтобы засосать мой твердый сосок в рот.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Да, — кричу я, мои пальцы запутываются в его волосах и удерживают его на месте. Не то чтобы я на секунду подумала, что он собирается куда-то уйти.
У него было много возможностей сбежать, повернуться ко мне спиной и вычеркнуть меня из своей жизни — не говоря уже о свидетельстве о браке, — но он этого не сделал. Он возвращался снова и снова, как бы сильно я ни старалась добиться обратного.
— Чееерт, — кричу я, когда он прикусывает меня, его зубы посылают моему клитору такую сильную волну удовольствия, что я начинаю задаваться вопросом, сможет ли он заставить меня упасть от одного этого.
— Не могу насытиться тобой, Мегера, — стонет он, поворачиваясь к другой груди и проделывая с ней то же самое.
— О Боже, Тео, — кричу я, борясь между желанием наблюдать, как он наслаждается мной, и закрытием глаз, чтобы сосредоточиться на ощущении.
— Такая чувствительная, детка, — бормочет он, опуская мои ноги обратно на пол и опускаясь передо мной на колени.
Его нос касается верха трусиков-шорт, которые Калли потребовала, чтобы я надела в качестве дополнения к платью.
— Это другое, — выдыхает он, зная, что у меня определенный вкус в нижнем белье.
— Остановись, — приказываю я, и он мгновенно откидывается назад, следуя моим приказам.
Я смотрю на него долгие секунды, просто наслаждаясь его видом, стоящим передо мной на коленях.
Для остального мира он такая загадка, такой холодный, могущественный, опасный. И все же он здесь, стоит на коленях у моих чертовых ног, выполняя мои приказы. После всего, через что мы прошли, после контроля, который он демонстрировал мне снова и снова, в котором он так остро нуждается, он здесь, отдает мне все до последней унции.
Моя голова кружится до такой степени, что я действительно забываю, почему остановила его.
— Не уходи, Эм. Не делай этого, черт возьми…
Мягкая, сочувственная улыбка играет на моих губах, и я хмурюсь.
Мой прекрасный, сломленный мальчик.
— Я не уйду, Тео. Ничто, и я имею в виду ничто, не заставит меня выйти из этой комнаты прямо сейчас.
Он выдыхает, и все его тело расслабляется от моих слов. Действия говорят мне больше о том, где сейчас находится его голова, чем его слова.
Его облегчение, его надежда ощутимы.
Его брови хмурятся, когда я больше ничего не говорю. — Так почему же ты остановилась?
— Потому что, — говорю я, отталкиваясь от двери и заходя в комнату, — я подумала, что ты, возможно, захочешь взглянуть на это, прежде чем сорвать их с моего тела.
— Ч-что—
Его слова обрываются в ту секунду, когда я поворачиваюсь и показываю ему свою задницу.
— Черт возьми. — Он заливается смехом, увидев свое имя, напечатанное на заднице трусиков. — Мы закажем еще такие же, — объявляет он, поднимаясь на ноги и подходя ко мне.
— Я знала, что ты их полюбишь.
— Это не обсуждается, детка. По паре на каждый гребаный день недели, просто чтобы показать любому ублюдку, который может подобраться к тебе слишком близко, что ты, блядь, принадлежишь мне, Мегера.
Он подходит ко мне сзади, одна его рука скользит вниз по моему животу, его пальцы проникают под черные трусики, пока он не раздвигает меня и не обводит мой клитор.
Низкое рычание вырывается из его груди, когда он обнаруживает, что я промокла для него.
Другой рукой он обхватывает одну из моих полных грудей, в то время как его зубы покусывают мое ухо.
— Ложись на кровать, детка. Лицом вниз, задницей вверх.
Он отпускает меня легким толчком, и я немедленно оплакиваю потерю его пальцев, поскольку разрядка, к которой он быстро подталкивал меня, исчезает.
— Болван, — шиплю я, хотя делаю именно то, что мне говорят, падаю на кровать на четвереньки, соблазнительно виляя перед ним задницей.
— Не нужно дразнить меня, детка. Эта задница моя. На ней мое гребаное имя, — гордо заявляет он, быстро сбрасывая одежду.
