– Да! – в один голос откликнулись дети.
– Бабушка сейчас отдыхает. Но думаю, она не будет возражать, если мы ее побеспокоим.
– Кто отдыхает? – послышался голос из коридора.
И тут же в кабинете появилась Джоанна Диринг. Адди с трудом узнала мать – ее некогда атласно-гладкая кожа теперь походила на пергамент. И даже стеганый халат не скрывал угловатых очертаний фигуры.
Вспомнив о том, как отец, бывало, посмеивался над полнотой матери, Адди прослезилась.
– Мама!
– Аделаида, моя дорогая.
Женщины кинулись друг другу в объятия. Болезненная острота ситуации и сопряженное с ней непреодолимое волнение – это оказалось не по силам даже такому видавшему виды человеку, как Уильям Лайт. Он подошел к окну и принялся рассматривать травяные лужайки Парраматты, сильно проигрывавшие в сравнении с пастбищами по ту сторону Голубых гор.
Сэм Диринг даже не пытался скрыть свои чувства. Обхватив голову руками, весь в слезах, он смотрел, как его жена, опустившись на колени, прижимает к груди внучат, а Адди, стоявшая рядом, ласково гладит всех троих по волосам.
– Может быть, тебе лучше прилечь, мама? – спросила Адди. – Ведь это такой удар для тебя.
– Удар? – возмутилась Джоанна. – Да это для меня куда целебнее, чем все прописанные доктором Филдингом лекарства. – И она снова расцеловала Джейсона и Джуно. – Ах вы, мои птенчики. Глядя на вас, я как будто возрождаюсь, воскресаю. И все благодаря вам. Вот увидишь, Сэм, теперь я поправлюсь. – Она возвела глаза к потолку. – Всемилостивый Господи, сколько раз я молилась, чтобы свершилось нечто подобное. И Ты откликнулся на мои молитвы, осуществил самые несбыточные, как казалось, надежды. Спасибо Тебе, спасибо Тебе, спасибо Тебе.
Когда наконец первое волнение улеглось, дворецкий Карл подал женщинам чай, детям – молоко и печенье, а мужчинам – херес.
Карл и Юнис были освобожденными заключенными, которые предпочли остаться на службе у Дирингов.
– Ты хорошо выглядишь, Карл, – сказала Адди дворецкому.
– Спасибо, мисс. А вы выглядите просто замечательно.
– К тому же ты сама любезность, – рассмеялась Адди, глядя на свое облачение. – По-моему, я смахиваю на бродяжку. Но это дело поправимое, надо только принять ванну. Хочешь – верь, хочешь – нет, мама, но у меня есть даже выходной наряд.
– Все твои вещи наверху, никто к ним не прикасался. Все это время я была уверена, что ты вернешься.
– Боюсь, что весь мой гардероб безнадежно вышел из моды.
– Ошибаешься. Ты всегда следила за модой, Адди, всегда просматривала последние французские журналы. За время твоего отсутствия я собрала около ста журналов, они все в твоей комнате.
– Дорогая мама, – Адди прикоснулась к увядшей руке Джоанны, – тебе предстоит пошить много вещей, поэтому отдыхай, набирайся сил.
Подкрепляясь, они обсуждали множество событий, произошедших за семь лет, с тех пор как Адди и Крег бежали из Нового Южного Уэльса. Оказалось, Джейсон Диринг теперь управляет фермой на Земле Ван Димена. Он женился на бывшей заключенной и уже имеет сына – Сэмюела-младшего, четырех лет от роду.
После своего освобождения три года назад Юнис и Карл поженились и теперь копили деньги, рассчитывая обзавестись собственной фермой.
– Перед тем как отбыть в Англию, Джон Мак-Артур передал эту ферму мне, – сообщил Сэм. – И еще одну, около пастбищ для крупного рогатого скота. Так что теперь твой старый отец – один из самых влиятельных людей в колонии.
– Неплохо, – сказала Адди.
– Как сказать, – сухо обронил отец. – Здешние влиятельные люди не очень-то процветают. Как и старые английские аристократы.
Разговор неизбежно перешел на тему, которой Адди побаивалась с тех самых пор, как оставила Земной Рай.
– А как поживают Блэндингсы? – спросила она с наигранным безразличием.
Сэм немного помолчал. Наконец, откашлявшись, произнес:
– Блэндингсы? Они поживают неплохо. Дейл и Элизабет выглядят совсем молодыми. Дорис преподает в школе. Она помолвлена с хорошим парнем, книготорговцем. Правда, он еврей. А… – Сэм замялся.
– А как Джон? – спросила Адди.
– О Господи, – вздохнула Джоанна. Сэм потупился.
– Аделаида, Джон почти в таком же состоянии, в каком ты его видела в последний раз. Парализован ниже пояса. Ездит в одной из этих новых колясок.
– Бедный Джон. – Аделаида прикрыла глаза рукой.
– Кто такой Джон, мама? – спросил Джейсон.
– Старый друг, мой мальчик.
– Он и с моим отцом тоже дружил? Напряжение стало почти невыносимым.
– Отец, может, кто-нибудь из слуг отведет детей в конюшню? Я уверена, что им будет интересно посмотреть на лошадей и собак.
– Да, конечно.
Сэм подозвал Карла и попросил его отвести детей к конюху Кенту.
Когда внуки ушли, он, не удержавшись, добавил с лукавой искоркой в глазах:
– Там теперь все лошади новые. Я имею в виду верховых.
Адди нахмурилась:
– Папа, мы, кажется, говорили о Джоне.
– О Адди, то, что случилось с Джоном, было для меня почти таким же сильным ударом, как и твой побег с этим… – Джоанна не договорила.
– Ты хотела сказать, с отцом твоих внуков, мама, – с невозмутимым видом проговорила Адди.
– Да, верно, дорогая.
Лайт решил, что ему пора уходить:
– Надеюсь, вы меня простите. Я должен быть в губернаторском доме.
Диринги горячо поблагодарили Лайта за то, что он привез к ним Аделаиду.
– В честь такого события мы устроим настоящий праздник, – улыбнулся Сэм.
– Постараюсь не пропустить это торжество. Хотя я вряд ли задержусь здесь надолго. Я подал заявление о зачислении меня в армию и надеюсь, что ответ из Уайтхолла уже прибыл в губернаторский дом. Я скоро сообщу вам, как складываются мои дела.
Адди обняла Лайта и поцеловала в щеку.
– Я никогда не забуду вас, дорогой Уильям.
– И я никогда вас не забуду. – Он наклонился и поцеловал Адди руку. – До свидания. Надеюсь, до скорого.
Когда Лайт ушел, мать Адди поднялась к себе наверх.
– Есть вещи, о которых я не хотел бы упоминать в присутствии Джоанны, – сказал Сэмюел, когда они остались вдвоем. – Но ведь вы с Крегом не можете скрываться всю жизнь в глуши.
– Уилл Лайт сказал, что новый губернатор Макуэри проявляет к каторжникам сочувствие. Ты, отец, пользуешься влиянием. Может, ты сумел бы выхлопотать помилование для Крега?
Ты знаешь так же хорошо, как и я, что суд над ним был просто фарсом. Драку затеял Джон. Если бы он мог, то убил бы Крега.
– Моя дорогая девочка, что случилось, то случилось, теперь уже ничего не изменишь. Факт остается фактом: Джон Блэндингс, свободный поселенец и сын одного из самых влиятельных людей в колонии, изувечен в драке с бывшим каторжником, который, по утверждению Джона, приставал к его невесте.
