– Здравствуйте, ребята, – сказала Лариса Ивановна, – у нас случилось ЧП. Помните, у Наташи Гороховой пропал планшет?
Невнятный гул голосов подтвердил, что все об этом помнят.
– Так вот, загадочным образом он обнаружился у Даши Скворцовой. Наташ, это твой?
– Конечно! Дашка, значит, ты его сперла?
– Ничего я не сперла!
– Разумеется, нет, – Лариса Ивановна улыбнулась, – он сам запрыгнул к тебе в рюкзак и спрятался там, да?
По классу пробежал смешок, и, глядя в лица ребят, Даша подумала, что переоценила свое место в классной иерархии.
– Не запрыгнул, – она опустила голову, – но я не крала…
– Даш, как тебе не стыдно врать? – вздохнула учительница, – ребята, и что нам теперь делать?
– А давайте сдадим Дашку в детскую комнату! – весело предложил Грошев – ему, наверное, было скучно одному состоять там на учете. Все засмеялись, понимая, что предложение несерьезное, ибо в России своих ментам не сдают ни при каких обстоятельствах.
– Мы объявим ей бойкот до конца года! – крикнула Галка Саенко, всегда знавшая, что и в каких случаях надо кричать.
И это было уже реально. Даша представила, как привидением бродит среди сразу ставших бывшими, друзей; как Артем смотрит сквозь нее на других девчонок; как… как даже списать не у кого! Множество кошмаров слилось в огромный черный ком, и Даша заплакала.
– Я, правда, не хотела… ну, пожалуйста… как же я буду…
– Ребята, послушайте!
В классе сразу стало тихо. Услышав уверенный голос матери, Даша тоже подняла успевшее сделаться мокрым лицо.
– Ребята, что б не случалось в жизни, на ближайшие годы вы все равно останетесь единым коллективом. Вы все равно должны общаться, помогать друг другу и, поверьте, еще не известно, кто с кем будет дружить, а кто с кем враждовать к окончанию школы. Поэтому у меня есть встречное предложение – давайте обойдемся без бойкота. На первый раз, а я уверена, что он же и последний, вы прощаете Дашу, а я сама ее накажу.
– Чего, неделю в кино пускать не будете, да? – ехидно спросила Наташка, второй день пребывавшая в центре внимания и наконец-то ощутившая себя, «звездой».
– Причем здесь кино? – мать пожала плечами так, словно все были обязаны знать способы наказания четырнадцатилетних девочек, уличенных в краже, но поскольку класс молчал, ей пришлось пояснить, – за свой поступок Даша получит ремня.
– Круто, блин! – как всегда, засмеялся Кручинин.
Даша была в шоке. До этого ее даже шлепали так давно, что знала она об этом исключительно со слов матери, а самое страшное наказание, которое помнила, было стояние в углу в третьем классе, когда вместо того, чтоб убирать в комнате, она сбежала к подружке смотреть видик. Что такое ремень, Даша даже представить не могла; это было нечто из старинной жизни, которую они проходили по истории – да, тогда детей и даже некоторых взрослых, вроде, наказывали таким варварским способом. И, вот, мало того, что теперь этот ужас обещали ей, так еще и весь класс был в курсе!
– Мам, ты что, собираешься… – кровь бросилась Даше в лицо; было стыдно даже договаривать фразу до конца, и она уставилась на мать округлившимися глазами, в которых мгновенно высохли слезы, а остался только ужас.
– Собираюсь, а что? – мать недоуменно пожала плечами, – если все знают, что ты совершила, то пусть знают и как ты будешь наказана. Вы согласны, Лариса Ивановна?
Учительница, похоже, не была согласна, но, чтоб не ронять родительский авторитет, еле заметно кивнула.
– Так что? – мать снова обратилась к классу, – принимается?
– А чего, нормально, – ответил Олег Мартынов, физически самый сильный, что давало ему право отвечать за всех, и весело подмигнул, – Дашка, как завтра сидеть-то будешь?
Даша не знала, куда провалиться. Если б мать сразу не взяла ее за руку, она б, наверное, просто убежала и ревела со стыда в каком-нибудь темном углу до самого вечера.
– А я Вам не верю, – вдруг подала голос Наташка, – Вы свою дочку бить не будете. Поругаете, небось, и все. А у нас деньги потом начнут пропадать – они ж не планшет; их не отличишь…
– Да не воровка я! – закричала Даша в отчаянии.
– Врешь! А зачем спрашивала, сколько он стоит?
– Так! Хватит! – поскольку Лариса Ивановна продолжала бездействовать, мать, по праву единственного дееспособного взрослого, взяла правление в свои руки, – Наташ, поскольку украли твою вещь, то, как самое заинтересованное лицо, можешь вечером зайти и узнать, будет ли Даша наказана и как.
– Мам!! – такого унижения Даша не могла выдержать – она кинулась, пытаясь ударить мать свободной рукой, но та легко перехватила это движение, и Даше осталось лишь снова зареветь.
– Конечно, зайду, – Наташка довольно ухмыльнулась, но, поймав неодобрительный взгляд учительницы, демонстративно развернулась к ней, – а что такого?
– Все правильно, Наташ, заходи, – мать посмотрела на часы, – так, мне пора. Считаем, что мы договорились, и никаких бойкотов, – она отпустила дочь и вышла, ни с кем не прощаясь.
Почувствовав свободу, Даша чуть тоже не выскочила из класса, но вовремя сообразила, что мать не успела уйти, а чтоб скандал продолжался еще и в коридоре, на глазах у всей школы?.. Она рухнула за парту и закрыв лицо руками, зарыдала.
– Даш, – Лариса Ивановна погладила ее по голове, – лично я не сторонник таких методов, но если мама решила, ничего не сделаешь. Ты хоть расскажи, зачем украла этот чертов планшет?
– Я приколоться хотела… – слыша нормальное обращение, Даша убрала руки от лица.
Весь класс, собравшись вокруг, прислушивался к начавшемуся диалогу, ведь домашнее наказание, это одно, но им-то тоже требовалось выработать свою линию поведения.
– И в чем же прикол? – Лариса Ивановна присела рядом, но Даша молчала, не зная, как доступно объяснить учительнице, что это не справедливо, когда при одинаковых возможностях у Наташки есть все, а у нее ничего, – ты ж не клептоманка, чтоб бессмысленно брать чужое. Что-то ж ты планировала сделать с планшетом, или как?
– Да толкнуть она его планировала, – подсказал Грошев, лучше всех знакомый с миром спекулянтов и барыг, – у «жучков» он нормально стоит.
– Это правда, Даш? Тебе дома денег не дают?
– Дают… – Даша чувствовала, что голова ее раскалывается, и не от мыслей, а от воцарившейся пустоты. Она уже не знала вообще ничего, и продолжала реветь, размазывая слезы.
– Ладно, Даш, тебе надо успокоиться, хорошо подумать, а потом, надеюсь, ты нам все объяснишь, – посмотрев на часы, Лариса Ивановна встала, – урок у нас получился сорван, но ничего не поделаешь – в жизни случаются форс-мажоры. И все-таки, давайте, усаживайтесь. Кто-нибудь помнит прошлую тему?
Расселись все быстро, но тему никто не захотел вспомнить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
