— Ты прости меня, родич, не подумал я, что ты захочешь. Есть за мной вина, — и я склонил голову.
— Да чего уж, — неловко пробормотал Могута и запустил руку в волосы.
Отказываться от одаренного, да еще и родича, которому могу доверять, глупо. Нужно мне свою команду и помощников собирать, сам ведь везде не поспеешь. К тому же не зря говорят или только будут говорить: «Короля играет свита».
— Сейчас места в ладье, к сожалению, не осталось, но скоро я вернусь, стану еще набирать людей и буду рад, если ты ко мне присоединишься. Но знай, братец, что послаблений не будет оттого, что ты мой родич, наоборот, еще строже буду спрашивать и учить тому, что знаю. Мне опора нужна, люди, на которых я смогу опереться, очень уж я непростое дело задумал, да еще и отец твой может пуще прежнего обозлится. Ты крепко подумай над моими словами, ведь и от битвы я бегать не буду, и можно будет головы лишиться, так что решай, надо ли тебе это, — и я серьезно посмотрел на родича.
Он несколько мгновений размышлял, а после неспешно заговорил:
— Хорошо, я подумаю над твоими словами и буду ждать твоего возвращения, — повеселевшим голосом ответил Могута.
Вернувшись на подворье к прадеду, где, разместившись под навесом с кружкой горячего сбитня, начал подсчитывать, сколько людей отправится со мной в Новгород.
Восемь моих ромейцев, к ним прибавляем Гостивита и Далена, Крист с сестрой, Накам, его мать и сестра, Говша и Венетий, Божена с Велемаром и еще двадцать одного я сегодня набрал. Это сколько получается, сорок человек. Так, стоп, кажется, я кого-то забыл? Точно, есть же еще недоделанный норманн Хрерик. М-да уж, дали ему имечко, так и хочется его хрюнделем или хрюшкой обозвать.
Это, получается, сорок один человек плюс товар, который я купил в Волине, а не многовато ли на ней всего, выдержит ли? В принципе, должна, еще же и снедь надо на такую толпу загрузить. Тогда лучше будет не рисковать и часть тех же шлемов, бронь со щитами и оружия выгрузить и у прадеда оставить. Еще и с ним о провизии поговорить, а то я что-то не подумал на этот счет.
Пришлось идти к ладье и разгружать частично, стаскивая все под навес на подворье прадеда. Рознег с ухмылкой вместе с Говшей на это посматривал. После пришлось еще и насчет снеди договариваться с прадедом, он полчаса ругался на меня, и о моих умственных способностях говорил, и что я его по миру пущу, оставив лишь с горсточкой гнилого зерна, но все-таки соленой и сушеной рыбы выдал, как и пару мешков зерна.
Мне даже стыдно перед ним стало, что он действительно отрывает от себя, да и когда я к ромеям отправлялся, монетами помог. И я приказал Прокопу с ладьи принести одну бочку с солью, вот на это прадед довольно щурился и потирал ладони, а после я поклонился и протянул ему кошель с солидами, дабы он принес их в жертву Триглаву от моего имени. Вот тут дед уперся, что ежели это подношение Триглаву, то мне самому необходимо его поднести.
С горьким вздохом я направился вслед за прадедом, который потащил меня к храму Триглава, дабы я принес свое подношение.
В храм я заходил с опаской и дрожью, а на лбу выступил пот. Ох и незабываемая здесь была встреча, она даже мне в кошмарах снилась. Кумир Триглава стоял спокойно и даже не думал оживать, чем успокоил меня. А в храме было так же хорошо и умиротворенно, будто само время застыло.
Я подошел к статуе и развязав тесемки на кошеле, высыпал золотые монеты к ногам Триглава и, немного подумав, поклонился и произнес:
— Это жертва тебе, не оставь меня своей помощью.
Ведь я еще не забыл о битве в крепости, когда ее осадили персы, и были у меня мысли, что, возможно, тогда мне помог Триглав. Уверенности полной не было, но мысли имелись. И даже если я ошибаюсь на этот счет, поблагодарить стоило, ну а вдруг.
Под вечер появились отец с Кристом и Варной, а также семейством пруссов, чуть позже подошли Гостивит и Дален, нагруженные как ослики. Допоздна засиживаться не стали, но по кружке медовухи выпили.
Надо отдать должное моим соплеменникам, никто не опоздал с утра, все отобранные мной явились вовремя, а многие и ночевали на берегу возле ладьи.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С утра, когда солнце только начало пригревать, а от воды еще тянуло ночной прохладой, мы вышли в море, держа курс на Новгород.
Путь прошел спокойно, без эксцессов, хотя нам попадались корабли, как боевые драккары, так и торговые ладьи и кнорры. В пути перезнакомился и со своими новыми людьми, узнав всю их подноготную.
Прибыв в Новгород, я захватил с собой Криста и Варну с вещами, в сопровождение взял Гостивита и Далена, и мы направились на подворье, которое купили для Димитра.
Подходя к нему, я заметил, что на соседнем заборе сидели двое мальцов лет шести, которые бесились, и один из них, не удержавшись, сорвался вниз.
Крик и визг разлились по улице мгновенно. Мальчишка не поднимался с земли и баюкал свою правую руку, которая выгнулась. Отворились ворота, и оттуда выбежали две женщины, которые начали успокаивать мальца, одна из них схватила за больную руку и попыталась поднять его с земли, вот здесь уже пошел новый виток рулад от парня. Он попытался выдернуть больную руку, ну куда ему против взрослой женщины, а та, видать, не понимала, что делает ему только хуже.
Подойдя к ним, я заговорил:
— Давайте я помогу.
— А ты кто такой еще? Иди, куда шел, — окрысилась на меня одна из женщин.
— Сосед, вон в том подворье живу, целитель я.
— В том подворье греческий купец живет, Димитрий, о том всем известно, а вот тебя я что-то не видела.
— Я вместе с ним то подворье покупал, а после по делам отбыл, оттого ты меня и не видела. Я действительно целитель, дозволь помочь, он, видимо, кость сломал в руке или ушиб, а вы за эту руку еще и схватили, — спокойным голосом проговорил я.
— Ой, — и женщина отпустила мальца, а после с недоверием посмотрела на меня и мою компанию, ее взгляд задержался на Варне, которая с жалостью смотрела на мальчишку, но вперед не лезла. — Ладно, — разрешила женщина, все так же с недоверием поглядывая на меня, — но помни, я узнаю, коли зло задумал, а ежели чего сделаешь, мой муж уважаемый торговец и этого не спустит.
На ее слова я лишь хмыкнул и опустился перед мальцом.
Он смотрел на меня как затравленный зверек, прижимая руку к себе, его лицо раскраснелось, а в глазах стояли слезы.
— Здравствуй, меня Яромир зовут, а тебя? — успокаивающим голосом проговорил я.
— Со-гума, — заикаясь, ответил малец.
— Согума, дай руку посмотреть, я постараюсь не делать тебе больно и вылечить, ты же хочешь, чтобы боль прошла? — и я протянул ладонь вперед.
— Х-хочу, — и он сначала бросил взгляд на женщину, а после со страхом протянул мне руку.
— Вот молодец, настоящий воин, настоящий мужчина, да что эти женщины понимают, да? — нашептывал я. Когда его тонкая детская рука оказалась в моей ладони, я начал ее визуально осматривать, так и есть, руку сломал.
— Мне нужна прямая палка или доска, у него в руке кость сломана, — обернулся и проговорил я.
— Ланька, неси потребное, — бросила женщина, и вторая унеслась на подворье.
Через пару минут рядом со мной лежала небольшая прямая дощечка.
— Так, Согума, клади сюда руку, — и я подвинул доску к парню, дождавшись, когда он сделает нужное, положил руку ему на предплечье, чтобы он не дернулся от боли. — Согума, сейчас тебе будет немного больно, мне надо вправить кость, а то она у тебя неправильно срастется и останется кривой. А мы же этого не хотим, к тому же вон ты какой большой, сильный и смелый, весь в тятьку.
Дождавшись кивка от парня, я вцепился в его предплечье и поставил кость, как мне показалось, на место.
— А-а-а-а, больно, — закричал мальчонка и непроизвольно попытался вырваться.
— Все, уже все, успокойся, — тихим голосом проговорил я. А сам призвал силу жизни и влил ее в руку мальца.
Его мать ойкнула, а сам парень вылупился на меня округлившимися глазами и завороженно смотрел на зеленый свет, что вырывался из моей ладони.
