случаи не поможет.
Подлая коряга попала мне под ноги, и я рухнул на склон холма, разбив себе бровь. Кровь полилась мгновенно и я, будто в замедленном времени видел, как летят в нашу сторону валуны. Похоже, пристреляться они успели, но не очень хорошо. Часть камней перелетела вершину холма вообще никого не затронув, а вот другие всё-таки рубанули по холму. Мои наёмники догадались лечь, а кавалеристы рванулись за другой край холма, но вот рюглендские контингенты оказались менее расторопными и их посекло. Впрочем, это не сильно меня заботило. Главное, что пушкари уберегли свои орудия и уже сейчас готовились к новому выстрелу.
Однако же, не смотря на не самую большую эффективность обстрела, по морали армии он ударил знатно. Пришлось сдерживать разгорячённую аристократию, совсем не готовую держаться под обстрелом без вменяемого ответа. Конечно, они были далеко не той дисциплинированной армией эпохи Линейной тактики, привыкшей стоять под многочасовым и постоянным обстрелом. Пока я перекрикивал частично оглохшего главу «игольников», пушкари изготовились к новому залпу и ударили без моего командования, ещё раз уменьшив количество орудий у врага.
Мне показалось, что эту артиллерийскую дуэль мы выигрываем вчистую. Их расчёты до того действовали быстро и слажено, а теперь, понимая сложность происходящего сражения, чуть ли не паниковали. Это было понятно ещё и потому, что ларингийцы начали выстраиваться для атаки. Их было больше и число готовых к битве копий превышало три тысячи. Меня каждый раз приводило в неописуемое удивление от того, что королевство будучи раздробленным до сих пор было способно постоянно выставлять всё новые и новые армии. Впрочем, даже так их силы явно рано или поздно иссякнут, особенно учитывая тот факт, что наверняка ещё не все силы вступили в бой. Промелькнула мысль о том, что я до сих пор ничего не слышал о серобожниках и цекровниках, которые точно воспользуются шансом что-то изменить в свою сторону.
Ларингийцы пошли вперёд, когда второй их выстрел не возымел эффекта, сразив вряд ли больше десятка моих сподвижников. Пробиться они попытались прямиком в лоб, не пытаясь совершить даже малейшие манёвры. Впрочем, это было немудрено, ведь боковые склоны холма больше напоминали большие ступени, по которым было трудновато взобраться в одиночку, а размышлять о том, чтобы идти строем, можно было вовсе не думать. Так что пёрли вперёд, прикрываясь щитами и склонив головы, чтобы не подставляться под выстрелы. Стрелков у врага было прилично, но стреляли не то, чтобы очень хорошо. Ларингийцы из Звартвуда показали себя во всей красе, обстреливая наступающих тучами стрел. Шутка ли полторы сотни человек, отсылающих во врага по пять стрел в минуту? Причём били они прекрасно и быстро из своих набедренных колчанов. Стрелы у них были тоже особенные – бронебойные. Отличались они тем, что наконечники были закалены и представляли из себя узкую трёхгранную пирамидку. Сталь они пробивали не лучшим образом, но при удачном попадании всё же смогли прострелить не лучший доспех. К тому же, не умолкали пушки, стреляя не по моему приказу, а в разнобой, да и остальные мои стрелки тоже не сидели сложа руки. Особенно хорошо себя показали аркебузиры, с великой лёгкостью «шьющие» щиты пехоты вместе с их телами.
Через несколько минут пехота всё-таки схлестнулась. Сражение закипело сразу. Впереди я поставил рюглендцев, жалея, честно говоря, собственную пехоту, а потому копья столкнулись, послышался деревянный треск, звон стали, боевые кличи и крики сразу же появившихся раненных. Что странно, ларингийцы на этот раз не рвались вперёд кавалерией. Хотя, атаковать конницей вверх по склону проблематично, да и удобный для атаки склон был не сильно широк.
Ситуация складывалась весьма неплохо, но что-то меня беспокоило. В укрытом крепким шлемом затылке противно засвербило, будто бы кто-то вредный ковырял тонкой иглой череп. Пытаясь успокоиться, я быстро прошел по вершине холма, взглянув к нам в тыл. Там по дороге пылила длинная колона пехоты под неизвестными мне знамёнами. Память у меня была далеко не фотографическая, но все знамёна хоть сколько-то значимых Домов я успел запомнить, а вот кто эти пришедшие не понимал. До них было далеко, и я до рези в глазах всматривался, мечтая сейчас хотя бы о самом плохоньком бинокле.
Чёрт... Я опять воспользовался всем своим арсеналом самых крепких русских выражений, сжимая рукоять сабли. Пехота была разношерстной, но её было много до ужаса и на равных её знаменах был намалёван глаз. Тот самый глаз, рисунок которого был на затылке у всех серобожников.
Бернд в горячке боя увидел меня и подбежал. Послышался ещё одна матерная тирада, но в этот раз на ларингийском. От серобожников прямо-таки веяло опасностью и сомнений в том, что они скоро атакуют у меня, вовсе не было. Считать было бессмысленно, ведь численность приверженцев кровожадного бога выходила на несколько сотен и сотни эти были опасны. Серобожники были вообще из всех имеющихся слоёв населения, а потому атака ударит молотом. Мне совсем не хотелось находится между ларингийской наковальней и серобожническим молотом.
- Пушки, ко мне!
Пушкари оказались рядом со мной меньше, чем через две минуты и тут же принялись заряжать свои страшные орудия. Серобожники были ещё в нескольких сотнях метров от нас, но шли настолько плотно, что артиллеристам даже не придётся особенно целится. Однако же, двигались определённо в нашу сторону. Ну нельзя было не услышать рявкающие пушки и тявкающие залпы аркебуз. Откуда узнали? Сильно сомневаюсь в том, что они просто так топтали дорогу в нашу сторону. У нас есть крыса? Может быть. Всё-таки я не забыл недавнее покушение, да какой-то службы внутренней безопасности не имелось как понятия, а потому кто-то заинтересованный вполне мог попасть в мои ряды. Ладно. Этот вопрос решим потом, а сейчас есть более насущная проблема: зачем они двигаются сюда? На помощь ларингийцам? Нам? Или отправились на жатву для своего кровожадного Серого Бога? Последнее наиболее вероятно, а потому хлебом с солью встречать я их не собирался, тем более что последнего у меня не так уж и много.
Дорога, по которой мы добрались сюда и по которой сейчас перли сектанты, была достаточно узкой, а потому толпа шла очень плотно и ядра образовали на дороге кровавую кашу. Людей просто разрывало на части, разбрасывая останки по окрестностям. Приказал я бить по голове колонны, чтобы как можно сильнее затормозить прущую армию. Однако же, такого прекрасного впечатления пушки не оказали, и враг побежал вперёд, овеянный божественной яростью. Двигались они рассыпным, блин строем,
