— Ты уверен? — Безымянная протянула Арду обе вещи. — Если ничего не выйдет, народ разочаруется в тебе. Мы уедем отсюда чужаками и никогда больше не вернемся. А то и чего похуже случится… Наместник презирает тебя, да и меня ненавидит.
— Гляди, — юноша протянул жене перо, — это — знак. Не сомневайся в успехе.
— Не буду. Верю в тебя.
Наместник всем видом излучал презрение и уверенность в бессмысленности затеи.
Статую окружало волнующееся море роднари. Они стояли у стоп каменного исполина и возбужденно галдели.
Ард не волновался.
— Помоги, пожалуйста, — попросил Парда.
Здоровяк легко подхватил юношу и поднял по ступеням. Придерживая за шиворот и пояс, наклонил над каменными дланями. Ард почувствовал, как налетевший ветер треплет его отросшие за дни странствий волосы, забирается под одежду и жалит кожу.
Он вытряхнул из колчана сухие клочья травы и мох. Сорвал глиняную затычку и перевернул трубочку. На растопку высыпались крохотные алые угольки. Потянуло дымком. Налетевший порыв ветра только раззадорил огненное семечко. Миг — и оно дало всходы. Пламя с аппетитом принялось хрустеть сушняком.
— Пард.
Здоровяк оттащил юношу в сторону. Вместе они смотрели, как на ладонях расцветает огненная роза.
— Безымянная!
Девушка взлетела по ступеням, подала мужу мешочек с кизяком. Вскоре и это топливо затрещало, задымилось, плюнуло снопом беспокойных искр.
— Лжец! — завопил внизу Наместник. — Обманщик! Не боги направляют твою руку!
— Конечно, не боги привели меня… Делать им нечего, как тащить за ручку в такую даль мальчишку-калеку! Роднари! Ваши предки сами управляли своей судьбой, а не ждали милости свыше. Потому племя роднари и считалось великим. Даже если огонь когда-то зажгли сами боги, то поддерживать его выпало вам. Какая разница, чьей рукой он разожжен? Огню плевать. Главное — не жить во мраке… — ответил Ард. — Так было завещано вашими предками. Я прочитал это в письменах Тхалуга.
Наместник угрожающе шагнул к ступеням, но его на полпути встретил Херидан. На клинке играли отсветы священного огня. Горец наставил острие в грудь лжецу.
— Еще шаг — выпотрошу.
Кто-то из первого народа побежал за копьями, кто-то, все еще не веря словам чужеземца, подхватывал камни, намереваясь забить ими людей, принесших перемены.
— Опустите оружие! — Ард в примирительном жесте вытянул руки в сторону возбужденной толпы. — Не нужно крови. Просто послушайте. Вы сотни лет ждете невесть кого. Ждете, что кто-нибудь появится и даст вам свет. Зажжет огонь. Я сделал и то, и другое! Где же все это время бродят ваши боги? Почему они бросили вас? За какие провинности? А чей ты наместник? Уж не лжец ли ты сам? В письменах Тхалуга нет ни слова о богах и их воле! Роднари — свободный народ и всегда был таким. Самый первый из народов! Зачем вам поводыри, если в вашей крови есть сила? Сила создавать языки, открывать новые земли, строить дворцы и города?!
— Не святотатствуй, — наместник свирепел. — Ты ответишь за ложь. Прямо сейчас — и по обычаю первого народа.
Ард знал, о чем тот говорил.
— Хорошо. Мне нечего бояться.
Место испытания находилось довольно далеко от города. У русла пересохшей реки, на равнине, усыпанной осколками скал и валунами самых разных размеров и форм, созданных ветром, дождем и метелями.
Четыре изогнутые колонны, не соприкасаясь вершинами, обступали зависшую между ними глыбу базальта. Серую, старую, испещренную трещинами. Тень под ней была густой, а почва — вся в ямах и вздыбленных пластах земли. Камень сам по себе держался в воздухе. Это пугало.
— Сейчас проверим, на чьей стороне правда. Становись в круг, — сухо велел наместник, когда большая часть первого народа собралась у колонн.
Ландмир вырос на пути. Глаза оставались холодными и спокойными, но лоб лоснился от пота, несмотря на холодный ветер.
— Про это ты мне не рассказывал, сын.
— Извини. Боялся, что не согласишься, если расскажу.
— И не согласился бы! Но раз уж начал — доводи до конца.
— Поверь, папа, я знаю, что де…
— Нисколько не сомневаюсь, — он положил ладони на плечи мальчишке. — Ты же мой сын.
Вера отца стала лучшей поддержкой. Ард с помощью жены встал под камнем. Старуха роднари подала два костыля, чтобы опереться. Стоять долго не придется. Пару мгновений выдержит. Глыба умудрялась давить даже с такой высоты. Находясь под громадиной, неведомой силой удерживаемой в воздухе, поневоле начинаешь ощущать неизбежность смерти.
Люди смолкли в ожидании воли Тени Правды. Некоторые с жалостью покачивали головами, посматривая на юного зятя Гутлака.
— Я останусь с тобой, — проговорил Безымянная, заглянув мужу в глаза.
— Зачем? Чтобы обоих в лепешку раздавило, если что-то пойдет не так?
— Отцу ты говорил, что такого не случится. Иначе он бы тебя не отпустил сюда!
— Отцу я врал. Иначе он бы меня не отпустил сюда. Уходи. Не искушай старого мерзавца.
Загорелись первые факелы. Роднари выстроились полукругом, чтобы засвидетельствовать правосудие.
«Я готов! Готов!» — твердил про себя юноша.
Он зажмурился. Задержал воздух. Ногти впились в ладони.
— Итак, чужеземец, повтори обвинения! — прогрохотал наместник.
Арду пришлось напрячь память, чтобы ничего не перепутать, не сбиться, не запнуться.
— Обвиняю тебя, Шен'Улатара, в предательстве первого народа, — было приятно видеть, как изменился в лице наместник, услыхав свое настоящее имя. — Ты — некогда бывший зодчим племени роднари, выстроивший сам Файхалтар. Ты — защищавший поначалу первый народ от каменных гигантов. Ты — презревши потом заветы и уклады отцов Ваярии. Ты — дурачивший и использовавший людей. Мои слова — меч.
— Да простит тебя смерть, смыв кровью ложь твоих слов! — вскрикнул наместник, хлопнув в ладоши.
Полувздох-полувскрик одновременно вырвался из множества глоток в ожидании падения глыбы и грохота. Некоторые зажмурились, боясь увидеть жуткие следы возмездия.
Но ничего не произошло. Камень не упал, продолжая висеть в воздухе между колоннами. Наместник был бледен, зол и растерян.
Послышался уже знакомый птичий крик.
Ард вскинул голову к небу. Филин.
— Моя правда доказана, — обратился юноша к наместнику. — Может, проверим теперь твою?
— Тах-ше эл'и! — сплюнул зло тот.
— Как знаешь.
Ард шагнул из арки. Ноги не держали, боль в мышцах затмила сознание, затрещали связки. Но он шагнул.
Еще раз. И еще.
На большее сил не хватило. Ноги подогнулись, и он свалился, ободрав ладони и лицо.
Сзади загрохотало. Глыба с треском обрушилась на землю — в сотый или тысячный раз за историю Файхалтара? — и рассыпалась под своей тяжестью. Под тяжестью лжи.
